Закат. Начало (СИ)

— Час назад я узнала, что мой жених изменяет мне направо и налево. После чего он стрелял в меня из пистолета. — Джулия всхлипнула, задыхаясь, из носа потекло, она вытерла лицо ладонью, испачкав его грязью. — Я голышом выпрыгнула из окна, затем меня чуть не растерзали два головореза, а вы продолжаете выставлять меня хрен знает кем, только для того, чтобы ваша теория о краже долбаной картины оказалась реальностью? Кто я, по-вашему, — Мата Хари?
На глазах агента рассыпалась его собственная цепочка расследования. Никогда Генри не видел Джулию настолько незащищенной. Такой слабой и беспомощной. Неожиданно он понял, что перед ним обычная женщина — заложница обстоятельств. Она терпела самодурство жениха, носила определенную маску, до того момента, пока это не вышло из-под контроля, и теперь она просто не знала, что же ей дальше делать со своей разрушенной гламурной жизнью. Видимо, она действительно верила Тео. Возможно, даже любила. Генри сморщился, смачивая слюной внезапно пересохшее горло. Джулия больше не казалась профессиональным вором, который способен хладнокровно поменять картину на стене, стараясь не коснуться проводов сигнализации. Она была похожа на девушку, поверившую в сказку и согласившуюся выйти замуж за богатого принца, который, как водится, к полуночи превратился в тыкву. Неосознанно для самого себя Генри подошел к Джулии и обнял ее за плечи, крепко прижав к себе и медленно гладя по растрепанным и слипшимся от грязной воды бассейна волосам.
— Тише, — сказал Генри, не узнавая собственный голос, — тише. Все уже хорошо.
  
Глава 14
 
Ночной туман города казался разноцветным из-за тускло горящих красных, зеленых, синих и оранжевых вывесок над окнами первых этажей зданий. Бледно-желтые витрины давно закрытых магазинов подсвечивали неровный асфальт, отражаясь в не высохших лужах, подчеркивая каждую выбоину и трещину. Деревья одиноко покачивали ветвями, повинуясь всякому робкому дуновению теплого летнего ветерка. Город виделся сонным и спокойным. Двое сбитых с толку мужчин, вытирая с припухших лиц кровь, медленно отползали, выкрикивая нецензурную брань в сторону необычной парочки, стоявшей в обнимку посреди улицы. Высокий брюнет прижимал к себе обнаженную блондинку, успокаивая, кутая в свой пиджак.
Влажные волосы Джулии приятно щекотали нос Генри. Он не собирался отпускать ее так быстро. Агент всего лишь хотел поддержать девушку, выказать ей свое сочувствие, но в этом казалось бы простом, ничего не значащем жесте было столько запретного, будоражащего, возбуждающего и хмельного. Генри затаил дыхание, когда ее тонкие ручки обняли его в ответ. Удерживая девушку на месте, агент пытался почувствовать тепло ее тела даже через собственный насквозь промокший пиджак. Одна рука мужчины покоилась на талии Джулии, другая неосознанно скользнула ниже. Еще одно поглаживающее движение ладонью. Он касался ее настойчиво и уверенно, запоминая каждую секунду, вбирая в себя нелепость и одновременно сладость происходящей ситуации. Разве она не должна отпрянуть? Соблюсти приличия и просто поблагодарить его за чудесное спасение? Почему ее голова покоится на его груди, слушая учащенное дыхание агента? Этот неровный ритм и чересчур громкий стук сердца выдавали агента с головой. Неловкая мысль о том, что было бы, встреться они при совершенно иных обстоятельствах, так некстати атаковала голову Брикмана. Романтическая дурь буквально выплескивалась из агента наружу, рождая множество вопросов. С каких это пор он перестал действовать, руководствуясь здравым смыслом и логикой? Он не верил в отношения, не слишком верил в семью, учитывая статистику разводов в современном мире. И уж конечно, он не верил в любовь, придуманную людьми ради желания сделать их жизни чуточку интереснее. Генри не понимал, что движет влюбленными, страстно желающими жить под одной крышей. Если подумать логически, то два совершенно разных человека попадают в новую для себя обстановку и начинают вить так называемое «гнездышко». Подобные союзы изначально обречены на провал, потому что несхожее воспитание, мировоззрение и взгляды на жизнь медленно, но верно уничтожают всю эту розово-ванильную атмосферу тяги друг к другу. Брикман верил в «жили они долго и счастливо» не больше, чем в «поздравляю вас, вы выиграли миллион фунтов, перезвоните нам».
 
