Новый мир. Книга 3: Пробуждение (СИ)

Но он в ответ на это предположение лишь саркастически усмехнулся, напомнив мне, что Санта-Клауса не существует, а реальный мир — место суровое.
— Ага, конечно. Что я, совсем дурак, что ли? Это — дело пропащее. Не выйдет.
— У меня вроде получается. Не скажу, что это легко, но пока держусь.
— Не обманывай себя, парень. Ненадолго можно слезть. Но потом станет совсем херово. В конце концов припечет так, что сдашься и пустишься во все тяжкие. А если воля железная, то коньки отбросишь. Я и такие случаи видал.
— И в чем же тогда твой план? — неодобрительно насупился я.
— Я тебе вот о чем толкую. Этот их «трин» — дрянь. Но есть кое-что получше. На рынке есть вещи, которые даже круче тех, что мы принимали на войне. Много, конечно, дешевой «чернухи» ходит. Но качественный продукт тоже есть, если знать, где достать. И тех, кому он позарез нужен — море. Смекаешь, о чем я?
Я нахмурился и продолжал слушать.
— Даже миротворцев на войне много чем пичкали. А уж нашего брата-наемника — так и вовсе накачивали под завязку. Тебе ли не знать? Никто не думал о том, что делать с нами дальше. Да и мы сами, согласись, не особо задумывались о будущем. Что в итоге? Я этот цирк наблюдал в прошлом году, сразу после того, как с евразами заключили мир. Все мои сослуживцы, как один, писали заявления на продление своих контрактов. Идиоты надеялись, что будет продолжаться ежедневный кайф по расписанию. Но они просто рехнулись. Я, может, и не профессор, но быстро смекнул, что времена изменились. Война кончилась. Огромная армия наемников, стоящая уйму денег, никому не была нужна. Всех спишут в отставку — кого раньше, кого позже. Так в итоге и случилось.
— Ага, — согласился с ним один из мужиков, которые ранее спарринговались, как раз остановившийся, чтобы перевести дух. — Ублюдки чертовы!
— А ты что хотел, Макс? Это капитализм, детка, — ответил ему Пит тоном знатока этой жизни, и затем вернулся к прерванному монологу: — Такие вот дела, парень. Несколько сот тысяч, а может и пару миллионов парней, точно не считал, разом оказались на обочине этой жизни. Чем, спрашивается, им заниматься на гражданке? Строить дивный новый мир, как тот кретин из телерекламы? Нет уж. Эти ребята чувствуют себя хуже рыбешки, выброшенной на берег. И единственное, что может заменить им глоточек воды через жабры — это доза-другая химии, на которую они крепко подсели. И много кто готов преподнести жаждущим желанное. Закон торговли: есть спрос — будет и предложение.
Я пока никак не выражал своего отношения к сказанному, так что Большой Пит глаголил дальше:
— Власти, конечно, рады бы нас всех превратить в безмолвный «планктон», чтобы мы не мутили воду и не нарушали покой добропорядочных граждан. Но мы сделаны из другого теста. Во-первых, мы все по натуре бойцы, у которых хватило яиц, чтобы пойти на войну. Во-вторых, мы люди со своей волей, помнящие о своих интересах — потому и оказались в частном секторе, а не среди миротворцев. Растительная жизнь — не для нас. Так что всем, кого я тут встречаю, в чьих глазах я еще вижу хоть каплю адекватности, я предлагаю реальную помощь. Вот и тебе предлагаю. А если ты мужик вообще мировой, так ты, глядишь, и другим парням помочь захочешь… Эй, ты чего ухмыляешься? Без обид, но выглядит стремно.
Чем дольше он говорил, тем шире становилась моя ухмылка. Картина прояснилась.
— Ах, «помощь», значит? — сатирически переспросил я. — Знаешь, я уже второй раз за день вижу такого вот благородного драг-дилера. Первым был дрыщ из клиники «Опора».
После этих слов Пит выглядел искренне возмущенным.
— Чувак, ты чего, вообще ничего не кумекаешь?! Я тебе не эту дрянь предлагаю! Я тебе предлагаю вещь, с которой ты человеком будешь оставаться. Посмотри вокруг! Эти ребята что, по-твоему, похожи на овощей?
