Обладать и ненавидеть (ЛП)

— Я лягу спать сегодня ночью, мечтая о тебе в этой юбке, — говорит он, едва слышно шепча.
Затем его рука, наконец, скользит вверх между моих ног, прямо к середине трусиков. Моя спина выгибается от его груди, когда я до боли хочу, чтобы он продолжил.
Даже малейшее прикосновение — это почти чересчур. Прошло слишком много времени, мое тело слишком изголодалось, слишком нетерпеливо.
Он удерживает мои трусики на месте, прикрывая меня, пока его палец скользит по мне. Барьер делает меня еще более нуждающейся, как будто я в нескольких секундах от того, чтобы вспыхнуть. Задыхающаяся. Нетерпеливая. Умоляющая. Просто… прикоснись ко мне! Мне хочется кричать. Вместо этого я зажмуриваю глаза, стараясь не чувствовать себя подавленной.
Его твердая длина касается меня, и у меня перехватывает дыхание. Он не перестает трогать меня поверх трусиков, даже когда я нетерпеливо извиваюсь рядом с ним.
Он берет мою левую руку и кладет ее на край стола, чтобы я могла опереться, когда он начинает наклонять меня вперед под углом. Я открываю глаза и также опускаю другую руку, когда он отступает назад.
Иисус.
Это совершенно неуместно. Я не должна была быть здесь, дефилировать перед ним в таком виде. Я чувствую, как прохладный воздух касается задней части моих бедер, когда он поднимает подол моей юбки и накрывает мои бедра. Я знаю, насколько беззащитна перед ним в таком состоянии. Я могу представить, как мои трусики разрезают мою задницу, открывая больше, чем скрывая. Эта поза дает ему столько силы, и все же тепло накапливается и растет, пока он остается на месте, рассматривая меня. Я чувствую себя такой уязвимой и неподвижной, мое тело более чем готово, когда он протягивает руку, зацепляет пальцами с обеих сторон мое нижнее белье и начинает стягивать его с моих ног.
— Не двигайся, — резко приказывает он, его голос хриплый от желания.
Мои трусики падают до колен, а затем спадают до лодыжек, такие нежные и милые по сравнению с моими черными ботинками.
Он отступает назад, разрывая нашу связь, и я зажмуриваю глаза, понимая, как сильно я дрожу. Эта поза на волосок от унижения, особенно когда он держит дистанцию, почти лениво глядя на меня, как будто я вещь, выставленная на полке, на которую он может смотреть.
— Элизабет.
Я не шевелю ни единым мускулом. Как он и просил.
Со стоном, который он в основном сдерживает, он подходит ко мне и отодвигает меня со стола, притягивает к себе и обхватывает рукой мой живот, чтобы удержать меня на месте. Затем он наклоняется и скользит правой рукой между моих бедер, чтобы благоговейно накрыть меня, наконец, кожа к коже. Его рука дразнит меня между ног, пока я пытаюсь удержаться.
Я сгораю от желания, а он только усугубляет ситуацию. Невозможно ослабить или погасить желание, нарастающее внутри меня. Одно прикосновение заставляет меня сгорать от желания другого. Я мышка с сыром у мышеловки, желающая большего.
Его жесткую длину невозможно игнорировать, но мне не хватает места, чтобы протянуть руку между нами и что-то с этим сделать. Он прижимает нас тело к телу. Кроме того, я не думаю, что он этого хочет. Кажется, он намерен просто прикасаться ко мне, доставлять лишь мне удовольствие.
Я снова опускаю голову ему на грудь, и его губы находят мою шею в тот самый момент, когда его средний палец вдавливается в меня. Я зажмуриваю глаза и вижу черные звезды за закрытыми веками.
Это потрясающе, когда он скользит пальцем внутрь и наружу во второй раз, затем в третий. Боже, как хорошо, что он так прикасается ко мне, как хорошо наконец-то узнать, каково это. Я уже слишком близко. Слишком уверена, что вот-вот разлечусь на куски.
Он хочет, чтобы я это сделала. Он поощряет это, когда его рот движется вверх по моей шее, чтобы накрыть точку пульса. Он сильнее притягивает меня к себе, его дыхание горячее и тяжелое. Он такой же нетерпеливый, как и я. Он добавляет второй палец, затем входит и выходит ими снова и снова, потирая кругами, набирая темп, когда мое дыхание прерывается и вырывается из меня со всхлипами. Моя рука сжимается на его предплечье, когда оно тянется к моему животу. Другая моя рука обвивается вокруг его шеи сзади, прижимая его к себе, а пальцы вцепляются в его волосы.
