1910-я параллель: Охотники на попаданцев (СИ)
— А там ещё было что-то.
— Воздух, скованный стеклом, ты сам к электричеству подключал. Там дух воздуха запрятан, — продолжил я пояснять, и показал на Ольгу. — Демон, нитью упоенный. Его надо найти, но сперва визит к господину барону совершим. Про остальные строки я пока не понял. Они могли свершиться без нас, а могли пока ещё не свершиться.
— Не сбылось, — сквозь слёзы прошептала Анна.
— Что не сбылось?
— Другая не сбылась. Она ещё будет.
— Какая другая? — снова вмешался Баранов.
— Не надо фильму, — всхлипнула Аннушка, — потому что другая будет.
Штабс-капитан, нахмурившись, поглядел на меня.
— Вот, ровным счётом ничего не понимаю.
Я протяжно вздохнул, ставя себе задачи на ближайшее будущее. Барон. Кукловод. Огнемила. Пришлые террористы.
— Конезица, ты с нами?
Девушка поглядела вперёд, где красовались верхушки домов и трубы заводов, а над леском словно мыльный пузырь плыл одинокий цеппелин. Там был разлом и сейчас велась оценка ущерба и примерная смета на строительство обходного пути и нового моста.
— Аз зело позрети на сии чуды хочу, — кивнув, ответила девушка.
Глава 30
Старый лис и три волкодава
Одиннадцать лет!
Я глядел на конезицу Огнемилу, едущую на своей лошади. Именно столько она взращивала своего пылающего зверя, и ещё год подходящего искала до этого. И получается, если ей сейчас около девятнадцати, то своего пёсика она подобрала в восемь лет. С её слов, тот монстр, что раскурочил трактор, убил тракториста и исчез, натаскивался на убийство полгода. Чем проще задачи стоят перед духом, тем меньше нужно времени на их подготовку, что вполне естественно и для животных, и для людей. Но все надежды на скорейшую помощь рухнули в одно мгновение. У меня в запасе не то что десятка лет, даже месяца нет. За то время, что имею, можно создание более или менее сносно узнавать меня среди других людей, и даже отпускать нельзя — исчезнет, чуть почуяв волю.
Меж тем, конезица с жадным любопытством разглядывала город, в который мы вошли. Её интересовало всё — от фонарей, до редких авто, что иногда попадались навстречу. День был в самом разгаре и множество разного народу, наполняющего Императорский проспект, так же разглядывало нас, окровавленных, несущих с собой два трупа, а ещё и странно одетых. Тут даже нельзя было выделить, на кого больше внимания обращали, так как и размалёванные кирасы, и чудно одетые пришлые были сродни бродячим скоморохам. Медведя на привязи не хватало.
Та моя половина, которая Марк Люций, хотела вырезать всем встречным-поперечным глаза, чтоб не пялились, а та, которая изначальный Тернский, сквозь зубы шептала: «Не надо. Успокойся».
— Дай ответ мне, Евгене Тимофеявиче, — заговорила Огнемила, когда мы миновали базарную площадь с ее многочисленными торговцами и покупателями, — аз не чую во всехо кудесах духов. Како оные светильники сияют, а телеги едут?
— Конезица, до этого ты мне молвила, что одиннадцать лет взращивала своего верного помощника. Сейчас же я отвечу тебе, что много лет приходится постигать науку, чтоб добиться хоть малой крупицы всего этого. Много людей положило жизни на алтарь знания. Посему я не смогу так вот запросто тебе ответить.
Она замолчала, и так мы доехали до усадьбы. Дозорные сразу ж забрали своего убитого товарища вместе с останками несчастного тракториста и убыли в расположение полка, сказав, что по пути занесут убиенных в мертвецкую.
Ворота нам открыл ошарашенный часовой, пялившийся на пришлых. В ответ он удостоился совсем уж уничижительного взгляда, но не конезицы, а Ольги, которая чуть не плечом толкнула ничем не повинного солдата. А потом прошли в гостевой зал особняка. Я хотел было уже расслабиться и выдохнуть, но этому не суждено было осуществиться. В столовой сидели злые, как черти, ревизоры, которые до сих пор не могли покинуть особняк, находясь под прицелом часового. Я остановился посередине, снял с головы испачканную шляпу и провёл ладонью по волосам. Хотелось просто закрыться у себя в кабинете и послать всех к лешему.
