Новый мир. Книга 3: Пробуждение (СИ)

— Мы должны идти. Давайте, вперед! — подогнал бойцов Буллет, продолжая подозрительно поглядывать на мое состояние. — Проверьте еще раз герметику, черт бы вас побрал! Мы спускаемся все ниже! Там концентрация «Зекса» совсем зашкаливает!
§ 29
В бою случается всякое. Особенно если ты не накачан под завязку «Валькирией», которая превращает тебя из человека в боевую машину. Человек от природы не создан для войны, что бы там не говорили о тысячелетиях войн в человеческой истории. Поэтому даже самого опытного ветерана может охватить в бою шок, парализующий все мысли и движения, от которого ему сложно будет оправиться. То, что произошло со мной во время последнего боя, было как раз из разряда таких событий.
Я продолжал идти вперед молча, как сомнамбула, не беря инициативу в свои руки и фактически смирившись с тем, что бразды правления плавно перенимает на себя Буллет. В здравом уме я никогда не доверил бы командование этому человеку, который, как я уже понимал, был даже более жестоким, чем Колд. Но сейчас мои мысли не в состоянии были пронестись дальше того проклятого мостика, с которого рухнуло вниз тело убитой мною девушки. Память, как назло, подбрасывала мне картинки из кошмаров, касающихся Африки марта 90-го — еще одного места, где я лишил жизни молодую девушку.
Четырнадцать легионеров, оставшихся в нашем отряде, быстрым шагом двигались вперед по узким горизонтальным штольням, по которым нас вел навигатор. Мы петляли по лабиринту ходов, тревожно прислушиваясь к эху выстрелов и взрывов, которые доносил до нас сквозняк с самых разных сторон. Но так и не встретили на пути ни одного человека. Наконец сузившаяся штольня вывела нас к лазу, ведущему, если верить карте, на улицу Хо Ши Мина. Решетка вентиляционного отверстия уже была заботливо выбита прошедшими здесь до нас. Возможно, это были люди Тауни.
— Путь открыт, — констатировал передовой легионер, заглянув туда. — До земли футов пять. Можно безопасно спрыгнуть даже без ранца.
— Тогда вперед, — не колеблясь, приказал ему Буллет. — Мы и так уже запаздываем.
Первые бойцы соскочили внутрь, держа оружие наизготовку. Стрельбы слышно не было. В обычной ситуации неожиданное затишье меня бы встревожило. Ведь ожидалось, что враг будет отчаянно цепляться за каждый дюйм подземного пространства. Но в моем тогдашнем состоянии мне было все равно. Пропустив вперед человек десять, я нехотя спрыгнул следом. Сапоги спружинили, приземляясь на добротное асфальтовое покрытие. Выпрямившись и оглядевшись, я почувствовал, как в затуманенное сознание плавно возвращается жизнь. Мои глаза невольно расширились — вначале от недоумения, затем от удивления. И, в конце концов, от ужаса.
— Боже мой, — изрек я странные для легионера слова.
Навигатор не обманул нас. Здесь действительно находились жилые секции Новой Москвы. Перед нашими глазами раскинулась настоящая городская улица. У обочин были припаркованы велосипеды, всевозможные электроскутеры, электрокары и электросамокаты. Вдоль дороги были высажены деревья в огромных вазонах с искусственной системой орошения. Основное освещение было неисправно, так что высокий потолок терялся во мгле. Но в тусклом свете аварийных ламп мы все еще могли видеть вывески, венчающие новомосковские здания-стены. Я не разбирался в иероглифах, а нанокоммуникатор барахлил, не выдавая перевод. Но почти все надписи дублировались на кириллице, по-русски, так что я все равно мог с легкостью их прочесть. Они обозначали столовую, дом культуры, зимний сад, дворец спорта, общественную баню и даже школу.
На многих окнах и стенах были вывешены красные знамена. Стены украшали бронзовые изваяния ударников социалистического труда, красноармейцев и даже самого дядюшки Хо, в честь которого была названа улица. Из хрипящих динамиков на столбах прерывисто доносились грозное патриотическое звучание союзного гимна. Помимо этого, признаков непримиримой коммунистической военщины тут не наблюдалось.
