Верни мою любовь (СИ)

Провожу пальцами и чувствую ужасную вину.
Скольжу вниз легкими движениями, очерчивая каждый изгиб, по плоскому животу вниз.
В эту минуту Акси переворачивается ко мне на бок, закидывая раненую ногу на меня, цепляя мое восставшее желание, прижимаясь ко мне как можно ближе.
Сердце пускается вскачь, успеваю выдохнуть. Не любитель просыпаться с девушками в одной кровати, но только не сейчас, когда малышка прижимается ко мне, делясь своим теплом, сковывая меня по рукам и ногам.
Ласкаю лицо, каждую расплывающуюся гематому, перебираю кучерявые пряди. Не удерживаюсь, покрываю лицо робкими поцелуями. Теперь я в праве на каждый кусочек твоего тела и душу. Больше не сбежать. Если будит возражать, составлю еще один договор. Хотя с ними полная лажа, но не отпущу. Ну, братан крыша потекла конкретно.
Во сне хмурится, бормочет непонятное.
Посапывание берет тональность вверх, превращаясь в храп.
«Превосходно!»
Даже во сне не перестает меня удивлять.
Откуда ты на мою голову?
Зачесываю волосы за ухо, замечаю тату — морда волчицы.
***
— Ияр, подойди! Давай, балы, пей! Заглянем в твою судьбу!
— Фу-у, горько! Бэ-э-э! Не люблю кофе.
— Переверни кружку, аккуратно, на салфетку, и дай сюда! Та-а-акс, — поднимает емкость, всматриваясь в узоры. — Странно! Как-то мутно все. Вот! Видишь, судьба твоя, Ияр, не определена, — катает край кружки. — Все скрыто за силуэтом… м-м-м… волка!
— Я люблю это животное!
— Нет, Ияр! Он как-то будет постоянно рядом с тобой, переплетаться. Появляться и исчезать, в разные промежутки жизни. Он перестраивает твою линию жизни, вот, смотри.
— Мам, хватит забивать голову своими гаданиями. Он ребенок.
— А что случится, нан?
— Не допускай встречи с ним, избегай! Неизвестность, возможно, это и есть твоя суд…
— Мам, прекрати! Сынок, нанины предсказания — это как облако в небе, видишь то, что хочешь! Так и кофейная гуща. Давай, милый, собирайся, все уже ждут тебя.
Кручу горячую кружку, рассматривая остывающую гущу на дне.
— Да ну! Просто совпадение! С каких пор стал верить в мистику! Чушь!
— Господин Ияр, к воротам резиденции подъезжает кортеж военных машин. Что прикажете?
— Отлично! Идем встречать гостей! Назима-а-а-а! Еще кофе!
  
глава 50
 
Ияр
С крыльца виден парад выстроенных в ряд черных «хаммеров» с эмблемами страны.
— Как патриотично! — произношу, не могу сдержать улыбку.
Немного знобит. Сейчас встречусь с человеком, вывернувшим маленького ребенка наизнанку. Отличный момент получить заветные документы. Свалить. Начать новую жизнь, как и планировал. Но всегда есть это гребанное НО…
Разве это, НО смогу подставить под такой удар? Я не могу и больше не хочу. Мне нужно выиграть время. Перетасовать колоду, правильно разложить и вытащить карт-бланш. Или нас никто уже не спасет.
— Твой кофе, брат!
— Иштар? Ты здесь? — Обнимаю хрупкую фигуру. Целую в лоб.
— Конечно! Как узнала, приехала! Так испугалась! Что происходит, Ияр?
— А что происходит? — пожимаю плечами. — Все как обычно!
— Что значит как обычно? Кто эти люди? Девушка в твоей комнате? И это? — притрагивается к ране.
Вздрагиваю. Морщусь.
— Все нормально. Тебе не стоит забивать голову ненужным. Лучше выбирай украшения к своему сватовству. Ступай! У меня гости.
— Ияр! Все под контролем, говоришь? В доме усилена охрана, маму увезли в другой город. Отец собирает всех из-за твоей выходки. Что ты делаешь с нами? Со мной!
— Иштар… — стараюсь не кричать на сестру.
Люблю ее и жизнь за нее отдам. Этот человек никогда меня не предаст. Но и она должна знать свое место.
— Это все из-за этой шлюшки? Верно? Что, девушек мало? Ведь это она, да? Да! Она! Та девочка, из-за которой перевернулась наша жизнь. И переворачивается снова.
— Замолчи, не говори, чего не знаешь.
— Как же не знаю! Шлюха араба, которого ты куда-то дел. Так еще и привел в наш дом… эту грязь.
— Я сказал, закрой рот! — Смотрю в упор, и она понимает все с полувзгляда. — Что за манера разговора? Кто позволил смотреть так бесстыдно мне в глаза?! Разговаривать со мной наравне! Забыла, кто перед тобой?
 
