Удержать любой ценой (ЛП)

— Если ты...
Дверь вновь открывается, и я разворачиваюсь, когда Валентину заталкивают в комнату, но позади неё стоит не охранник, а Андреа.
Я моментально вскакиваю на ноги, но не успеваю добраться до Андреа, как другой охранник сбивает меня с ног, затем ещё одной стяжкой пристегивает меня к железной петле в полу.
— Ты гребаная предательница, — выплевываю я Андреа, пытаясь освободиться, чтобы наброситься на неё.
Валентина дрожит, её колени в синяках, а волосы в хвосте растрепались. В глазах стоят слезы, но её подбородок не дёргается, и она качает головой.
— Я в порядке. Тише, успокойся.
Я смотрю на Андреа, когда произношу свои слова:
— Я порежу тебя на гребаные кусочки и выкину в реку. А когда тебя сожрут рыбы, я найду каждую из них и насажу на вертел.
Андреа вздергивает подбородок.
— Как красочно, но это ради твоего же блага. Доверься мне.
Я дрожу от гнева, сердце в груди бьётся так быстро, что перед глазами пляшут чёрные точки.
— Мистер Доубек, — рявкает сука за столом. — Можете обратить на меня, пожалуйста, внимание? Как вы видите, мы предприняли меры, чтобы заставить вас говорить. Сэкономьте нам время и энергию и признайтесь.
Я открываю рот, чтобы сделать именно то, что она велит, но она продолжает, прежде чем я успеваю сказать что-нибудь.
— Или, может, мы должны подвергнуть суду твою прекрасную жену? Именно она имеет тесную связь с пропавшими – лидером семьи Новак и другим... её женихом, кажется?
Холодный взгляд председательницы пронзает Валентину, которая, слава богу, ничего им не говорит и высоко поднимает подбородок.
— Ничего, — добавляет женщина. — Тогда раскроем ещё один козырь...
Дверь опять открывают, и другой охранник, неся отобранное оружие, тащит за собой Кая. Они бросают его на пол между мной и Валентиной.
— Ещё один подозреваемый, — с каменным выражением лица произносит она, абсолютно не проявляя никакого интереса.
Кай перекатывается на бок и кашляет кровью. Его лицо в гораздо худшем состоянии, чем моё. Я поднимаю глаза на Андреа.
— Твоя работа?
Она пожимает плечами и сильнее вжимает пистолет в висок Валентины.
— Он сам напросился.
Я пытаюсь наброситься на неё вновь, но стяжка не поддается, даже чтобы чуть-чуть высвободить руки.
— Я буду резать тебя, — с тщательностью произношу я. — Так медленно, что ты почувствуешь каждый порез, пока для моего ножа не останется ничего, кроме мозга и сердца.
И вновь Андреа кажется незаинтересованной моими угрозами. Я смотрю на Валентину.
— Что бы со мной ни случилось, ничего им не говори.
Она моргает и вновь смотрит на совет. На её глазах выступают слезы, но она по-прежнему сильно сжимает губы.
Женщина вздыхает, и я изо всех сил стараюсь вспомнить её имя, поскольку она станет моей главной целью после Андреа, когда я выберусь отсюда.
У меня болит все тело, но наряду с этим предательство гораздо хуже. Как Андреа могла так поступить с нами, помочь им, когда они сотворили с ней подобное? Я вновь смотрю ей в глаза, игнорируя женщину, ожидающую от меня ответа.
— Почему? Почему ты делаешь это?
Андреа улыбается, и её улыбка кажется слегка неуравновешенной.
— Они дали мне желаемое. Братьев Сэла в обмен на Валентину и Кая. Лёгкий обмен...
Я качаю головой.
— Мы бы поймали их вместе.
— Нет, — выплевывает она мне. — Ты бы поймал их, и я гарантирую тебе, что твои намерения разительно отличаются от моих. Твои планы касательно меня – ничто по сравнению с тем, как они встретят свой конец, когда я заполучу их.
Я указываю связанными руками на совет.
— Эти засранцы не заслуживают доверия. Утверждающие о неприкосновенности убьют тебя и покончат со всем этим.
На лице Андреа появляется ещё одна улыбка.
— Не волнуйся, у меня есть рычаг давления.
