Малышка (СИ)

— Этого я тоже не знаю. Вы, кстати, чем-то его Елену Сергеевну напоминаете. Жену то есть. Только вы, извините, молоденькая шибко. Наверное, в 20 лет она так же выглядела…
Перед решеткой, отделявшей нас от остального мира, появился пожилой мужчина в форме. Олег резко встал, прижав руку к фуражке.
— Вольно, — мужчина смерил меня взглядом. — Это еще кто?
— Это Илья Леонидович попросил присмотреть.
— Ильюша у нас теперь детским опером заделался? — седой мужчина хохотнул, и прошел вглубь коридора.
— Кто это? — шепотом спросила я.
— Начальник РОВД, — почему-то так же шепотом ответил Олег.
Он мне понравился: смешной парнишка, с юмором, простой в общении и… Болтливый, мне на радость.
— Что за «детский опер»? — спросила я, когда коридор снова стал пустым.
— Оперативник, который занимается только детской и подростковой преступностью. Профессиональный жаргон.
После этих слов я картинно закатила глаза. "Маленькая собачка — всю жизнь щенок", — в моей голове эхом отозвались слова моей бабушки. Детский опер, блин.
— Олег, а расскажите еще что-нибудь? — я попыталась сделать равнодушный вид, хотя хотелось кричать «говори давай!»
— Вы же его знаете: он просто так не болтает, — сказал дежурный. — Так, что я знаю…? Знаю, что он обалденно стреляет, у нас очередь на стрельбище выстраивается, когда он тренируется или переквалификацию проходит. Раньше служил в СОБРе… Так, что еще…
Его размышления прервал новый звонок. Я, от нечего делать, принялась рассматривать все, доступное моему взору: длинный коридор, по которому вели мужчину в наручниках, старушек, сидящих около приоткрытой металлической двери, двух молодых парней в форме, которые заполняли документы, удерживая под локоть мужика в явно тяжелой степени опьянения. М-да, и Илья Леонидович видит вот это каждый день.… И как оставаться нормальным человеком? Пока я думала над этим вопросом, старушки, видимо, закончив свои дела, двинулись к нам. Они спросили у Олега, как им выйти, и тут я признала в одной из них ту самую бабульку, которая торгует салом на рынке, и которая отказалась от своих показаний по делу Гобенко. Судя по осмысленному взгляду бабульки, она меня тоже узнала.
— Ох, девка, не послушалась тех людей? Сидишь теперь? — наверное, из-за решетки, отделявшей нас с дежурным от них, она решила, что я тут не по своей воле.
— А вы послушались, да? — язвительно спросила я, понимая, что она имеет в виду кого-то из людей Гобенко, призвавших ее отказаться от свидетельства.
— Так я ж не дура! Они мне объяснили, что это мужика того подставили, и сала еще купили, аж 7 кг. Это тебе не того, 7 кг — это много.
— Ага, — закивала я. — И как вы после этого спите?
— Хорошо сплю. «Феназепама» выпью и сплю-ю, — протянула старушка.
— Я расскажу следователю, что вы за деньги отказались от своих слов, — серьезно сказала я.
— За какие деньги? За какие деньги? — тут же завопила бабка. — У меня товар, у них деньги. Сидит тут, молоко еще…
Она не успела договорить, так как над ней, как огромная гора, навис Илья Леонидович. Он ей даже ничего не сказал, просто посмотрел, и старушка поспешно посеменила в сторону выхода, подхватив под локоть свою подругу.
— Не отпускайте ее! — я задергала мужчину на рукав. — Она только что мне сказала, что «продала» свои показания на Гобенко! Они у нее сало купили!
— Без тебя знаю, — Илья потянул меня за плечо, при этом в глазах заплясали искры смеха, — Олежа, посмотри на нее, разобралась она. «Сало….». Пошли! Твою сумку эксперт обработал, можно забирать.
Пока мы шли по бесконечным коридором РОВД, я пыталась пересказать Вараксину свой разговор с бабулькой. На что мне, по-прежнему спокойным тоном, было сказано, что это и так было очевидно. Но оказать давление на человека со справкой «старческая деменция» процессуальными методами невозможно. А применять другие, менее законные способы, он не готов. К тому же того, что я не отказалась от показаний, было вполне достаточно для заведения дела. Мы зашли в темное помещение, в котором только в одном углу светила лампа, в тусклом свете которой тот самый криминалист с козлиной бородкой перебирал какие-то карточки.
Моя укладка выглядела как прежде, однако, кое-где были следы белой пыли. Криминалист пояснил, что это смоется — он искал отпечатки. Я, с беспокойно бьющимся сердцем, начала перебирать препараты. «Анилэридин» был в наличии, и я выдохнула.
— Ваши опиоиды на месте. По-моему вообще ничего не взяли, — прокомментировал мои метания бородатый. — Отпечатки есть, но жутко смазанные. Я, конечно, попытаюсь что-нибудь сделать, но не факт, что такие следы пойдут в дело.
— А что именно брали? — спросил Илья.
— На ручке следы. И на бумажках. Вот на этой, которая ламинированная.
Я достала из бокового кармана бланк-вызов, и развернула его.
— Какого черта… — больше себе, чем мужчинам, сказала я.
— Что там? — Илья Леонидович через мое плечо посмотрел в бланк.
— Здесь не мое имя. А моей сменщицы, Светы.
В моей голове сразу же поселился гнетущий, мрачный, тягостный страх. Я звонила ей, телефон был отключен. Егор Михайлович сказал, что она не вышла на дежурство. Это при том, что Света — очень ответственный человек. Я попыталась еще раз дозвониться до нее, но телефон по-прежнему был выключен.
— Знаешь, где она живет? — Илья потрепал в руках бланк.
— Конечно. В Заозерном.
— Пиши адрес, парни съездят.
Дрожащей рукой я написала улицу, и номер дома.
— Мне отзвонятся. Поехали домой, — равнодушно бросил Илья, подписывая какой-то документ, подсунутый им дежурным Олегом.
При словах «поехали домой» Олег бросил на меня многозначительный взгляд. Я не удержалась и по-ребячески подмигнула ему. К счастью, эта выходка осталась вне внимания Вараксина.
  