 
Нет необходимости говорить ему, что я близко. Он знает.
Я кончаю с приливом ощущений, настолько всепоглощающих, что это делает меня слабой. Покалывание распространилось от пальцев ног вверх по ногам. Я теряюсь в этом, пока оно затягивается, фейерверк ощущений окутывает меня настолько, что я не осознаю, что кричу, пока рука Уолта не закрывает мне рот. Он мягко смеется, наслаждаясь собой.
— Из-за тебя нас поймают.
Мои глаза распахиваются, и я замираю, реальность мчится, чтобы догнать текущий момент, как резиновая лента, возвращающаяся на место.
— Прости, — говорю я, прикрывая рот рукой, как только он убирает свою. Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него, надеясь, что он понимает, что я говорю серьезно. Я пришла сюда не для того, чтобы создавать проблемы. Я не хочу ставить его в неловкое положение перед своими сотрудниками.
— Все в порядке, — уверяет он меня, убирая волосы с моего лица. — Мой помощник ничего не слышит. Двери толстые, а стены хорошо изолированы. Я ценю свою частную жизнь. — Затем его рука обхватывает мою щеку, чтобы приподнять мой подбородок. Его взгляд останавливается на моих губах. — Но сейчас… Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.
Он отпускает мою талию, и я выпрямляюсь, когда смотрю вниз. Моя юбка перекосилась, и материал все еще задран так, что обнажена верхняя часть бедер. Я быстро опускаю ее обратно, когда Уолт наклоняется, чтобы взять мои трусики. Он незаметно протягивает их мне, но даже сейчас мое лицо пылает.
— Элизабет?
— Хмм?
— Почему ты не смотришь на меня?
У меня нет ответа на это.
— Ты сожалеешь о том, что мы только что сделали?
— Нет!
— Тогда ты смущена? — спрашивает он меня, немного наклоняясь, чтобы попытаться поймать мой взгляд.
Я не позволяю ему.
— Чрезвычайно.
— Почему?
— Потому что.
Я отворачиваюсь и в спешке натягиваю трусики обратно, чуть не разрывая их посередине, когда они зацепляются за один из моих ботинок. Я сразу же испытываю благодарность, как только они снова прикрывают меня. Я поправляю юбку, перевязываю бант и одергиваю рубашку на место.
После этого я сразу же начинаю собирать свои вещи.
— Что ты делаешь?
— Ухожу. Очевидно.
— У нас есть время поесть. Моя встреча состоится только через пятнадцать минут.
Мы даже не потратили целых полчаса?! О боже. Приятно знать, что со мной было так просто.
Теперь я быстро передвигаюсь, пытаясь вернуть свой стул туда, где я его нашла, но Уолт протягивает руку и хватает его за спинку, удерживая на месте.
— Сядь. Ты ведешь себя глупо.
У меня отвисает челюсть, и, наконец, я смотрю на него. Мужчина, похоже, нисколько не обеспокоен тем, что только что произошло. Я знаю, что не могу сказать того же о себе. Я съеживаюсь, думая о том, как я, должно быть, выгляжу в данный момент.
— Я не веду себя глупо. Я просто…
— Убегаешь.
— Да.
— Хорошо, остановись. Садись и ешь. Секунду назад ты дрожала. Тебе, наверное, не помешала бы еда.
Я борюсь с желанием фыркнуть. Я дрожала не потому, что была голодна, и мы оба это знаем.
— Я вернусь через минуту, — говорит он, прежде чем отправиться в ванную комнату в своем кабинете.
Мой взгляд немедленно устремляется к входной двери, и я подумываю о бегстве, но не успеваю принять решение, как он выходит, вытирая руки бумажными полотенцами.
— Мне действительно нужно идти.
Теперь он почти улыбается. Я могу сказать, что он подавляет это ради меня.
— Из-за того, что мы только что сделали?
— Да.
Мои глаза смотрят куда угодно, только не на него.
— Ты ведешь себя так, как будто никогда раньше этого не делала.
— Делала! — я говорю это в спешке, не желая, чтобы он подумал, что я провела свою жизнь в монастыре. — Просто прошло… некоторое время.