Теперь мне становится любопытно... она поймала ещё одного из пятёрки? Не могу поверить, что кто-то из них согласился бы с её безумным планом предать меня, предать всех нас.
— Рычаг давления?
Она обращает свое внимание к столу.
— Ты не заметил? Сегодня судьи не в полном составе. Один из них пропал.
 
29
ВАЛЕНТИНА
Ох, это такой ужасный план. Когда Андреа и Кай зашли ко мне в спальню, Адриан уже ушёл, поэтому я и не думала спорить. Да и зачем, когда благодаря этому я могла получить желаемое? Но... стоять здесь, смотреть, как его избивают, – невыносимая задача, прежде чем я полностью потеряю самообладание.
Совету как обычно плевать на всех кроме самих себя. Черт, у Андреа вышло подстроить это только потому, что на своей шпионской миссии она увидела, как член совета занимается грязными делишками в одиночестве. Ей также было достаточно легко шантажировать его ради соглашения после этого.
Я дрожу и не могу остановить слезы. Адриан весь в синяках и избит. Эта мысль поражает меня словно машина без тормозов на шоссе – он солгал мне. Этот мужчина стоял передо мной и говорил, что они не посмеют его тронуть. Я могу сказать, что они растягивают болезненность ситуации, чтобы продлить его страдания. Дальше они воспользуются мной, но я не позволю им, если смогу помочь.
Я дёргаю рукой, притворяясь, что пытаюсь вырваться из хватки Андреа. Меня шокирует, с какой лёгкостью она изображает равнодушное предательство и как реально она это обыграла с ссутулившимся возле нас Каем. Если честно, наблюдать, как она и охранники избивают его для усмирения, было самым трудным.
Но теперь, когда мы здесь, мне уже не кажется, что нам всем удастся выбраться отсюда. Может, Андреа выберется, если продолжит играть роль предательницы... по крайней мере, пока до остальных из пяти не дойдёт слух. Иначе, почему бы им не убить нас всех прямо здесь и сейчас? Очевидно, что они достаточно безжалостны для этого.
Вопрос в том, отпустят ли они Адриана, если кто-то признается в этих преступлениях, или они все равно убьют всех нас? Трудно думать со всем этим оружием в комнате и сверлящим меня холодным взглядом главы совета. Несмотря на страх и дрожь, которые, я уверена, они все видят, я откидываю плечи назад и поднимаю подбородок. Адриан хотел бы, чтобы я была сильной и вела себя так, словно принадлежу этому месту и эти люди куда ниже меня по положению.
Из-за этого крошечного признака неповиновения совет берётся за дело, а председательница указывает на меня.
— А тебе, Новак, есть в чем признаться? В конце концов, пропал и предположительно мёртв именно твой отец. Ни для кого не было секретом, как мало он о тебе заботился.
Ауч. Вот какие уловки пошли в ход. Во мне просыпается ещё больше ненависти к ним – эти незнакомцы знали так много о насилии надо мной, обо всем, что я пережила из-за отца, и ничего не делали.
— Не знаю, есть ли мне что сказать. Вы собираетесь выслушать меня или просто вынесете нужный вам вердикт и все равно всех убьете?
— Валентина, — рявкает Адриан. — Тихо.
Я бросаю взгляд на своего мужа, когда из-за его спины выходит охранник с кляпом и засовывает его ему в рот, закрепляя за головой. Несмотря на его неспособность говорить, Адриан передаёт все необходимое взглядом.
Он просит позволить ему разобраться с этим. Позволить ему умереть, чтобы защитить меня и ребёнка. Если бы Адриан на самом деле знал меня, он бы понял, что для меня это невозможно – дать ему так умереть. Этот вариант не для меня. Но я сдержу свое обещание и удостоверюсь, что наш ребёнок будет жить, несмотря ни на что.
Председательница усмехается, глядя на Адриана. Словно вид связанного мужчины возбудил её. Ещё один повод ненавидеть её. Что-то и правда сияет в её взгляде, когда она смотрит на моего окровавленного и избитого мужа.
Этот ребёнок – сейчас единственный рычаг. Если они узнают о его существовании, тогда они все равно могут возжелать моей смерти. Если я признаюсь и заставлю их заключить со мной сделку, тогда, возможно, я смогу уберечь малыша.