— Ваше высокоблагородие, — скромно позвал меня часовой. — А этих господ сколько ещё стеречь?
— Пока не сдохнут, — буркнул я себе под нос, а потом окинул взглядом лестницу, на верхнем пролёте которой с опаской во взглядах стояли горничные и дежурный оператор. Молча сверлил меня взглядом дневальный, стоящий на своём месте у входа. Можно было послать к чёрту и их, но я начальник и подавать виду, что устал, не должен. Я должен было принимать решения, отдавать приказы и всем своим видом показывать, что всё под моим контролем. От осознания этого я сделал глубокий вдох и постарался придать себе подобие сосредоточенной уверенности и спокойствия.
— Дарья, прими шляпу и сюртук, — произнёс я, а потом повысил голос, так как горничная не шелохнулась, разглядывая новых действующих лиц, коих стало столь много, что впору справочник заводить. Мол, вот эта особа — благородная дама из иного мира, вот эта — тоже из иного, но уже не благородная, а в одних панталонах щеголяет. И всех их разместить надобно, и ублажить.
Горничная подбежала и выхватила одежду из моих рук.
— Сейчас сложим броню, и пойду умываться, — продолжил я отдавать распоряжения служанке. — Приготовь чистую сорочку, бардовый галстук, серую тройку. Ботинки новые достань, эти промой и высуши. Господин штабс-капитан, попрошу вас побыть пока при гостях.
Договорив, я достал из кармана свой комплект ключей и направился к оружейной комнате. Возле неё уже стояли мои помощники и помощницы. И если Сашка был усталым, но держался на ногах, стойко перенося возникшие тяготы, то девушки были просто выжаты. Им бы день-другой отоспаться, понежиться в кроватях.
Я звякнул ключом и шагнул внутрь. По стенам сразу забегали светло-зелёные духи сырости, изображая жирных тараканов. Они всё так же прятались прямо в стены.
И всё же, как можно было приручить этих эфирных созданий, ведь они не обладали ни малейшей крупицей ума, свойственного тем же собакам, лошадям или кошкам. Да что там говорить, даже почтовый голубь был в сотни раз сообразительнее.
За такими думами мои пальцы сами взяли из сейфа патроны к нагану, положили их на стол и принялись по одному извлекать выколоткой стреляные из барабана. Мелькали думы о том, что неплохо было бы взять что-то более мощное и скорострельное, но мы всё же не на поимку собрались, а на беседу к начальнику, пусть и имели претензий вагон и маленькую тележку.
За спиной раздались девичьи вздохи и причитания, щёлканья кирасой и приглушённый звон металла. Зарядив наган, я развернулся и замер. Сашка и Настя уже вылезли из своих кирас, а вот Ольга, напортив, только копошилась с картечницей, видимо, не сумев разобраться с устройством замены ленты.
— Помочь? — тихо спросил я у неё, но супруга, не обратив внимания на мои слова, подошла к стойке с кирасами и дёрнула за рычажок на левом боку. Из паза выскочила батарея. Без электрического питания броня потеряла свою управляемость, отчего моя женщина стала неуклюжей и медлительной. Но Ольга с настырностью положила батарею на специальную подставку, после чего взяла свежую, защёлкнув её в паз.
Сразу после этого супруга схватила из пирамиды скорострельный карабин.
— Ты куда⁈ — быстро спросил я, встав у женщины на пути.
— Я пошла искать того выродка, который меня заставил ствол к голове приставить, — зло ответила Ольга.
— Я тебя никуда не отпущу, — со звоном металла в голосе ответил я. Оба моих воплощения были в это мгновение солидарны в желании остановить жену.
— Извольте отойти, — сделав шаг вперёд, процедила Ольга, а когда я выставил перед собой руку, то она стиснула её в механической перчатке на запястье. Под стальными пальцами легонько хрустнуло.
— Я тебя не отпущу.
— По какому такому праву?
— По праву того, что ты моя жена, и я не позволю, что ты делала глупости.
— Это не глупости! — сразу сорвалась в крик Ольга, а под её пальцами ещё раз хрустнуло. — Я не успокоюсь, пока эта тварь не сдохнет!