Революция

Леший, осмотрев дверь, достал из сумки небольшой моток шнура, а из разгрузки гранату новой конструкции. Они поступили на театр боевых действий всего лишь месяц назад. Кстати, к их созданию, как и к производству приложил руку Ермак. И надо сказать удачно так приложил. Граната получилась просто отличной.
Весом около двух фунтов, в виде чугунного ребристого яйцевидного корпуса с отверстием для запала. Заряд — тротил, запал представлял собой оригинальную конструкцию с капсюлем-воспламенителем ударного действия и замедлителем, по выгоранию которого срабатывал капсюль-детонатор, вызывавший подрыв гранаты. В общем, выдернул за кольцо чеку, отпустил предохранительный рычаг, за счет сжатой пружины освобождённый ударник бьёт по капсюлю воспламенителю, четыре секунды горения замедлителя, срабатывание детонатора и взрыв гранаты с разбросом поражающих элементов до ста шагов.
Кроме того, во время разработки этих гранат Ермак показывал на полигоне Аналитического центра, как с помощью их минировать двери, дороги, тропинки в лесу. Это всё делали и с гранатами имевших тёрочный запал, только процент несрабатывания запалов при установке растяжек у них был очень высок, чуть ли не пятьдесят процентов. Здесь же срабатывание запалов было практически стопроцентным.
Установив растяжку на высоте груди, которая должна была сработать на открытие двери, Леший ещё раз через щели осмотрел пространство перед складом. Во дворе крепости начиналась паника и неразбериха, но здесь перед складом пока всё было тихо. Так что небольшой запас времени у группы захвата был.
— Как он? — спросил Лесков, подойдя к казакам.
— Плохо Леший. Не жилец. Пуля в правый бок попала. С той стороны не вышла. Кровь из раны чёрная текла, толчками. Мы перевязали, но долго он не протянет.
В этот момент Сыч открыл глаза.
— Ну, что, братцы, отвоевался я, — старший урядник Савин Евгений Иванович, кавалер Знака отличия военного ордена Святого Георгия трех степеней, а также серебряной и золотой медали «За храбрость» обвёл станичников каким-то просветлённым взглядом. — Вы меня на входе в подземелье положите, как заминируете его. Я вам отойти дам, а потом взорву его к чертям.
— Женька, ты о чём говоришь⁈ Мы тебя вытащим! — хрипло пробасил Устин Филиппов.
— Ус, не обманывай себя и меня. Я еще может, минут десять продержусь в сознании и всё…
— Нашёл! — прервал Сыча вскрик Хиена.
— Все к входу в подземелье. Чуб, Шах минируете его. Ус принеси несколько мешков с рисом, сделаешь бруствер для Сыча, — спокойным голосом отдал распоряжения, не отрывая взгляда от Савина, словно глазами просил прощения за такое решение.
— Спасибо, Вовка! Я, правда, продержусь и дам вам уйти, как можно дальше по подземелью. Только давайте быстрее!
Спустя пару минут, согнувшись в три погибели, группа захвата вместе с пленёнными генералами протиснулась во входную дверь в подземелье, которая была хорошо замаскирована. Если бы Хиен не знал, где должен быть вход и не пытался открыть эту дверь с внутренней стороны, то так быстро её бы не нашёл.
На входе за бруствером из мешков с рисом остался лежать Сыч, все силы у которого уходили только на то, чтобы удержать себя в сознании. Минута, вторая, третья. Скрип входной двери в склад. Замелькавшие огни факелов, которые держали в руках японцы и взрыв растяжки.
Старший урядник Савин усмехнулся, но даже не оторвал голову от земляного пола, в который уткнулся лбом. Сил не было совсем. Ещё минуту назад он положил под себя гранату с вырванной чекой. Теперь оставалось только откинуться предохранительной скобе и произойдет взрыв, который вызовет подрыв ещё четырёх гранат и связки динамитных шашек, которую притащили с собой именно для этой цели.
Японцы отреагировали на взрыв стрельбой в образовавшийся дверной проём. Прошло ещё несколько минут, прежде чем они рискнули вновь войти в помещение склада.
Участок огня от факелов и фонарей постепенно приближался к входу в подземелье. Его движение Сыч видел периферическим зрением. Попытка поднять голову чуть не отправила его в беспамятство, поэтому казак просто лежал и ждал, когда враги подойдут ближе.
