Если Уж попал в зелье... (СИ)

— О нём все слышали, Петти! Мартиш Эрлин — придворный маг его величества, да будет тебе известно! Это безобразие какое-то! Вы там совершенно одичали в этом своём лесу? Лита! После обряда обретения фамильяра и инициации ты должна переехать ко мне. Я займусь твоим светским воспитанием. Итак, ректор представил тебя Мартишу Эрлину? Официально представил?
— Не знаю, тётя. Он, этот маг… Он вылил зелье на ладонь, и там появился цветок. Но не настоящий цветок, а как будто из тумана.
— Иллюзия, — тётя Петти застыла с занесённой над чайником рукой. — Надо же. Сейчас мало кто владеет этим искусством. Говорят, у этого колдуна невероятная сила и, похоже, слухи не врут. Но почему цветок? Иллюзия чёрного проклятья так выглядеть не может. Должна быть ядовитая змея или, на худой конец, скорпион…
Тётя Петти бросила чайник и присела рядом с племянницей.
— Вот-вот! — оживилась девушка. — И госпожа Ридея тоже так сказала! Но этот…
— Мартиш Эрлин, — подсказала тётя Руми.
— Да. Мартиш Эрлин. Он сказал — это очень ядовитое растение. Выглядит красиво, но способно отравить всё на несколько миль вокруг. Он сказал — оно очень древнее. Когда-то давно, в одном из миров, в зарослях этих красивых, ароматных цветов пропадали целые стада — даже костей не оставалось.
— Анрап, — прошептала тётя Петти.
— Да, анрап, он так и сказал! А ещё сказал, я отлично справилась!
— Ещё бы… Тут он прав, — пробормотала старушка, с тревогой поглядывая на свою воспитанницу. — Ну, ладно. Нам всем пора спать! День был тяжёлый. Вот, Лита, — выпей этот отвар и иди спать. Завтра последний день перед обрядом. И ты должна…
— Я помню, тётя. Я должна провести в лесу сутки и вернуться к рассвету.
— Это какой-то никому не нужный пережиток прошлого! Зачем ты заставляешь девочку это делать, Петти?
— Притормози, Румильда. Лита получила диплом, а значит, я ещё не проиграла. Так что всё будет по правилам. Обретение фамильяра очень важно. Это…
— Знаю, знаю, избавь меня, пожалуйста, от твоих бесконечных нотаций хотя бы сегодня! — скривилась Румильда.
Потом все пошли спать. Лита ничего не рассказала тётушкам о том, как маг поднял её в воздух, чтобы помочь рассмотреть портрет основательницы Академии. Но сама она об этом помнила. Вспоминала снова и снова, до мельчайших подробностей. И улыбалась…
Она заснула глубоким, счастливым сном, едва её огненно-рыжая голова коснулась мягких подушек.
* * *
Мартиш Эрлин
Кристалл вспыхнул, маг сжал рукоять меча и прошептал заклинание. Он знал много заклинаний. За часть из них в королевстве убили бы, не глядя, даже самого короля. Портал открылся — он шагнул в пустоту. Снова ночь. Хороводы ярких звёзд. Мартиш посмотрел под ноги. Каждый раз он делала это с опаской, боясь и надеясь одновременно, что окажется на той самой скале.
Котёл и треножник. Ржавые от времени. Обглоданные кости под ним рассыпались в прах, едва он тронул их острием меча. Не он один облюбовал это место. Ладно. Сгодится.
Он вытащил крошечный, перевязанный кожаным шнуром мешочек, запустил пальцы внутрь, растёр какую-то травку. Котёл засверкал начищенной медью, вспыхнул огонь, забурлила вода. Эрлин вытащил из-за пазухи вороново перо и бросил в огонь, продолжая что-то напевать. Фамильяр отдал перо добровольно, за лакомство, что он ему пообещал. Разве эта никчёмная ведьма знает, чем именно любят лакомиться вороны? Птице наплевать на орехи — любой ворон душу продаст за яйцо малахитового ландра. Ридея — дура, хотя и с сильным потенциалом. Подослала к нему женщину — забраться в постель и выведать тайны. Постель он с ней делил — его не раздражал её голос. Что касается тайн — ведьме не по зубам играть с ним в подобные игры.
Иномирянка, как и двое других архимагов, держащих академию. Но его они не беспокоят. Гораздо опаснее та дрянь, что прицепилась к королю. И он бы с ней разобрался, но в его планы это не входит. Он должен понять, кто девчонка.
 
