Чудовищ не бывает

На дороге с противоположной стороны залива показался грузовик, который вскоре скрылся за деревьями. Алиса подняла валяющийся на траве велосипед и прислонила его к стене, после чего открыла дверь и вошла в дом.
Из окна гостиной она увидела, как грузовик Юнатана заезжает во двор. Алиса отшатнулась от окна и замерла. Пальцы заледенели, костяшки были измазаны машинным маслом. Она слышала собственное дыхание. Громкие удары сердца. Снаружи хлопнула дверца. Под ногами гостя заскрипел гравий. Потом шаги стихли. Стучать в дверь он не спешил. Алиса медленно направилась в кухню, к выходящему на море окну. Юнатана снаружи не было. Алиса прокралась в прихожую и остановилась возле двери. С ботинок на пол сыпалась земля. Из маленького окошка в дом проникал неровный желтоватый луч света.
Если постоять здесь подольше и дождаться, когда он уедет… Ведь уедет же он когда-нибудь.
Алиса распахнула дверь и шагнула на крыльцо. Сумерки сгущались, размывая очертания всего вокруг — леса, моря, скал за ольховой рощей. Юнатан стоял чуть поодаль, повернувшись спиной к дому. Услышав ее, он вздрогнул и обернулся.
— Ты меня напугала.
— Я случайно.
Парень провел рукой по волосам — торопливо, нервно.
— Я думал, дома никого нет.
Он сунул руки в карманы черных джинсов. На нем была тонкая зеленая куртка и ослепительнобелые кроссовки. Грязной рабочей одежды словно и не бывало.
— Так странно опять здесь оказаться. — Он посмотрел мимо Алисы, на дорогу. — Так тихо и спокойно. В тот день, когда мы отправились на поиски, тут было полно народу. Возле дома стояла скорая помощь, машины выстроились колонной — отсюда и вдоль берега. — Юнатан медленно покачал головой: — Столько всего изменилось с тех пор. — Он помолчал. — Ты сказала, что дом вы снимаете. Значит, кто-то его сдает. Вы знакомы с хозяевами?
— Нет, кажется, нет, — ответила Алиса.
— Я иногда о них вспоминаю. О ней. О девочке. Интересно, что с ней стало.
— Возможно, она умерла, — предположила Алиса.
— Это вряд ли. Она из тех, кто настроен на выживание.
— Как это?
— Я с ней однажды играл, задолго до всей этой истории. Ее папа давал в гостинице концерт, а мы играли на улице. Она на меня разозлилась и ударила кулаком, так что у меня кровь из носу пошла, а потом еще и гоняла меня. Мне даже спрятаться пришлось — а то даже и не знаю, что бы она еще сотворила.
— А из-за чего?
— Разозлилась, потому что я убил какую-то букашку. А я ведь вообще случайно. Но она все равно как взбесилась. До сих пор забыть не могу.
Они помолчали. Перед глазами Алисы появилась картинка: ее босые ноги, его сложенные домиком ладони. У него в руках стрекоза. Ее крылышки трепещут. Места в домике из ладоней мало, стрекозе тесно, и ее тонкие прозрачные крылья ломаются.
Юнатан посмотрел на Алису, и она вдруг вспомнила, что на ней грязная одежда. А колени перепачканы землей. На руках масляные пятна. Она стянула повязанную вокруг пояса рубашку и надела ее, хоть и понимала, что та ей велика.
— У тебя на рубашке дырка, — сказал Юнатан.
Алиса наклонила голову. Прореха была слева от пуговиц и такая, что в нее мог пролезть кулак.
— Так и задумано, — ответила девушка.
— А это вообще рубашка? Больше на палатку смахивает.
Алиса улыбнулась.
— Ты, конечно, разозлишься… — начал Юнатан.
— За что?
— За то, что я сейчас скажу.
— Может, ты зря так думаешь, — не согласилась она.
— Дело в том, что ты с самого начала поняла меня неправильно, — сказал парень, — когда съехала с дороги.
— То есть когда ты вытеснил меня с дороги?
— Это как посмотреть.
— Так что я неправильно поняла-то? Что ты на меня нарочно наезжаешь — ты об этом? Ты увидел меня возле гостиницы и отправился следом…
— Вон оно что, — протянул Юнатан. — Поэтому ты так медленно и ехала?
— Или я ошиблась и ты не сын владельцев гостиницы?
— Нет, — подтвердил он, — так и есть.