 
Удар чем-то в мешок бруствера, да и слух подсказали Савину, что японцы уже здесь, и ему осталось сделать последнее движение. Прошло больше семи минут, и браты вместе генералами смогли уже уйти далеко от входа, не смотря на его узость и низость.
«Прощайте, братцы!» — подумал Сыч и повернулся набок, освобождая руку с гранатой.
Щелчок откинувшейся скобы, освещенное факелом лицо японского солдата, который заглядывал через бруствер. Савин закрыл глаза, перед которыми вереницей промелькнули лица братов, матери, отца, брата, племянников, дедушек и бабушек, а потом взрыв, боль и темнота.
 Глава 3. Противостояние. 
Я дошёл до окна палаты, развернулся кругом и сделал четыре шага до кровати. Устало выдохнув, со стоном опустился на своё больничное ложе. Прошло десять дней, как я очнулся и пошёл на поправку. Все эти дни старался потихоньку увеличивать физическую нагрузку своему телу, чтобы быстрее восстановиться.
Признаться, этот процесс мне доставлял большее удовольствие, чем когда я приходил в себя после контузий, полученных под и в Инкоу почти год назад. Тогда головокружения и тошнота меня накрывали сразу при минимальной нагрузке. Сейчас же я терпел только физическую боль в районе раны, которая с каждым днём становилась всё меньше. А процедура перевязки всё менее болезненной. Завтра обещали снять дренаж со спины, где рана после операции почти затянулась.
Передохнув, я вновь поднялся с кровати и в пятый раз сделал четыре шага до окна, а потом вернулся обратно. Ещё восемь шагов, а за пять раз целых сорок. И как оказывается это много, аж в пот бросило.
«Всё, на сегодня шестой подход по пять раз закончен. Два подхода с десятиминутным перерывом перед завтраком, два перед обедом и два перед ужином. Завтра перед обедом сделаю три подхода», — подумал я и откинулся на подушку, с трудом удержав стон.
Расслабив тело, задумался о событиях в мире, которые касались русско-японской войны. Основным можно было назвать полный разгром японских войск в Тэгу, где вновь отличились браты. Они умудрились выкрасть почти из центра города командующих японских армий генералов Куроки и Оку. Как результат, противник, лишившись руководства, не смог эффективно противостоять нашим войскам и потерпел поражение. В плен попало почти пятьдесят тысяч японских солдат.
Как сообщил Сандро, который постоянно навещает меня последние пять дней, Ренненкампф представил зауряд-хорунжих Лескова и Хиена к ордену Святого Георгий четвёртой степени, хорунжего Верхотурова, который возглавил во главе своей сотни атаку на японские войска через перевал Пхальджорён к золотому оружию «За храбрость».
Шило или вахмистр Подшивалов стал зауряд-хорунжим и после утверждения Георгиевской думы представления на Георгия первой степени станет обладателем полного банта Георгиевских крестов. Также кавалерами полного банта Знаков отличия военного ордена Святого Георгия станут Савва, Шах и Сыч. Последний посмертно. Наша первая потеря среди первого десятка Черняевской школы казачат.
«Эх, Женька, Женька! Как же ты так подставился под пулю. Но раненым ушёл из жизни очень достойно. После самоподрыва часть крепостной стены обрушилась, образовав могилу лейб-гвардии старшего урядника Савина Евгения Ивановича», — я с трудом проглотил ком в горле.
Как сказал Великий князь Александр Михайлович, генерал-лейтенант Ренненкампф приказал на этом месте установить большой православный крест с данными Женьки и описанием его подвига.
Вообще, Павел Карлович своего никогда не упустит. Любит пропиарится, как говорили в моём прошлом-будущем. Но нужно отдать ему должное на награды для подчинённых он не скупиться. Офицеры и казаки его просто обожают. А он сейчас командует Забайкальской казачьей дивизией, плюс ему временно в Корее подчинили полки Амурского и Уссурийского казачьего войска. Их в полном составе бросили к Сеулу, а на замену им в Маньчжурию прибыла 4-я Донская казачья дивизия в составе 19-го, 24-го, 25-го, 26-го полки и 3-й донской артдивизион. Можно сказать, что генерал командует сейчас сводным конным казачьим корпусом.