Закат. Начало (СИ)

Джулия откинула голову на плечо агента и застонала:
— Обожаю, когда ты умничаешь — это так соблазнительно.
Генри разжал пальцы, отпустив плечи Джулии. Затем отступил назад, и девушка чуть не упала на пол, но удержалась на ногах. Брикман довольно грубо схватил ее за руку. Это было так не похоже на воспитанного и утонченного агента.
Но сегодня в этом зале прошлое было забыто, все было иначе.
— Идем ближе, дорогая. Вот тут, в самом центре картины.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Генри. Тео сказал, что частный детектив следил за тобой и обнаружил картину у тебя в номере. Я лишь сказала, что знаю.
— И когда он тебе это сказал?
— Он позвонил мне, когда я зашла в кабинет следователя.
— А зачем он поменял дверь в гостинице?
— Чтобы не пугать постояльцев! Что тут непонятного? Кто будет жить в гостинице, в двери которой куча дыр?
Генри разжал пальцы. Ее рука безжизненно упала. На несколько мгновений Генри замер и, глядя в глаза Джулии, покачал головой:
— А я обожаю, когда ты врешь — это не менее соблазнительно.
  
Глава 18
 
Генри удивленно присвистнул, выглянув из открытого окна такси, когда желтый автомобиль с шашечками на боку остановилсся возле дома следователя афинской полиции Тома Коккинакиса. Толстые шины прошуршали по гравию. Брикман не глядя отдал идеально ровную купюру в окно и на ощупь толкнул дверцу авто, захлопывая. Генри не ожидал, что жилище следователя окажется трехэтажным коттеджем площадью не менее ста семидесяти квадратных метров. Дом был оштукатурен и окрашен в спокойных пастельных тонах. Бежевый колер стен приятно сочетался с персиковыми вставками над окнами и балкончиками. Садовая дорожка из гравийного щебня вела к широкой лестнице на большую открытую веранду второго этажа. Первый уровень здания располагался в цокольной части, где, судя по окнам, находилась вместительная гостиная.
Потянув толстую кованую ограду на себя, Генри ступил на аккуратно подстриженный зеленый газон, методично поливаемый импульсными разбрызгивателями по углам ухоженной лужайки. Петли калитки скрипнули, и в окнах на втором этаже зашевелились шторы. Поднявшись по лестнице, Брикман подошел к белоснежной двери с объемным декоративным номером квартиры на ней. Цифра сто восемьдесят семь располагалась на ветке оливы, на концах которой сидели четыре небольших голубя. Едва коснувшись полотна костяшками пальцев, Генри постучал и улыбнулся, ожидая встречи с хозяйкой дома.
Дверь мгновенно распахнулась, как будто открывший стоял прямо за ней все это время, и неожиданно Генри получил сразу два страстных поцелуя, по одному на каждую щеку.
— Мое имя… эмм, — засмущался Генри, улыбаясь и краснея.
— Ваше имя мне и так известно, — заохала немолодая, но все еще привлекательная гречанка. — Вы Генри Брикман, тот самый приезжий следователь. К сожалению, Тома нет дома.
— О, я, — Генри обернулся, посмотрев на отъезжающее такси, — я думал, он еще не уехал, хотел обсудить кое-какие детали нашего дела по дороге в участок.
Женщина распахнула дверь шире.
— Ничего страшного, нам ведь это не помешает раззнакомиться, верно? — подмигнула хозяйка с пышными черными волосами, собранными в прическу в греческом стиле. Все волосы оставались на виду. Мягкие завитые локоны закрывали ключицу, а некоторые пряди были зафиксированы на затылке. Хозяйка дома провела гостя в кухню и усадила за широкий дубовый стол.
— Здесь довольно одиноко в будни, но я всегда нахожу себе занятие, — махнула она на подоконник, заставленный ухоженными горшочками с домашними растениями. Все они выглядели свежими и цветущими.
Генри перестал улыбаться, когда женщина отвернулась и засуетилась с синим керамическим чайником в руках. Он медленно повернул голову и стал осматриваться, изучая, впитывая окружающую его обстановку, словно губка.
— Дом невероятно большой. Знаете мадам, я знаком с Томом недавно, но из того, что я узнал, — он добавил голосу теплоты, — меньше всего ожидал увидеть подобное жилище.
— Том всегда мечтал об огромном доме, — поднесла чашки к столу женщина и села напротив, предлагая Генри домашнее печение. — Сказывается детство. В свое время ему пришлось ютиться в одной комнате всем семейством.
 