 
Карты не обманули нас. Но в одном разведка определенно оплошала. Ошиблась всего в одном слове. Может быть, это был банальный глюк компьютера. А может, кто-то из штабистов, прошедших лишь краткую языковую школу, не смог правильно перевести слово с китайского, сочтя такую погрешность совсем незначительной. Но иногда одно слово меняет абсолютно все.
Разведка ошиблась. Эти жилые секции не были эвакуированы. Совсем наоборот. Эвакуация населения проводилась в них.
И теперь эти помещения были заполнены отравляющим газом до отказа.
— … варварским оружием! — гремел из хрипящих динамиков голос Сальникова. — Эти нелюди решили убить нас всех! Всех до единого!!! Они даже не считают нас за людей, а травят нас, как каких-то насекомых!!! Они перешли последнюю грань сегодня!!! Самую последнюю!!! Если в этом мире есть хоть капля справедливости, то ответом им будет полная аннигиляция! Можете не сомневаться, что руководство Союза прямо сейчас держит руку на красной кнопке, готовясь очистительным пламенем стереть с лица Земли все их проклятые города вместе с их трусливыми обитателями! Это произойдет уже очень скоро, клянусь!!! А пока держитесь, новомосковцы! Держитесь, мои братья и сёстры! Мы стоим не просто за правое дело! Не просто за принцип! Мы стоим за жизнь! Нашу, и всех, кого мы любим…!
По сердитому знаку лейтенанта Буллета один из легионеров сделал меткий выстрел в динамик на стене, прекратив захлебывающиеся хрипы Сальникова. Но это уже ничего не меняло.
§ 30
На каждом шагу я видел мертвецов. Целые горы трупов беспорядочно валялись прямо на улицах. Сидели в машинах, полулежали у стен, свисали из окон. Эти люди не принадлежали ни к армии, ни к ополчению. Это были гражданские, лишенные не только оружия, но и какого-либо защитного снаряжения, способного спасти их от газа. Большей частью женщины и пожилые люди.
Каждый из трупов хранил на себе следы перенесенных страданий и увечий. Они застыли в самых далеких от умиротворения позах, по которым было ясно, что перед смертью каждый из них извивался в конвульсиях, лез на стены, пытался задерживать дыхание, или даже царапал самого себя от нечеловеческой боли. Они были обезображены, испачканы рвотой и мочой.
Мой взгляд невольно сфокусировался на лице одной из жертв «Зекса» — лице пожилой женщины, чьи глазницы вылезли из орбит, а посиневший язык торчал изо рта. Я ощутил, как к моему горлу подступает комок рвоты.
— Капитан? Сэр? — меня вывел из ступора один из легионеров, задав этот вопрос как ни в чем не бывало. — Куда дальше?
— Вы что, не видите, что капитан в отключке? — тут же напустился на заговорившего Буллет, все больше вживаясь в роль командира. — Давайте за мной!
В этот момент я понял, что я, возможно — единственный, кто вполне сознает смысл увиденного. Остальные легионеры продолжат идти вперед, безразлично переступая через изувеченных покойников, и не заглядывая им в лица. Наверняка эти лица придут к ним позже, в ночных кошмарах, когда в их жилах перестанет течь двойная доза эликсира забвения. Но на меня они смотрели уже сейчас. И, как я чувствовал, никогда не покинут.
«Не может быть. Как такое могло произойти?!» — пронеслись хаотичные мысли в моей голове. — «Командование не могло допустить такого. Патридж никогда не разрешил бы. Даже коммунисты на такое не способны!» В памяти пронеслись чистенькие, преисполненные важности лица репортеров с «Высоты 4012» — Берни Андерсона, Керри Райс и других. Я явственно представил себе, как в эти самые минуты они сидят сейчас там, в уюте и тепле, ведут прямую трансляцию с места исторического события, потчуя жадно прилипшую к экранам публику зрелищными, тревожными кадрами далеких взрывов и рассказами о славных подвигах героев. Могут ли они представить себе то, что вижу сейчас я?
— Сэр! — вновь донесся до меня окрик одного из легионеров. — Что с вами?!
— Да оставьте его! — презрительно бросил Буллет. — Обойдемся и без этого слабака!