Он всегда понимал, кто перед ним. Раскрывал чужие тайны. Он служил при дворе расхитителем судеб — проклятий, брошенных в спину Мартишу Эрлину, хватило бы, чтобы обратить Виздрагос в прах. Но никто так и не узнал, кто он на самом деле. Хотя нет. Было один раз.
Это было в Шарнадате — мире белоснежных дворцов и безжалостных чародеев. Таких изощрённых зверств он не встречал нигде. Они вдвоём отправились к пирамиде Хейнейма — алмазного дракона. Никто не знал, существовал тот дракон на самом деле или его образ жил лишь в легендах. Айла провела его сквозь тысячи препятствий, но лишь затем, чтобы убить. Он был её жертвой на последнем этапе к Регирру — камню, могущественней которого не знали артефакты Шарнадата. Айле нужна была его кровь. Она знала, кто он. И он до сих пор не может понять, как именно она догадалась. Жаль, это было бы полезно. Но он не хотел её пытать — просто убил, защищая свою жизнь. Если бы у него был хоть один шанс из тысячи, он бы поступил по- другому. Слаще, чем с Айлой, у него не было ночей за всё это время, а времени прошло столько, что иногда он думал о том, что лучше бы он позволил ей тогда себя убить…
Регирр ему так и не достался — пирамида была иллюзией. Древние боги обманули жаждущую власти, но и ему не открылись — он осквернил священные пески кровью. А может, дело не в этом. Он вернулся в Шарнадат ночью, забрал сокровища, накопленные Айлой, и покинул этот мир навсегда. Книги и артефакты чародейки не раз спасали ему жизнь.
То искреннее удивление в глубине темнеющего зрачка привыкшей убивать, когда жизнь нехотя стала покидать её собственное прекрасное тело — до сих пор в памяти, как и последние слова…
За воспоминаниями он почти забыл, зачем здесь. Из котла валил дым, и в его бледном тумане то и дело появлялись призрачные лица. Маг всматривался в них, пытаясь прочитать свою судьбу.
  
Глава 4
 
Лита
Мартиш Эрлин стоял на высокой горе, под ночным небом. Над его головой духи из ярких звёзд рисовали огромное, ветвистое дерево, и это дерево рассказывало ему про неё, про Литу. Но не только про неё. Про её маму и папу, про бабушек и прабабушек, дедушек и прадедушек, про то, кем они были, что делали и по каким путешествовали мирам…
Странно, и зачем синеглазому колдуну всё это? Зачем он вообще хочет про них знать? Но маг слушал о том, что пели ему звёзды, бормотал заклинания, качал головой, а потом вдруг побледнел так, что стал белее лунного света, закрыл лицо ладонями и прошептал ей в самое ухо:
«Не может быть…»
* * *
— Лита! Литиция Келисавва-Вербенсклетт, проснись! Вставай, девочка. Сегодня важный день…
— Тётя Петти! Я не проспала? Сколько времени? — Лита вскочила и стала носиться по комнате, чувствуя голыми пятками мягкий, пушистый ковер и щурясь от удовольствия.
Какой странный ей снился сон. Странный, но сейчас надо выкинуть лишние мысли из головы — они могут помешать и испортить всё дело.
Всё-таки жить в уютном, комфортном доме, это… Сказка! Нет, она, конечно, любила крошечную землянку в тени густых деревьев. В самой непролазной чаще! «Ведьмина нора», как говорила тётя Петти. Ей нравился вой волков вечерами, таинственные, загадочные звуки за окном. А какие восходы, какие закаты, стоит лишь выйти в лес! Там воздух пахнет колдовскими тайнами, там… чувствуешь себя Ведьмой.
Зато у тёти Руми чувствуешь себя человеком, наконец.
 
— Иди умойся. Я заварила травы. Есть нельзя.
— Совсем? — вздохнула Лита. — злые, безжалостные ведьмы придумали проводить этот обряд на пустой желудок…
— Совсем, — отрезала тётя Петти. — Ты должна слиться с лесом. С каждым зверем. Поступь ищущего легка, нюх — тонок. Голодный чувствует запахи острей. По уму ведьма перед обрядом не моется недели за две и голодает не меньше. Но теперь, конечно, всё не так. Вот магия и ушла. Все хотят колдовать без усилий, не жертвуя ничем! И не понимают — для того, чтобы получить что-то, надо бы отдать! И обмен этот должен быть равным. На, пей.