— Ты говоришь ерунду, — недовольно покачал головой я. — Мы все должны раз и навсегда завязать с наркотиками! Дело здесь не в том, какой препарат применять. Зависимость от веществ в любом случае лишает тебя свободы и отнимает у тебя шанс на нормальную жизнь. Неужели вы согласны смириться с жалким существованием торчков, весь смысл жизни которых сводится к ожиданию очередной дозы? И неужели вы не понимаете, что химия медленно убивает вас, даже если вы поначалу и не чувствуете этого?
 
— «Медленно убивает», говоришь? — вдруг вступил в наш разговор один из молчавших до этого мужиков. — Знаешь что? Я был в Киншасе в июле 90-ого. В тот самый день, когда евразы применили там воздушный нейтронный заряд, я с ребятами из особой охранной группы «Бразилиа Трупс» сторожил президентский дворец этого подонка Мэйуэзера. Правда вот, гад с семьей к тому времени уже эвакуировался. Но нас об этом предупредить «забыли».
— Я знаю, что там произошло, — кивнул я.
— Тогда ты, черт возьми, должен понять, о чем я толкую. В моем желудке каждое утро какие-то черти разжигают огонь. Это рак, парень. Думаешь, врачи справятся с этим дерьмом? Если даже и да, появится еще одно. И еще. У меня нет денег на чертову НСТ. Так что так будет продолжаться, пока я не сдохну в каком-то онкодиспансере, лысый и худой как покойник. Такой финал мне не по вкусу. Лучше уж я проведу остаток жизни за рулем тачки, пьяный вдрызг, с какой-нибудь шлюхой в обнимку.
— Не будь кретином, — неодобрительно покачал головой я. — Мы все способны вернуться к нормальной жизни. И ты тоже. Даже если ты болен, от тебя все равно зависит, сколько ты проживешь и, главное, как. Кем ты мечтал стать до войны, приятель?
— Да какая разница?! — перехватил инициативу Пит. — Пора забыть о временах, когда мы были сопливыми подростками, которые верили в светлое и счастливое будущее. Если ты забыл сегодня утром посмотреть в зеркало, то я напомню тебе, кто ты — исполосованный шрамами косой урод в коляске, который, готов поспорить, каждую ночь мычит и обливается слюнями, представляя себе, как вонзает шприц в вену.
— Мы еще можем стать теми, кем когда-то были. Или хотели стать, — возразил я.
— Не знаю кем ты был до войны. Что до меня, я никогда не купался в бабле, не подтирал задницу шелком и не ел из серебряного блюдца. Я вырос в дыре, жил в дыре, еле вылез из той дыры. И теперь в ту же дыру возвращаться не собираюсь. У меня появилась куча бабла, ради которой я и подписал контракт. И я его намерен преумножить.
— Ага. Как же, «куча», — иронично прыснул один из мужиков.
— Да, знаю, и здесь нас надули, прикрываясь якобы нашим же благом, — сердито кивнул в ответ Пит, и тут же разъяснил мне: — Корпорации растянули выплаты вознаграждений по контрактам на много лет. Или предложили заменить живые бабки на дурацкие жилищные, образовательные и социальные программы, придуманные государством, которое, видите ли, лучше нас знает, как нам тратить наши бабки. Корпорациям всегда было плевать на правительство, а тут вдруг они оказались законопослушными и подчинились этому указу. Который «совершенно случайно» оказался для них очень выгодным.
— Кидок, — заметил злобно один из мужиков.
— Ясно, Кобб, что кидок. Типичный. Плевать. Выкрутимся.
§ 57
С каждой минутой разговора я делался все мрачнее и задумчивее. Я вполне разделял злость, которую эти люди испытывали к частным военным компаниям, которые воспользовались ими, как вещями, и даже не расплатились с ними сполна. Но мне сложно было принять циничный подход к будущему, который изложил мне Пит.
Смириться с тем, что я хронический наркоман, и подсесть на нелегальные средства, которые позволят мне сохранить рассудок хотя бы отчасти? Да еще и торговать ими с себе подобными? Это — та самая судьба, ради которой я угробил свое здоровье и потерял все, что имел?!
— Где служил? — по-свойски спросил Большой Пит.
— «Железный Легион».
— О, это серьезно, — уважительно причмокнул он, и кивнул на парня, читающего что-то. — Донни вон тоже оттуда. Донни! Донни, эй!
— Чего тебе, Пит? — отвлекшись от чтения, слегка сонным голосом спокойно переспросил худой парень с короткой стрижкой, выглядящий не старше двадцати пяти.