Глава 12
 
По дороге Илья попросил отдать ему ключ от моей квартиры, объяснив это желанием осмотреть ее. Я была не против, честно говоря, теперь она ассоциировалась у меня с опасностью, и возвращаться туда мне не хотелось.
Когда мы зашли в квартиру, он позвонил дежурному, узнав, что группа еще не вернулась с адреса Светы. Я ушла на кухню, закрыв за собой дверь — слишком сильно я была взволнована. Решила заняться готовкой — это всегда отвлекало меня. Из закупленных вчера Ильей продуктов (на полгода вперед) за 2,5 часа я успела приготовить и первое, и второе, и даже решила завести тесто на блины, когда раздался звонок сотового телефона Ильи. Мужчина кратко поговорил с кем-то, и зашел на кухню.
— Твоя Света доставлена в пятую городскую с огнестрельным. Она удачно упала после ранения, пережав рукой артерию. Но все ровно потеряла много крови.
Кастрюлька с блинным тестом выпала бы из моих рук, не успей Илья Леонидович мягко перехватить мое запястье, и вовремя забрать посуду.
— Это все из-за меня, — слезы сами покатились из глаз: Свету было жалко до безумия. — Это все из-за меня!
— Ты причем? — неожиданно меня притянули к груди мужские руки.
Я вжалась мокрым лицом в ткань футболки, ощущая, как в ноздри заползает запах приятного, свежего мужского парфюма. Ощутила его руки на своей спине, и сама обняла его за талию, доверчиво замерев. Слышала, как глухо бьется сердце, слышала спокойное, ровное дыхание мужчины. Его рука медленно погладила мою спину, замерев между лопатками. Но как только мужчина понял, что я уже не плачу, он тут же отстранился, и отошел к окну.
— В больнице сказали, что ранение тяжелое. Состояние средней тяжести. Когда нормализуется, ее допросят. Ранение было нанесено таким образом, что преступник стоял к ней лицом, и она видела его.
Мне нужно было побыть одной, чтобы все обдумать. Я закрылась в ванной, включив воду. Еще не успел померкнуть в моей голове ужас от того случая с Гобенко, как тут новый поворот: я стала свидетелем убийства, и из-за этого пострадала моя сменщица.