Рождение новой расы (СИ)

Завидев орка и дриаду, шеренга из людей сбавила ход. Олаф словно боялся спугнуть зеленокожих. Ступи они на землю пограничья, и дело примет еще более скверный оборот. Но стоило людям подойти на расстояние, достаточное, чтобы Стигга мог до них докричаться, как орк приставил нож к шее дриады.
— Еще шаг, и она умрет! — пригрозил он воинам, после чего прошептал ей на ухо.
— Хотя бы изобрази страх, чтобы они поверили.
Та лишь раздраженно отвернула от него голову. Врать она не умела, благо, Олаф оказался слишком напуган. Он приказал своим воинам остановиться, но те уже и сами встали на месте. То, что орк говорит на их языке, можно было сравнить с ледяным дождем посреди пустыни. Практически каждый из дружинников откровенничал перед Стиггой и сейчас они вспоминали, что такого ненужного сболтнули.
— Ты знаешь наш язык?! — прокричал Олаф.
На что орк лишь рассмеялся.
— Я много языков ведать! — проговорил он на очень ломаном эльфийском. Но далее он продолжил уже на языке людей.
— Мне казалось, у тебя больше ублюдков. Где остальных потерял?
— Ах ты сволочь! — вырвалось у копейщика по имени Синайн.
— Успокойся! Разве не видишь, что он тебя провоцирует? — Гермесей один из немногих хотя бы внешне смог остаться спокойным. Его ледяные глаза источали скорее презрение к зеленокожему, чем ненависть.
— А ты, колдун, все-таки выжил, — улыбка немного сошла с лица орка. Гермесея он считал самым грозным противником. А тот факт, что маг ни разу не дежурил на псарнях и не выдавал ему свои секреты, делало его еще опаснее. — И я еще даже не начинал вас провоцировать. Я знаю очень и очень многое. И сейчас вы нервно бегаете глазенками друг по другу и боитесь, как бы я не сказал лишнего. Я знаю, кто кого втайне ненавидит, кто с кем втайне спит. Олаф, твоя дочурка первая в обоих списках! Тебе интересно, кто мечтает спустить свое семя ей на грудь, кто на живот, а кто и внутрь? Я думаю, тебе будет интересно узнать, что кое-кому это удалось.
Варлеск нервно дернулся. Неужели у Линнеи есть еще один любовник? Или кто-то откровенно врал в присутствии зеленокожего? Но нельзя было показывать эмоции на глазах у всех, поэтому Варлеск сдержался, в отличие от Олафа.
— Ты все врешь, сволочь!
— Сходи домой да проверь! Мне с мужиками торопиться некуда! Я с радостью буду рассказывать им истории, пока ты тычешь пальцем в разорванную плеву своего исчадья. Только по возвращении не удивляйся, если их останется меньше половины.
— Чего ты хочешь, орк? — Олафа трясло от ярости и бессильной злобы. Ему подчиняется толпа вооруженных людей, а против него — зеленокожий, беглый раб. Но у этого раба на руках все козыри, а ставки слишком высоки.
— То, что я хочу, уже происходит. Посмотри по сторонам, Олаф! Что ты видишь? Преданных тебе людей, которые кинутся за тобой дракону в пасть? Рядом с тобой перепуганные щенки, каждый из которых вцепился в свой маленький мирок и молит богов, чтобы я его не разрушил. Но ваши миры сгорят! Все до единого, как когда-то сгорел мой! Эй, Вердиген! Давай начнем с тебя!
От упоминания своего имени мужчина нервно сглотнул. Что такого хочет рассказать этот орк? Сам Вердиген в его присутствии рот на замке не держал, но и ничего преступного не говорил. А орк все не унимался.
— Ты обращал внимание, какие милые родинки у твоей женщины на заднице? Маленькие такие точечки, что образуют треугольник. Конечно, нет, ты же сделаешь дело за полминуты, а потом храпишь, довольный собой. А вот Гериос оказался куда более чутким любовником!
Рука Вердигена сжала копье так, что костяшки пальцев побелели. Он повернул голову на своего, как ему казалось, друга.
— Это все вранье! Он же тебя прямо в глаза обманывает! Ты же знаешь, я бы никогда! — оправдывался Гериос. Но каждое его слово звучало так жалко и нелепо, что всем было понятно: орк не врал.
— Убью, мразь! — мужчина рванул вперед, никого не видя перед собой. И хотя рывок его оказался стремителен, но между ними стояло слишком много людей, поэтому смутьяна удалось повалить на землю и обездвижить.
 
