Магнат (СИ)

— Я стараюсь с каждым общаться на понятном ему языке, — глядя прямо в глаза генералу, поведал главный секрет успеха в деловых переговорах казацкий пастырь.
— И какие сладкие плюшки можете пообещать мне? — прищурил глаз глава полицейского ведомства. — А то вот искорените всю преступность в Парагвае, и оставите безработным.
— Вы же реалист, синьор Гутиэрос, и понимаете, что полностью преступность не выкорчевать, — не повёлся на провокацию Алексей. — Профессионалам всегда работа найдётся, если не в тихой парагвайской заводи, то в бушующем мировом океане. Обещаю создать в Асунсьоне полицейскую академию мирового уровня. Мы будем готовить криминалистов высшего качества и организовывать частные сыскные агентства по всему свету.
— Хм-м, денежное дельце, — почесал затылок министр. — Только где достать солидный капитал на запуск процесса обучения, и откуда взять достойного уровня преподавателей?
— Если решитесь вступить в казацкий кооператив, то ваши средства и профессиональный уровень может хорошо послужить благому делу, — искушал махинатор. — Остальное наполнение обеспечат русские эмигранты, ибо с большевиками оказалось не по пути многим. Ну, в самом деле, не коноплю же выращивать в степях Гран Чако бывшим сыщикам и полицейским операм. Да и в Европе они вряд ли работу найдут по специальности. С финансированием, конечно, придётся подсобить, однако средств в казацкой общине предостаточно. Проблема лишь в монетизации нажитых ценностей.
— Поговаривают, будто русский броненосец перевёз в Южную Америку часть золотого запаса распавшейся империи, — проявил осведомлённость глава полицейского департамента.
— К сожалению, в чистом золоте только часть казацкой казны, — тяжело вздохнул русский магнат. — Много богатств в драгоценной бижутерии и бриллиантах.
— Да, за настоящую цену такой товар быстро не реализовать, — покрутил пальцами кончик уса министр.
— Вот вы, синьор Гутиэрос, и помогите ускорить процесс, — наклонился в сторону компаньона Алексей и в полголоса закончил фразу: — с выгодой для себя.
— Новые ювелирные магазины открыть можно, — пожал плечами делец. — Однако это не увеличит спроса на дорогие украшения.
— Спрос будет, — жестом ладони успокоил Алексей. — В Асунсьоне скоро появится очень большая каста богачей.
— Когда это ещё эмигранты из Европы подтянутся, — скептически отмахнулся Гутиэрос. — Да и у самих беженцев драгоценностей больше, чем наличной валюты.
— Мои евреи будут скупать брюлики за полцены ещё в Европе, а в Америке уже реализовывать по полной стоимости, — подмигнул Алексей. — Покупателями же станут жёны парагвайских бизнесменов.
— Для этого их мужья должны сказочно разбогатеть, — усмехнулся министр.
— Вот со следующего вечера и начнём повышать состояние местных капиталистов, — не унимался молодой оптимист. — Приглашайте всех дельцов вместе с супругами, устроим в фойе парламентского дворца выставку–распродажу ювелирных изделий русских мастеров.
Гутиэрос удивлённо поднял брови, испытующе глянул на шутника, но, чуть поразмыслив, с тяжёлым вздохом согласился:
— Печатайте пригласительные билеты — распространим, — помахал в воздухе веером денежных купюр компаньон в полицейском мундире. — Гарантию безопасности и охрану моё ведомство обеспечит, даже если вам не удастся сходу усмирить уголовный интернационал.
— За всю Южную Америку пока не скажу, а в Парагвае порядок наведу уже с завтрашнего дня, — совершенно серьёзно пообещал лихой атаман, и в чёрных зрачках сверкнули, то ли блики света от оконного стекла, то ли вспыхнули искры костра полыхающего в тёмной глубине дьявольской души.
Лукас Гутиэрос спорить с гостем не стал, уж слишком странная и страшная личность, непредсказуемая. Министр вызвал полицмейстера Асунсьона и распорядился доставить пригласительные билеты по адресам из уголовной картотеки. На денежных купюрах написали клички главарей бандитских шаек. Список приглашённых дополнили держателями публичных домов, питейных бандитских притонов и торговых лавок, балующихся скупкой краденного — всех персон набрали ровно две сотни.