— Почему ты напрямую об этом не сказал?
— Если бы ты была подобрее, я бы, может, и сказал.
— Тебе, значит, нравятся те, кто подобрее?
 
— Нет. Недобрые мне нравятся больше. — Он посмотрел ей прямо в глаза, и у Алисы перехватило дыхание. — У меня к тебе предложение, — продолжал Юнатан. — Пойдем завтра со мной на ужин? Его устраивают мои родители. И там будет жуткая скукотища. Невыносимая.
— Я даже не знаю… — пробормотала она.
Парень погрустнел и отвернулся, глядя на начинающийся за домом лес. Почти стемнело.
— Когда живешь там, хуже всего — это дорога через лес, — сказал он. — Она прямо бесконечная. Я требовал, чтобы родители каждое утро меня подвозили, — на велосипеде ездить мне никак не хотелось.
— Ты боишься темноты?
Он слабо улыбнулся.
— Ты сказал, что видел ее, — сказала Алиса, — девочку. Когда ее принесли из леса.
— Да. Они вышли из леса вон там, — он показал в сторону опушки, — за домом.
Алиса посмотрела на деревья, темной стеной тянущиеся к небу, к мерцающим звездам. Иногда ей казалось, что родилась она в тот день, когда пришла из леса. А до этого ее словно бы и не существовало.
— Откуда ты знаешь, что это была та же самая девочка? — спросила она. — Может, только тело и было тем же, а внутри она уже стала другой? Вдруг в лесу в нее вселилось что-то нечеловеческое?
— Прекрати, Алиса! — рассмеялся Юнатан.
Ее имя. И то, как он его произнес. Алиса посмотрела на юношу. Чуть напряженные губы. Красивые глаза. Тонкая кожа на висках.
Юнатан посерьезнел:
— Вообще-то, сперва я решил, что это не она. Я ее не узнал. Мне казалось, будто с девочкой случилось что-то жуткое, будто ей пришлось бороться за жизнь. И я подумал, что в лесу она наткнулась на кого-то, кто чуть ее не забрал.
— На кого, например?
— Мне тогда было десять лет. Я верил в то, что читал. И в чудовищ верил.
— Чудовищ не бывает.
Они помолчали. Потом Юнатан протянул руку и поправил на Алисе рубашку.
— Пойдем со мной, — сказал он.
Алиса посмотрела на его пальцы, сжимавшие ее старую клетчатую рубаху, подняла голову и заглянула ему в глаза. Другой рукой он обхватил ее за шею и притянул к себе. Она затаила дыхание и дернула головой, так что губы Юнатана коснулись ее щеки. Так они и стояли, он — обхватив ее за шею, и она — прижавшись щекой к его ключицам. Она прислушивалась к его дыханию и хотела вернуть тот миг, ту секунду, когда он притянул ее к себе. Теперь она не стала бы уворачиваться, она стояла бы неподвижно и послушно следовала бы за ним. Она куда угодно за ним последовала бы.
Юнатан опустил руки и посмотрел на Алису. Она решила, что именно так он и выглядит, когда стоит в гостинице за стойкой — если, конечно, он вообще там стоит. Когда встречает постояльцев. Незнакомцев.
Юноша кивнул в сторону машины, и Алиса поняла, что сейчас он уедет, так больше ничего и не сказав.
— Ладно, — проговорила она, — я пойду с тобой на ужин. Но никому не говори, что я здесь живу. В этом доме. Потому что на самом деле я тут не живу. Это временно. Мы живем в городе, и мой дом там.
— Тогда я завтра заеду за тобой, — сказал Юнатан.
Алиса открыла дверь большой гардеробной в Сониной комнате. Платье, которое она собиралась надеть на ужин, висело в прозрачном чехле. Оно было черным, без рукавов, с открытой спиной. Собираясь, Соня покидала вещи дочери в коробку, все без разбора. Увидев, что мать взяла это платье, девушка разозлилась.
Алиса повесила его в своей комнате на металлический крючок, вбитый в скошенный потолок. Теперь платье отражалось в окне и напоминало человеческую фигуру. Впрочем, когда девушка уселась за стол, отражение исчезло. Отсюда виднелся лишь клочок земли с пожухлой травой за домом. Алиса открыла недавно начатую книгу, однако что-то заставило ее вновь поднять взгляд. На траве возле дома, там, куда падал свет из окна первого этажа, мелькнула тень.
Алиса закрыла книгу и вышла в прихожую.