Это не любовь (СИ)

– И имейте в виду, я вас не аттестую, – пригрозила ей в спину Изольда.
Но даже это ничуть не омрачило поющего настроения. Что ей какая-то злобная тётка, когда Анварес, прекрасный, неприступный, недосягаемый Анварес, чуть не поцеловал её!
Об этом хотелось думать, но наедине, хотелось вспоминать, проживать тот момент заново, смаковать каждую миллисекунду. Какой взгляд у него был! Вовсе не ледяной, как обычно, не надменный. В глазах у него такая страсть полыхала жгучая, что Юльку и саму кинуло в жар. И даже сейчас, по прошествии времени, стоило воскресить тот момент в памяти, как внутри разливалось звенящее тепло, от которого замирало сердце и голова шла кругом.
Как же всё-таки хотелось уединиться с этими своими мыслями! Но даже дома укромного уголка не найти. Инна, не считая занятий в институте, безвылазно торчала в комнате.
Впрочем, сейчас она Юльку не раздражала. Они даже вполне миролюбиво поболтали. А в выходные устроили вдвоём совместную генеральную уборку в секции. Хотя прежде Юлька нагло уклонялась от подобных обязанностей.
Произошёл, правда, и один неприятный эпизод, когда Юлька, присыпав Пемолюксом ванну, оттирала щёткой пожелтевшие стенки. Сквозь шум воды, она не услышала, что туда же забрёл Егор, почувствовала лишь, когда он положил ей руки на бёдра и прижался сзади. Возможно, это была лишь глупая шутка. Так он утверждал потом. Но в тот момент Юлька юмор не оценила – резко выпрямилась и залепила мокрой, мыльной щёткой ему по лицу. Ещё и выдала нелитературную тираду.
На шум из кухни прибежала Оля.
– Что происходит? Егор! – заголосила она, округлив глаза. За её спиной маячила Инна.
– Да ничего не происходит, – стирая мыльную воду с лица, буркнул Егор. – Чего переполошились?
– Егор, а что у тебя с лицом? Ну-ка, ну-ка… – прищурилась Оля. – Что ты вообще тут забыл? Егор, блин!
– Что Егор? Я что, не имею права в ванную зайти, если мне надо? – вскинулся Егор. – Я просто зашёл, вон носки свои взять, – он махнул рукой на змеевик. – А эта… не знаю, что придумала… набросилась, как бешеная.
– Ах носки взять?! – тут уж взвилась Юлька. – Это теперь так называется? В следующий раз за такие носки я тебе оторву сам знаешь что.
Юлька швырнула щётку в Егора и пулей вылетела из тесного коридорчика, оттолкнув Олю. Инна отскочила сама.
Позже Инна допытывалась, что конкретно произошло.
– Что, прям вот так он к тебе и прижался? Этим самым местом? Кошмар какой! Считай, у жены под носом… Чем только думал?
– Ой, а чем они все думают? – раздражённо ответила Юлька. – Этим самым местом.
– Ну не все!
Юлька сначала хотела съязвить, догадавшись, что Инна так наивно защищала своего очкарика, но не стала. Улыбнулась вдруг:
– Конечно, не все.
Как странно всё с этим Анваресом. То мысли о нём причиняли боль и вгоняли в хандру, а то вот – стоило его вспомнить, и вся злость испарилась.
Когда легли спать, Юлька вдруг спросила Инну:
– А у тебя в прошлом году кто вёл зарубежку?
Она очень старалась, чтобы вопрос прозвучал небрежно, хотя сердце тут же дрогнуло. И губы сами собой растянулись в улыбке. Хорошо, что темно, и лица её не видно.
– Анварес Александр Дмитриевич, – сонно ответила Инна.
– И как он? – Небрежность давалась всё труднее.
– Ну как… Нормальный, вроде, препод. Ведёт он, конечно, здорово. Но, блин, на экзамене он всю душу из тебя вытряхнет. Если пропускаешь лекции и семинары – вообще фиг сдашь. Отлично у него получить почти нереально. Ну это надо прямо ни разу не пропустить ни одного занятия, и всё, что проходили, знать от и до. Ещё и рассуждать уметь… ну там, почему так, а не этак. Даже я у него только на четвёрку сдала… со второго раза.
Юлька слушала её и улыбалась, глядя в тёмный потолок. А перед глазами так и стоял взгляд его горящий…
  
41
 
Понедельник и вторник прошли по ощущениям впустую. Юлька раз двадцать продефилировала по коридору мимо кафедры зарубежной литературы, норовя подглядеть внутрь, а сколько выписала кругов вдоль холла – и не счесть, но ни разу даже мельком не увидела Анвареса. Причём по расписанию у него значились пары у журналистов, но указанная аудитория почему-то была закрыта.
 
