Живая вода (СИ)

Аянир светло улыбнулся и сощурился, глянул на Джамира искоса.
— Никогда не думал об этом с такой точки зрения. Щиты ты им навязал по схожей причине?
— Антимаги всегда носят несколько клинков и длинное оружие: копья, глевии, алебарды… чаще — копья, — пояснил Джамир. — Дорога в Каратау же проложена по ущельям. Длинный щит против копья — самое то. Иосы это хорошо знают, они и сами прекрасно управляются хоть с копьем, хоть с пикой. Вот только пика для ущелья — плохо, а короткие матинерские клинки…
— Я понял, — цесаревич улыбнулся шире, — ты хорошо подготовился и как следует подумал.
— Правильнее было бы сказать, что я перебздел.
Это было правдой. Джамир и сейчас морщился от холодка, переползающего от живота к спине и обратно, как скользкая ящерица. Горный ветер — и тот доставлял ему меньше неудобств, особенно здесь, в узком проходе между скал.
Последний раз, когда он шел этим путем, Джамир был чуть больше метра ростом. Самый маленький из всех сверстников, самый тощий. Самый бедный. Отданный торговцам и раненому антимагу за звериную гибкость и выносливость — Цитадель охотно выкупала таких на воспитание. Он ел досыта и не мог дождаться, когда станет великим воином. Тогда еды и обещания крова оказалось вполне достаточно, чтобы мальчик из Каратау чувствовал если не счастье, то по крайней мере радость, и дорога стелилась перед ним обещанием лучшей жизни.
Сегодня тот же самый путь змеился коварной гадюкой, обещал засаду за поворотом. Не за этим, так за следующим. Или за той скалой. Или…
Джамир подумал о том, что на месте антимагов атаковал бы со спины, буквально за пару мгновений до того, как сверху просвистела стрела.
Свист других стрел заглушил залп пистолей.
— Построение! — заорал Джамир.
Четверо иосов встали бок о бок, полностью перекрыв дорогу. Джамир встал во второй ряд еще с тремя и оттолкнул Аянира за спину. Над головой снова грянули выстрелы. Раздался крик. Джамир заставил себя дышать медленнее.
— Копья вперед. На колено! Атака!
Шеренга иосов опустилась за щиты. Восемь копий ощетинились, встречая антимагов. Первые воины шагнули к щитам — и отступили: отбив первый ряд копий, они не смогли преодолеть второй.
— Отступаем к повороту. Шаг!
Иосы рявкнули, отступив. Аянир швырнул что-то поверх голов соратников. Ряды антимагов рвануло взрывом. Джамир увидел, как ответные снаряды полетели в него, но их сковало льдом прямо в полете: единственный элементаль, которого Плиммира отпустил в поход, защищал отряд. Кажется, он хорошо усвоил науку Джамира и не тратил свои силы на напрасные атаки — антимаги не могли помешать ему колдовать, но прекрасно блокировали магические снаряды, будь то лед, огонь или другая стихия.
Джамир высматривал знакомые лица среди воинов — и не находил. Он видел три или четыре бритых головы, улавливал характерные движения, но готов был поклясться, что этих антимагов никогда не встречал. “Тем легче будет смотреть на их трупы”, — сжал зубы Джамир.
— Шаг!
По его расчетам поворот был еще в трех шагах. Оставалось надеяться, что за ним не поджидают другие псы Аннаиры…
— Стоять! — тонко выкрикнул Аянир.
Джамир с руганью обернулся: как он и боялся, из-за поворота блестели наконечники копий.
— Вперед, — скомандовал он. — Пагос, бей наверх, в камни!
Элементаль легонько стукнул себя по лбу — мол, как сам не догадался — и расплылся в зловещей усмешке. За его спиной раздался взрыв.
— Удар! — рявкнул Джамир.
Иосы ударили в два ряда, сверху и снизу. Кто-то из антимагов выкрикнул команду; кто-то упал, толкнув товарища; кто-то неловко отбил копье и застонал от тычка в бедро.
Спустя пару мгновений все смешалось в грохоте лавины. Джамир жестом показал перестроение, и иосы разом развернулись. Не все. Один упал рядом с горцем с простреленным горлом. У него и самого струилась по боку кровь, только боль еще не пришла.