— Пустите! Я все равно его прикончу! — кричал он, а Гериос лишь тихо продолжал повторять, как заклинание:
— Я этого не сделал бы. Я бы никогда…
— Ха-ха, как же это весело! — раздался над поляной победный голос Стигги. — Всего один грязненький секретик, а уже столько человек вовлечено в драку! Киттар! А чего ты так встрепенулся? Боишься, что я поведаю, что ты прикарманивал деньги из казны вашей банды, пока вы в Грейстоке не осели? Ты уж прости меня, Олаф, подробностей не знаю. Но Киттар вспоминал о пропитом общаке исключительно в компании Силиона. Я думаю, теперь у тебя мозаика сошлась.
В отличие от предыдущих драчунов, Олаф оказался немного умнее и не полез в драку. Однако он был в шаге от того, чтобы совершить какой-нибудь необдуманный поступок. В голове его барабанной дробью стучало: «Лин, Лин, Линнеа».
— Если ты думаешь, что сейчас мы, как бараны, передеремся, то я… — попробовал Ларссон взять ситуацию в свои руки.
— Я не думаю, что вы передеретесь, я знаю, что вы передеретесь! Не сейчас, так потом. А главным драчуном будешь ты! Неужели ты думал, что никто не захочет отнять у тебя ту баснословную сумму денег, которую ты выручишь за дриаду?! Прямо на моих глазах шестеро твоих людей обсуждали, где и как они тебя убьют!
«Шестеро? Нет, нас же было четверо», — подумал Архэй. Зная правду, орк мог приплетать к ней любую ложь и выдавать за истину. Родинок у женщины Вердигена могло и вовсе не быть, а якобы прикарманенные Киттаром деньги могли оказаться несколькими медяками. Вот и сейчас Стигга накинул пару заговорщиков, чтобы Олафу казалось, что у него больше врагов, чем есть на самом деле.
— Изначально тебя хотели затравить собаками. Нортон, которого я убил, был одной из ключевых фигур в этом деле, — продолжал орк. — Но от идеи с псами пришлось отказаться. Поэтому советую не пить свое любимое красное вино. В нем может оказаться яд. Не устраивай пышных пирушек. Выследи того, с кем трахается твоя дочь, так как он среди заговорщиков. И очень, очень хорошо думай, кого поставить в личную стражу. Не связывает ли его что-нибудь с молчаливым Нортоном?
— Кто?! Кто, черт возьми, из вас? Кто из вас, ублюдки, задумал убить меня?! Я собрал вас вместе. Не будь меня, кормили бы сейчас кровососов! Может, это ты, Зула? Или ты, Курб? До сих пор точишь на меня зуб за то, что я возглавил банду, а не ты?!
Олаф обнажил меч и метался то к одному мужчине, то к другому. Но к кому бы он ни рванул, все отступали от него, словно вода, обтекающая камень.
«Вот ведь ублюдок! Он же даже не заикнулся про баню!» — думал Архэй. Пускай он и желал Олафу смерти, но смерть эта должна была наступить после продажи дриады. Архэй ни за кого не мстил и в Линнею влюблен не был. Он просто желал тех денег, которые должны достаться Ларссону.
— Угомонись, Олаф. Он этого от тебя и ждет! — Архэй вышел вперед.
Но, не дожидаясь его ответа, сразу же обратился к Стигге:
— А про меня что ты интересное знаешь? Давай! Скажи, кому я желаю смерти! Чью жену трахнул и кого втайне презираю? Давай, выкладывай все! Но если сказать тебе нечего, то я прямо сейчас вырву твой лживый язык. И советую убрать нож от ее лица! Если попортишь товар, то все мы разорвем тебя на куски, не мешкая, а уже потом будем разбираться между собой. Ну, так что, орк? Есть тебе что сказать?!
Архэй рисковал. Безумно рисковал. Орк мог сдать его с потрохами. Но почему-то мужчине казалось, что Стигга не собирается выкладывать имена заговорщиков. А даже наоборот, готов немного подыграть им…
 
Стигга хищно улыбнулся. Выходка Архэя ему понравилась. Но вместо ответа он убрал нож от шеи дриады и прошептал ей:
— Беги.
Та, недолго думая, подчинилась. Олаф лишь успел прокричать: «Нет!» — как она уже укрылась за толстыми стволами деревьев некогда ее родного леса.
Земля ушла из-под ног Ларссона. Как он мог так быстро лишиться всего? Сейчас, когда требовалось что-то предпринять, он, как дурак, оглядывался по сторонам, ожидая удара в спину.