В среду она летела в институт как на самый долгожданный праздник. А перед тем встала с утра пораньше, вымыла на два раза голову, худо-бедно уложила непокорные вихры в подобие каре. Вместо привычной чёрной толстовки надела тонкий облегающий свитер с V-образным воротом, вместо гриндерсов – осенние сапожки на низком каблуке.
– Нормально? – спросила у Инны. Та, жуя булку, что-то промычала и показала большой палец вверх.
Одногруппницы её еле признали. Даже Алёнка, с которой они в последнее время сблизились, изобразила удивление. Однако признала:
– Отлично выглядишь!
Первую пару – историю – Юлька отсидела, как на иголках, а в зал, где всегда проходили лекции Анвареса, шла с бешено колотящимся сердцем. Очень хотелось сесть в первом ряду, но не осмелилась – она же всю пару будет краснеть. Заняла место посередине, но так, чтобы видеть лекторскую кафедру без помех.
Рядом с ней пристроилась Алёна Рубцова. Зашептала:
– Всё-таки ты сегодня какая-то странная.
– А ты вообще всегда странная, – ответила Юлька. Но и сама заметила за собой, что непрерывно теребит в руках то ластик, то карандаш. А ещё каждый пятнадцать секунд проверяет, сколько осталось до начала лекции.
Анварес, между тем, безбожно опаздывал. Юлька напряжённо следила за входом, ожидая, что вот-вот двери распахнутся и войдёт он.
– Да что с тобой? – она почувствовала лёгкий толчок и вздрогнула от неожиданности.
– Что такое?
– Я тебя уже пять раз спросила…
Наконец двери распахнулись, Юлька, замерев, устремила туда взор и… в аудиторию семенящей походкой прошествовала пожилая дама. С высокой, взбитой причёской, на каблучках, в синем бархатном кардигане.
– Добрый день, господа студенты. Зовут меня Эльвира Марковна, и сегодня лекцию по зарубежной литературе проведу у вас я.
По залу прокатился гул. Юлька выронила из рук несчастный ластик. От досады даже в горле запершило. Как же так? Почему? А где он?
Однако спросить такое вслух она бы ни за что не отважилась.
– А что случилось с Александром Дмитриевичем? – к счастью, поинтересовался кто-то из девчонок.
– А вы теперь всегда у нас будете вести?
– Нет-нет, – засмеялась дама, – я бы, конечно, с радостью, но, думаю, Александр Дмитриевич и сам вас, таких красивых, не отдаст. Сейчас у него просто неотложные дела. Надеюсь, он скоро их решит и вернётся к своим любимым студентам.
Вообще-то, дама была приятная и, несмотря на возраст, с огоньком. Но… она не Анварес. И Юлька даже слушать её не могла, не хотела, изнывая от жестокого разочарования. Ну какие у него дела? Его дело – их учить. А если он и к пятнице не вернётся? Она же измучается ждать.
Поймав на себе внимательный взгляд Алёны, Юлька смутилась. Хорошо, что Рубцова такая вся деликатная и не лезет в душу с догадками и расспросами. Однако всё равно следовало взять себя в руки и не киснуть так уж откровенно.
  
42
 
Доклад к пятничному семинару Юлька приготовила по Фицджеральду, раз уж из-за его Гетсби тогда получила выволочку.
В этот раз она буквально все силы вложила. К экзаменам сроду так не старалась. Накануне заставила Инну выслушать себя и поспрашивать с пристрастием. Та, конечно, выслушала, но вопросы задавала вяло и всё какие-то детские.
– Ой, такую ерунду он спрашивать не станет. Давай же! – подгоняла её Юлька. – Подумай, к чему ещё он может прицепиться. Ты же у него училась.
 
– Да кто его знает, – пожимала плечами Инна. – Он что угодно так-то может спросить. Слушай, давай закончим, а? Я уже устала. И мне ещё по английскому уроки делать. А ты и так всё очень хорошо рассказываешь.
– Я не хочу хорошо. Я хочу лучше всех. Так, ещё разок прогоним и будешь делать свой английский.