Проклятье Персефоны (СИ)

Тихий голос, которым девушка произнесла фразу, заставили меня широко распахнуть глаза и повернуться в ее сторону.
— Откуда?..
— Ты можешь стереть их кровь с кожи, но запах — никогда.
— Я не убивал сирен, если ты про это.
— Нет, не про это. Любая девушка, отличающаяся от вас, людей, любое чудовище, порожденное сушей или водой, является моей сестрой. Но братьев ты не убивал, почему?
— Предпочитаю девушек. Прости, ничего личного.
За стеной снова начала постанывать миссис Брейк, с которой, видимо, начали спадать чары сирены, и я, встал, слегка пошатнувшись, и направился в комнату женщины. Сирена поднялась следом и пошла за мной, отставая на пару шагов. Остановившись в дверном проеме, я заметил, что флакон с лекарством скатился на пол и валялся у изголовья кровати. Сделав шаг вперед, я решил поднять его, но сирена осторожно, но властно положила свою прохладную ладонь на мое плечо, слегка впившись когтями в кожу.
— Я не причиню ей вреда, — она сказала это немного громче, обретая стальные нотки в голосе. — Мы не можем причинять боль женщинам. Я побуду с ней, пока она не проснется, дам лекарство и уйду. Обещаю.
Я внимательно всмотрелся в ее лицо, стараясь понять, лжет она или говорит правду, но усталость и потеря крови, сопровождаемые тошнотой и головокружением, заставили сдаться.
— Я не хочу разводить драму и говорить, как я жалею о содеянном. Ты наверняка догадываешься, для чего я здесь.
— Надо быть полной дурой, как большинство земных женщин, чтобы не понять таких элементарных вещей, — сирена прикусила губу и на ней выступили капли крови. Ее лицо покрывала тонкая маска крови от моего удара. — Тебе нужно это, ведь так?
— Ты сообразительнее, чем я думал. Твоя цена?
— Ничего не надо. Можешь взять столько, сколько тебе надо, и проваливать, — почувствовав мое недоверие, она произнесла: — Мне поклясться даром, что я не собираюсь тебя убивать или требовать взамен крови твою душу? Возьми платок и собери пару капель, наша кровь никогда не засыхает, так что можешь не переживать.
Платок, некогда покоившийся у нее на плечах, валялся в углу коридора. Видимо, он слетел, когда сирена пыталась распотрошить меня и полакомиться моими внутренностями. Недолго думая, я здоровой рукой схватил платок и подошел к сирене. Проведя тканью по ее губам, я почувствовал, как теплая жидкость пропитала ткань. Все это время сирена стояла, не шелохнувшись, смотря сквозь меня.
Закончив, я направился в сторону выхода, снял пальто с вешалки и, стараясь не задевать истерзанной кожи, надевать его. Сирена внимательно наблюдала за мной, но, если и хотела помочь, то боялась получить очередной отказ и новую волну раздражения. Приоткрыв дверь, чтобы выйти, я услышал тихие слова, которые заставили меня шумно захлопнуть ее и вернуться в дом:
— Я могу помочь твоему брату.
ЭМИЛИЯ
Я знала, что Охотник согласится, поэтому повторила свое предложение еще раз, на этот раз более уверенно:
— Я могу помочь твоему брату.
Казалось, что все его тело напряглось, ладонь сильнее сжала ручку, но спустя несколько мгновений он громко хлопнул дверью и повернулся ко мне, скрестив руки на груди и скептически изогнув бровь.
— Ты? — в голосе Роджера звучала усмешка, словно я была никем, лишь грязь из-под ботинок, которую стоило лишь стряхнуть и забыть про ее существование. Стараясь взять себя в руки и не впиться когтями ему в лицо, я пару раз глубоко вздохнула и продолжила:
— Если бы ты, Охотник, был поистине заинтересован в сохранении жизни Рида, то мог бы пораскинуть мозгами и воспользоваться библиотекой вашего местного доктора. Поверь мне, там есть достаточно информации, которой ты мог воспользоваться, не прибегая к помощи одержимого убийцы-коллекционера и не становясь его подручным псом, — каждое слово резало воздух словно, но я слишком много времени потеряла на бессмысленную болтовню и потасовку. Нельзя, чтобы он соскочил с крючка, нужно внушить ему, что я беззащитная глупая сирена, пытающаяся помочь от чистого сердца, которого, к счастью, давно нет.