— У вас очень красивый дом.
— Ой, не напоминайте. Он стоит огромных денег, и мы даже половину за него не выплатили.
Генри сосредоточился, но виду не показал и улыбнулся.
— Я говорила, что это самоубийственная идея — покупать столь огромный дом. Иногда мне кажется, что даже мое нижнее белье заложено и необходимо его беречь, чтобы не порвать, но я не унываю, — рассмеялась мадам Коккинакис.
— Вы не устроите мне экскурсию? — улыбнулся Генри, покончив с чаем.
Брикман встал и предложил свой локоть женщине.
— Дом моей матери в Лондоне гораздо меньше, к тому же она не умеет заваривать столь замечательный чай.
Они прогуливались по владениям Киккинакисов и, наконец, не спеша добрались до гостиной. Взгляд Генри упал на рамки с фотографиями, стоящие на белоснежном камине.
— Это ваши дети? — коснулся он позолоченной кружевной резьбы.
— Да! Елена и Атанас.
— О! Бессмертный! — театрально воскликнул Генри, улыбнувшись.
Женщина в недоумении посмотрела на Генри. Ее карие глаза лучились добротой. Брикману стало стыдно за то, что он планировал сделать, но ему необходимо докопаться до истины, или он просто не сможет жить дальше.
— Я увлекаюсь значением имен.
— Ааа, — она рассмеялась.
— И где они сейчас, ваши дети?
— Учатся, пока что учатся, — вздохнула женщина.
— Что вы имеете в виду? — Генри взял в руки фото. Сын был невероятно похож на своего отца.
— Высшее образование здесь очень дорогое, — всхлипнула мадам, забирая фото из рук агента Интерпола. — Многие греки, чтобы сэкономить, часто уезжают учиться в другие европейские страны. У нас не было такой возможности и Том настоял на том, что оба должны учиться, но с этим домом, — женщина развела руками и поставила рамку на место, — нам просто неоткуда взять денег.
Генри обратил внимание на еще один снимок в углу комнаты. Он стоял самым последним в череде фотографий и был практически незаметен.
— О, это же наша Джерри, — удивленно приподнял агент брови. — Я думал, она работает у Тома недавно.
— Джерри замечательная девочка, очень добрая.
— Слышал, у нее большая семья? — не подымая глаз на хозяйку, поинтересовался Генри.
— Да, ей приходится нелегко. Тянет трех младших сестер, и мать уже едва соображает. Они познакомились еще в академии. Том часто пропадает там. Эта рыжеволосая девчонка сразу же стала его любимицей, он и договорился, чтобы ее взяли в его отдел. Хорошая девочка. Работящая и смекалистая.
Генри поморщился, мысли завертелись в голове, в безумном, безудержном танце. Он все еще крутил в руках фото Джерри в обнимку с Томом и еще одним знакомым ему полицейским, когда в доме зазвонил телефон. Мадам Коккинакис покинула гостиную. Генри тут же заметался по комнате.
— Как же я хочу оказаться неправым, — сам себе прошептал Брикман.
Гаденькое чувство страха перед истиной сжало горло в тиски. Заглядывая в шкафы, проверяя полки, рассматривая корзину для зонтиков, он отвернул несколько репродукций на стенах и даже покопался в огромной напольной вазе в углу. После чего он остановился в центре комнаты, взглянув на камин. Встав на колени, Брикман подполз к самой решетке и заглянул в трубу.
— Что вы делаете, Генри? — в ужасе прижала к губам ладони мадам Коккинакис.
— Боже мой, так неловко, — натянул улыбку Генри, выпрямляясь и отряхивая колени, — я потерял запонку, когда рассматривал фотографии, — он поправил рукава, — а потом решил изучить устройство камина и немного переусердствовал, — пожал агент плечами.
   
Глава 19
 
В ночь совершения преступления.
Она задышала глубже и чаще, когда остановилась перед объектом номер один. Затем размяла пальцы рук, одетых в черные перчатки. В тишине пустого темного зала картинной галереи послышался скрип, возникший от трения натуральной кожи. В ее правое ухо был вставлен маленький черный наушник, который прятался под тканью лыжной маски с прорезью для глаз и рта. Связь оказалась куда хуже, чем они планировали изначально, но страх совершить ошибку притупился, и руки почти не дрожали.