 
Вечерний молебен в главном храме Асунсьона выдался необычайно многолюдным, католиков–завсегдатаев сильно потеснили новые прихожане, которые очень редко наведывались каяться в грехах. Потому ли, что грехов у них было слишком уж много за душой, или, может, считали себя вправе нарушать законы божьи, но до сей поры жулики и воры в очередь за покаянием к пастырю не выстраивались.
Священник, с опаской кося глаз на хмурые бандитские рожи новообращённых верующих, торопливо отбубнил дежурные молитвы и отошёл от алтаря, уступив место брату во Христе, хоть и другой конфессии. Дело русский пастырь задумал благое, да и деньжат на поддержание католической веры обещал подбросить немало.
Батюшка Алексей долго стоял молча, обжигая взглядом притихшую, напряжённую толпу грешников. Только дождавшись, когда простые верующие спешно покинут место собрания актива грешников, казацкий пастырь начал вразумлять оставшихся прихожан. И миндальничать с преступниками русский батюшка не собирался.
— Слушайте приговор, граждане воры, разбойники, убийцы, сутенёры, скупщики краденного и прочие уголовные элементы: отныне всякая противоправная деятельность в Асунсьоне сурово карается казацкой общиной. Суда и тюрьмы для ослушников больше не будет — только исправительные работы на народной стройке, а при сопротивлении — смерть.
— Сука, — это незаконно! — из общего невнятного ропота толпы донеслась лишь одна членораздельная реплика.
— Охальник, ты смеешь сквернословить в святом доме! — суровый русский батюшка точно указал пальцем на озвучившего крамольные слова субъекта с задней скамейки. — Встань, выйди в проход и покайся!
Неведомая сила ухватила интеллигентного вида жулика за галстук и вздёрнула за шею, словно на висельной петле. Натужно хрипя и суча ножками по полу, висельник вцепился ручонками в поднятый дыбом галстук. Казалось, будто рука невидимого великана насильно вытащила шаркающего по полу подошвами грешника и поволокла вдоль скамейки с притихшими прихожанами. Жертва грубо топталась по начищенным носкам туфель уголовной братвы, но никто не посмел возмутиться, лишь морщились и щёлкали отпавшими от изумления челюстями.
Дьявольская сила, невзирая на отчаянные потуги ручонок грешника, закрутила галстук вокруг шеи жертвы и, потянув вниз, прижала побледневшей мордой к гранитной плите в центральном проходе. Затем удушающий шарфик слегка приподнял голову страдальца, чтобы через секунду стукнуть лбом о пол — и так троекратно.
— Благодари господа бога, что так легко отделался, — перекрестил кающегося грешника православный батюшка. — Не по христианским традициям в святом храме казнь учинять. Но впредь понимай — против кого смеешь богохульствовать.
После глухих стуков лба грешника о плиты и суровой отповеди русского батюшки, в храме воцарилась напряжённая тишина, лишь из угла слышалось шуршание — католический падре непрестанно осенял себя крестными знамениями и беззвучно шевелил губами, строча оберегающие молитвы. Хотелось верить, что под куполом католической обители невозможны проявления демонических сил. Но на образ святого чудотворца лик грозного православного батюшки походил не очень–то — больше смахивал на попа–расстригу, промышлявшего разбойным кистенём на торговом тракте. И дальнейшая речь Алексея опасения падре только подтвердила.
— Ладно, богу дань молитвой отдали, пора и материальную помощь оказать, — усмехнулся Алексей. — Я так гляжу, что все собравшиеся готовы к пожертвованиям?
Толпа дружно закивала, и многие с облегчением вздохнули — разговор начинал приобретать понятный ход.
— Казацкие рубли, что вам розданы, будьте любезны внести в церковную кассу. Да от себя ещё не забудьте деньжат отсыпать.
Народ охотно зашуршал пригласительными билетами и полез в карманы за кошельками.
— Однако это чуть погодя, — жестом ладони остановил толпу доброхотов казацкий пастырь. — Главное, зачем мы сегодня здесь собрались — это решение вопроса по организации парагвайской мафии.