 
Казалось, мои слова произвели на него должное впечатление: он открывал и закрывал рот в безмолвном вопросе, будто раздумывал, стоит ему о чем-то спрашивать или нет.
— Откуда ты…
— Откуда я все это знаю? — перебив Роджера, я театрально закатила глаза, скрестив руки на груди, копируя его движение. — Неужели ты думаешь, что я не воспользуюсь случаем и не выпытаю все у мистера Хинджа? Он был слишком любезен и сговорчив, и, как видишь, даже дал мне работу, — последнее слово я произнесла, будто сплевывала заразу, накопившуюся во рту.
Ответа не последовало. Казалось, воздух накалился до предела: взгляд Роджера блуждал по моему лицу, пытаясь найти ответы на вопросы и решить для себя, стоит ли доверять сирене. Ради спасения брата он был готов на все, даже на союз с морским чудовищем.
— Я должен был догадаться, что такие коварные твари, как ты, не могут сделать добро, не попросив что-то взамен, — Роджер скрепил пальцы в замок, стараясь не задевать раны тканью, и прислонился спиной к входной двери. — Что тебе нужно?
— О, всего ничего… лишь стать Королевой сирен.
Если Роджер и был удивлен подобному высказыванию, то виду не подал. Каждый знал, что сирены, будучи кровожадными и алчными созданиями, готовы на все, лишь бы не прислуживать и не выполнять приказы, поэтому мужчине хватило ума тактично промолчать, не спрашивая, какая идея мною движет. Морские создания, порожденные морской пеной, всем нутром стремились к тому, чтобы стать хозяйками своих судеб, но мало кому это удавалось. Зачастую, конец был один — смерть.
Молчание затягивалось, отчего мне становилось не по себе. Я чувствовала, что Роджер мне не доверяет, пытается найти хоть какие-то отголоски здравого смысла в моем предложении. Приоткрыв завесу для сирены, я позволила ей с помощью чар вселить в Роджера чувство доверия ко мне. Тонкие нити, направленные в сторону Охотника, обволакивали все его тело. Главное чувство, преследовавшее его долгие годы, — вина. Я издала тихий удивленный вскрик: навстречу моим нитям от Охотника, подобно плетям, тянулись лучи света. Их блеск заставил меня прищуриться. Нити Охотника обволакивали мои. Казалось, Роджер не замечал этого, поскольку его лицо оставалось сосредоточенным — он обдумывал мое предложение. Опустив руки и разорвав связь, я глубоко задышала, пытаясь прийти в себя от увиденного.
Голос, прозвучавший слишком тихо, заставил меня встрепенуться:
— Сначала помоги Риду, а после я сделаю все, чтобы ты стала Королевой сирен и получила эту чертову корону. Раз уж мы так тесно общаемся, могу я тебя называть родной? — подмигнув, Охотник расслабился и позволил себе издать короткий смешок, полный издевки.
Часть 2. Глава 22. Готов ли ты вновь сыграть в игру?
Нельзя верить сиренам, как бы сладки не были их речи, как бы желание, раздирающее и сжигающее тебя изнутри, не было велико. Эти создания рождены для того, чтобы питаться нашими слабостями и пороками, чтобы потом, наслаждаясь нашей беспомощностью, утащить на морское дно и уничтожить, будто нас никогда и не было.
У сирен нет сочувствия, нет жалости и понимания человеческих чувств, как бы схожи они не были с людьми во время пребывания на суше. Их улыбки, прикосновения, дыхание не должны стать для тебя спасательным кругом, светом, который ты ошибочно примешь за благословение небес.
Они не могут любить, не могут страдать и не могут сочувствовать. Все их действия направлены лишь на одно — подчинение. Ты подчиняешься их воли безоговорочно, будто сам приказ, сорвавшийся с их уст, становится для тебя смыслом жизни.
Много смертных полегло от рук и речей сирен, и было бы глупо полагать, что ты станешь исключением. Тебе не стоит забывать о том, что сирена подчиняет не только твои мысли, но и твое тело — овладев одним, она порабощает тебя полностью, как бы ты не сопротивлялся и не отрицал этого.