Путешествие среди выживших христиан в арабском мире

Деятельность этого центра, подобно деятельности Халсмана и Эстеса, направлена, согласно формулировке, «на поощрение терпимости, взаимопонимания и межкультурного диалога между исламом и Западом». Перед подобными заявлениями сложно устоять, и, вспоминая моего друга таксиста, можно счесть это вполне благими намерениями. Однако коль скоро Годдард связан с университетом, очагом просвещения, храмом науки, я начинаю осознавать, что за всеми этими словами скрываются немалые усилия, направленные скорее на то, чтобы снизить важность проблемы, нежели на распространение правдивой информации.
Мою догадку подтверждает его книга под названием «Истинная вера – христиане и мусульмане между конфронтацией и сосуществованием». В ней практически ничего не говорится о «конфронтации», совершенно замалчивается то, с чем приходится в последние годы сталкиваться христианам на Ближнем Востоке. Прочтя эту книгу, я вдруг подумал, как бы отнеслись к ученому, описавшему в радужных красках отношения между христианами и мусульманами в бывшей Югославии, позабыв при этом упомянуть косовских албанцев [115]. Наверное, его опозорили бы на весь свет.
В тот же вечер я направляюсь к собору Святого Марка, который находится в районе Каира под названием Аббасия. В этом изогнутом гигантском сооружении, возведенном в 1968 г., располагается головное управление Коптской церкви.
Здесь, у подножия широкой лестницы, ведущей к дверям храма, у меня назначена встреча с Сэмюэлем Тадросом, сотрудником вашингтонского Института Хадсона, мирового лидера по вопросам изучения нарушений религиозной свободы. Его комментарии о положении коптов в Египте регулярно публикует американская либеральная деловая газета Wall Street Journal. Они всегда выглядят достаточно зловеще.
Мне удалось приехать вовремя, потому что движение на улицах в тот день было удивительно спокойным. Присев в ожидании на ступеньки, я задумался о том, почему Запад, в особенности правые, вообще проявляют интерес к судьбе христиан на Ближнем Востоке. Просматривая книги и веб-сайты, я то и дело натыкался на источники, которые как-то подозрительно не имели ничего общего ни с националистическими, ни с богословскими или питающими ненависть к мусульманам. Институт Хадсона тоже к таковым не относится, однако воспринимается как учреждение с правой ориентацией.
Большинство вообще не проявляют к данной тематике никакого интереса. Мне показалось странным и удивительным, насколько мало книг пишут о бедственном положении христиан. Да и сам факт, что такое замечательное издательство выпустило в Дании книгу Хью Годдарда, говорит лишь о том, как же мало внимания уделяется этой теме. Правда, время от времени пресса освещает актуальную ситуацию, однако на протяжении многих лет я безуспешно пытался отыскать книги по данной тематике, блуждая по книжным лавкам в аэропортах ближневосточных стран, где представлен довольно широкий выбор, но не пренебрегая и относящимися к Ближнему Востоку отделами книжных полок западных мегаполисов. Искать мне пришлось довольно долго [116]. Чаще всего такие книги пишутся западными христианами, которые рассматривают трагедию скорее с богословской, чем с человеческой точки зрения.
Это происходит вовсе не от недостатка интереса к Ближнему Востоку. В хорошо оснащенных книжных магазинах можно найти массу книг об исламистских группировках и подробные монографии об афганских талибах, деятельности Хезболлы в Ливане и ХАМАСа в секторе Газа, в которых талантливые ближневосточные корреспонденты срывают покровы с внутренних структур движения исламистов. Есть отличные книги по истории Ближнего Востока, в которых, разумеется, упоминается и о существовании христианства. Можно найти волнующие, мужественные книги о войнах, которыми так славится эта земля. Можно наткнуться и на умные книги об Израиле, иудаизме и печальном положении палестинцев. Все это продается в огромных количествах. Однако при этом довольно трудно отследить труды, посвященные исключительно актуальному наблюдению процессов, затрагивающих современных христиан.