Что есть любовь в понимании Генри? Страх остаться в одиночестве и попытка усмирить основной инстинкт. И, конечно, именно последний заставлял кровь так бурно пульсировать по телу, находясь рядом с Джулией.
Происходящее казалось чем-то запредельно странным. Он стоял посреди темной улицы Афин, крепко держа Джулию Орманд в своих бесчувственных профессиональных объятьях. Но так ли хладнокровны его прикосновения на самом деле? Крепче, ему хотелось сжать ее сильней. Сегодня агент Брикман увидел слишком много лишнего. Генри не должен был знать, что ее тело настолько прекрасно. Оно даже лучше, чем он представлял себе все это время. Он ведь джентльмен, не так ли? Но, черт возьми, с первой секунды, с того самого мгновения, как они застряли в лифте, Генри подозревал ее в краже и…. Все вокруг неожиданно затихло. Будто кто-то нажал на паузу в голове агента. Он подозревал ее и в то же время хотел. Шикарно. Теперь это очевидно для него самого. Генри посмотрел вниз и, безусловно, очевидно для Джулии, ведь они стоят вплотную. В лужах их тени отражались как единое целое. Сжимая пальцами собственный пиджак, прикрывающий ее голое тело, Генри пытался вспомнить что-нибудь тошнотворно отвратительное. Например, раздавленного кота или умершего голубя с гниющей лапкой. Но ничто не помогало. Факты отрицать бесполезно — она прекрасна. Ему необходимо удовлетворение основного инстинкта. Но, конечно, не здесь и не сейчас. Он должен включить логику, стать самим собой: черствым, бесчувственным профессионалом. Подумать и заставить себя отпустить девушку.
Генри постарался успокоиться и выдохнул, слегка отодвигая Джулию, но не отпуская ее плеч. Девушка выглядела такой несчастной, заплаканной и расстроенной, что Генри тут же стало стыдно за свои мысли сексуального характера. Он наклонил голову и нахмурился, пытаясь поймать ее взгляд.
— Послушайте, Джулия, я понимаю, мы оба расстроены, но сейчас нам нужно направиться в полицейский участок и дать показания против вашего жениха.
Женщина взглянула агенту в глаза и сделала волнообразное движение плечами, высвобождаясь из его рук.
— Нам надо уходить отсюда. Тео не будет прыгать в окно. Но по ступенькам спустится очень быстро.
Хлопая босыми ногами по лужам, Джулия удалялась, с каждой минутой увеличивала между ними расстояние. Генри поморщился, наблюдая за тем, как она старается ступать на грязный асфальт как можно легче.
— Мисс Джулия. Кто-нибудь обязательно вызовет полицию. Все жильцы гостиницы слышали выстрелы. Нам необходимо дождаться сирен.
— Неужели вы не понимаете, что я не хочу, чтобы меня кто-то видел в таком виде? Я голая. Вы мокрый, Генри, очнитесь, — вспылила Джулия, обернувшись. Но тут же продолжила движение.
— Это вы очнитесь, мисс. Куда вы идете? Хотите, чтобы на вас снова напали?
Джулия перепрыгивала лужи и уже не шла, а бежала по мокрому неровному асфальту. Генри широко шагал, следуя за ней.
— Я иду в квартиру своей знакомой. Когда она уезжает в штаты, там никого нет. Это на соседней улице.
— Могу я поинтересоваться, куда именно вы спрятали ключи? — развел руками Генри, намекая на наготу женщины. После чего Брикман принялся на ходу закатывать рукава рубашки.
 
— Она оставляет ключи у портье, на случай если кому-то из ее близких друзей вдруг понадобится переночевать, — фыркнула Джулия.
Генри остановился, поставил руки на пояс и покачал головой. Вся эта ситуация ему не нравилась.
— Я не спрашиваю вашего разрешения, Брикман. Вы либо со мной, либо идите искать свою полицейскую сирену.
Генри молчал глядя ей прямо в глаза. Джулия махнула рукой и побежала дальше, выкрикивая на ходу:
— Я могу хотя бы одеться? Не унижайте меня больше, чем я себя уже унизила сегодня. Утром я пойду в полицию и все расскажу.