— Прости… Я люблю тебя…
— Учить вздумала?
— Брат… я…
— А ну-ка рот прикрыла! И ушла в дом! Без разрешения чтоб не выходила! Когда спросят тебя, тогда и скажешь свое мнение.
Обхожу ее, двигаясь вперед.
— Просто переживаю! Одумайся! Отправь ее из резервации. Она здесь к беде.
— Довольно, иди в дом!
— Семья, брат, превыше всего. Помни это.
***
Неторопливо приближаюсь к воротам. Попивая горячий кофе. Вдруг из-за кустов выпрыгивает зверь, заставляя пролить на себя обжигающий напиток.
— Мля!
Зверь рычит, не давая пройти. Что еще за псина?
На шее болтается ошейник, с большой буквой «А».
— Афган? Да ладно! Друг, это ты?
Подхожу ближе, овчарка скалится.
— Забыл? Своего хозяина? Давай, иди сюда! Кто тебя привез? Нана? Я подойду к тебе, старик, а ты меня не цапнешь? — Протягиваю руку, чтобы погладить пса.
Он внимательно смотрит, задумчиво наклоняется, виляет хвостом, скулит! Прыгает, начиная лизать.
— Вот так! Узнал! Фу, ну хватит, от меня будет вонять слюной! Все, все, пошли, нехорошо заставлять ждать гостей.
Подаю сигнал открыть ворота. Бравые ребята выпрыгивают в полном обмундировании.
— Забавно!
Перезаряжают демонстративно автоматы.
— Сдаю-у-усь! — поднимаю руки вверх, насвистывая «Наша служба и опасна, и трудна…»
Афган рычит.
— Спокойно, друг, мы мусор не едим.
В наушнике голос начальника охраны:
— Господин! Все под прицелом. Отойдите на безопасное расстояние.
— Все под контролем.
Опускаю руки в карман, ребята нервничают. Достаю и чиркаю зажигалкой. Делаю глубокую затяжку, выпуская струю сизого дымка.
— Неужели? Сам генерал Поляков прибыл?
Дверь тонированного коня открывается.
Передо мной невысокого роста пузан, в форме, которая еле сходится на нем. Сальное лицо, усики Гитлера, поросячьи глазки, пот, стекающий по вискам. Он постоянно их протирает. А также лысину, которую пытается замаскировать оставшимися волосами. Лёгкое разочарование как-то оскорбляет. Ну что ж…
С одышкой приближается.
— Здравия желаю, товарищ… эм-м… Простите, за вашими щеками не вижу. Ах, точно, полковник Икс.
— Не паясничай, сынок! Я за Аксиньей.
— А где генерал Поляков? Разве ему не дорога дочь? Или подсчитывает убытки? Не думал, что его руки дотянулись до Востока. Кто бы мог подумать, арабы и Поляков скованы одной темой. Один вывозит, другой пропускает. Как он спит по ночам?
— Что ты несешь, сосунок? — начиная краснеть, выкрикивает, брызгая слюной.
— Вроде присягу давал! Пропавшие девушки не снятся ему? И убитые горем родители? Которым он обещал найти их детей, а сам же и помог вывезти. И его карма настигла: собственная дочь попала в эту «лодку». Я спас ее! И теперь приезжаешь ты… Не боится отдавать кому попало? Мир, знаете, такой, как шахматная доска. Делится на черных и белых. И доверять никому нельзя. Особенно близким друзьям. Верно? Полковник? Ведь можно сыграть и за черных! Особенно если они хорошо кормят. Сигару?
— Слушай, сопляк, ты че базаришь тут?
— Эх, базарят бабки на базаре, а мы о жизни толкуем! Так что давай, сажай свою задницу в «хаммер», езжай назад. Полякову скажешь, что дочь не отдам, пока сам не приедет. Или… придется…
— Да какого хуя ты возомнил? С дороги, или дырочек на себе не сосчитаешь. — Направляет на меня ствол.
Подхожу ближе, щелкаю по звездам, притягиваю за галстук свиную рожу.
— Слушай меня, жирная пельменина. Я знаю, что ты играешь на два фронта и ты одна из наших собак чихуа-хуа, которые боятся своей тени и писают под себя от холода.
Его глаза расширяются, пульс учащается, давление поднимается.