 
Трудно винить представителей правого крыла в том, что их не заботит положение христиан. Гораздо сложнее понять, почему традиционный, секулярный проект левых не обращает никакого внимания на имеющие место нарушения. Мне это представляется каким-то слепым пятном, внутренним противостоянием принципов и предрассудков.
Несколько лет назад я прочитал объяснение этому в работе Оле Вэвера, профессора факультета международной политики Копенгагского университета, которое крепко засело у меня в голове. Он считает, что притесняемые христиане Ближнего Востока не что иное, как «несчастные жертвы нечестивого союза между двумя взглядами на политику».
Он ссылается на основные правозащитные организации, которые также не уделяют достаточного внимания изучению положения христиан. В 2008 г. в интервью газете Kristeligt Dagblad [117] он сообщает, что «церковная группа датского филиала Amnesty International распалась вследствие пересмотра организационной стратегии. Организация больше не будет ставить в числе своих приоритетов рассмотрение вопроса о религиозных преследованиях» [118]. Впрочем, нельзя не упомянуть и о том, что в прошлом году Amnesty International выпустила несколько неплохих отчетов, которыми я довольно активно воспользовался.
Тем не менее произошло это с некоторым опозданием; к примеру, поражает, что накануне упразднения Братства зимой 2013 г. директор организации Human Rights Watch Кеннет Рот призвал правительства стран Запада проявить любезность к новому исламистскому правительству [119]. Эта известная правозащитная организация считает, что имеет на Ближнем Востоке реальную политическую задачу, которая выходит за рамки отчетности о нарушениях прав: необходимо обучать западных политиков принципам взаимодействия с коллегами-мусульманами. Вот как далеко они зашли!
На некоторое отставание указывает профессор Вэвер. Например, он считает, что правозащитные организации вместе с левым крылом «опасаются вспышки исламофобии на Западе. В частности, вовлеченные в войну в Ираке и Афганистане западные страны не заинтересованы в том, чтобы проявлять себя как христиане в связи с тем, что исламисты пытаются представить эти войны как религиозные, в которых западные христиане якобы идут крестовым походом против мусульман».
Вот эта-то вторая сторона медали и может послужить объяснением, почему молчит западная общественность.
«Для того чтобы обратить внимание на эту проблему, совсем уж необязательно представляться сторонником христианского мировоззрения. Ведь речь идет о свободе и защите меньшинств», – пишет Оле Вэвер [120].
Когда, наконец, появляется Самюэль Тадрос из Института Хадсона, я встаю и следую за ним в главную коптскую церковь. Он проводит меня к алтарю, под которым лежат мощи ее основателя, первого патриарха коптской церкви евангелиста Марка. В 1968 г. они были перевезены из Ватикана в Каир в качестве подарка коптской церкви от католической. Прежде чем ступить на мягкий ковер, мы снимаем обувь.
Именно в этой церкви была сделана последняя фотография недавно почившего Шенуды III, патриарха под номером 117 после апостола Марка на Святом Престоле. В местах обитания коптов повсюду можно встретить фото человека с закрытыми глазами и пепельного цвета лицом, в большой круглой золотой короне патриарха, в красно-золотом облачении и со скипетром в руке. Его увидишь и на огромных плакатах, развешанных на улицах: в этих краях отношение к мертвым отличается гораздо меньшим табуированием.
В центре храма стоит саркофаг, где покоятся мощи апостола Марка, позади него – обитый бордовой тканью высокий прямоугольный алтарь, сбоку вышивка с изображением льва, символизирующего этого евангелиста. На стене – современные фрески, изображающие мученическую смерть апостола Марка предположительно в 68 г.: римские солдаты побили его камнями, а затем, обвязав ноги веревкой, тащили по улицам Александрии до тех пор, пока он не скончался. Сквозь толпу прорезается луч света, образуя вокруг его головы ореол.