— Вперед, — проскрежетал он. — Удар…
Но врагов осталось не так много. Джамир видел бледные, обескровленные лица, видел скорчившихся воинов с древками стрел в телах, видел обугленных мертвецов. Крохотные бомбочки Аянира действовали куда эффективнее, чем он мог надеяться.
 
Джамира ранили еще дважды, прежде чем с антимагами было наконец покончено. Только тогда боль соизволила наконец впиться в него пылающими когтями.
— Я боялся, что Аннаира пришлет целую армию, — улыбнулся Джамир, прежде чем рухнуть на залитую кровью тропу без сознания.
***
Брисигиде все время казалось, что белый дворец вот-вот растает, как сахарный леденец в горячем чае. Сказочное место не могло быть тем, чем казалось, попросту не могло.
Но проходил час за часом, а белые стены стояли на месте. Моряки наелись, и если кому и стало плохо, то только от обжорства. Многие уснули прямо здесь, за столами в обеденном зале. Более привыкшие к комфорту офицеры отправились искать спальни. Бодрствовать остались только Брисигида, Цефора и несколько заядлых картежников-матросов.
Цефора подсела к жрице, налила себе и ей золотистого вина из кувшина.
— Как думаешь, здесь кто-то жил когда-нибудь? — спросила целительница.
— Мне почему-то кажется, что весь этот дворец возник только для нас, — призналась Брисигида. — Очень уж он красивый… непрактичный. Даже у императора самые шикарные поместья не были такими хрупкими. Эти башенки, мостики…
— Разве древние волшебные народы так не жили? — удивилась Цефора.
— Нет, — улыбнулась Брисигида. — Они оставили на удивление много летописей. На иллюстрациях их жилища больше походили на то, как живут Серебристые Форели. Все очень гармонично вписано в окружающую природу. А этот белоснежный дворец посреди леса… он как… как…
— Бельмо на глазу, — усмехнулась ее собеседница. — Очень красивое и комфортное, но бельмо.
— Точно, — Брисигида смутилась. — Хотя это как-то неблагодарно звучит. Такая роскошь все-таки…
Жрица огляделась, но обижаться на их рассуждения было некому.
— Удивительно, что мы все сюда добрались, — произнесла Цефора через несколько минут. — Столько всего случилось…
— В какой-то момент я начала думать, что лучше бы Феликса позволила мне умереть, — выпалила Брисигида. — Сначала Блод Беор едва не добил Фель. Потом Анаштара похитила Лаэрта… У Форелей в Иллати обезумел мой брат. Они снова едва не погибли, когда он попытался уничтожить поселение некромантов! И сразу же пришлось отбиваться от треклятых антимагов, — тараторила жрица, — а потом мы нашли Элиэн, но всю израненную — я даже не могла ничего сделать! Фель снова едва не сгинула в пещере этого лешего. А шторм!..
— Лаэрту снова досталось, — покачала головой Цефора. — Бедный парень! Представляешь, сколько еще всякой швали может привлечь его сила?
Брисигида опустила плечи, вздохнула.
— Мы его не оставим, — выдавила она наконец. — Мы с братом.
— Вот как? — Цефора подняла бровь. — Мы с братом? Не Данатос вытащил его из лап Анаштары.
— Мне тяжело с ним наедине, — призналась жрица. — Не могу. Все время чувствую себя виноватой.
Брисигида слегка зарумянилась от вина. Ей было немного жутко от того, что она так запросто рассказывает все, что изматывало ее последние недели.
— И в чем твоя вина? — фыркнула целительница. — Что ты не отвечаешь на его ухаживания? Дани говорил как-то, что он дамский угодник, — подмигнула женщина, — в этом все дело?
— Не-е-ет, — Брисигиду слегка повело. — Я уже очень давно не слышала ничего про его любовные приключения.
— Ну! — Цефора слегка пристукнула по столу. — Значит, парень только тебя любит. Что тогда не так?
— Я не знаю, — жрица подперла голову рукой. — Просто не могу представить себя в роли его невесты… или жены…
Целительница всплеснула руками.
— Ха, ну теперь-то понятно, — хмыкнула она. — Дело не в нем! Ты просто боишься!
— Кто, я? — возмутилась Брисигида. — Чего это я по-твоему боюсь?
— Любви ты боишься, — Цефора уперла руки в бока. — И прячешься за своей богиней! Потому что боишься, что полюбишь кого-то, и тогда не сможешь с прежней страстью любить простых людей. Будет один любимый, а другие — так…