Деспот (СИ)

Не вовремя вспоминаю, что сижу перед Васей без трусов и краснею. Он делится последними новостями, активно жестикулируя руками, а я боюсь, что юбка подо мной могла намокнуть, ведь я опять подумала о пальцах Мирона Львовича. Пока ты, Василий, проверяешь финансовые отчетности, я буквально подставляю зад боссу, который самым наглым образом отбирает мои трусики. Хорошие трусики, кстати, были. И неясно, чем они не угодили Мирону Львовичу, ведь на них не было никаких васильков.
Медленно разговор о работе сворачивает к шуткам. Его беззаботность всегда была заразительна, но в университете мы по большей части общались вынужденно: из-за курсовых, которые я писала быстро и дешево.
— Слушай, — говорит он, когда мы выходим из столовой, — у тебя какие планы на вечер?
Теряюсь от вопроса, и Василий торопливо добавляет, немного смутившись, что выступает в одном из баров стендапером. Обещает, что будет весело и мне понравится пиво. Оно какое-то особенное, крафтовое.
— А я не пью.
— Там и коктейли безалкогольные есть, — торопливо оправдывается Василий.
— Софья.
Вздрагиваю от голоса Мирона Львовича и оглядываюсь на припаркованный у тротуара черный джип с опущенным стеклом на боковой задней дверце. Пугаюсь колкого и холодного взгляда босса.
— Кто это? — Василий обеспокоенно спрашивает.
— Мой шеф, — неловко улыбаюсь и делаю шаг к машине Мирона Львовича. — Была рада встретиться.
Сует в руки визитку и улыбается:
— Приходи. Поболтаем.
С сомнением оглядываюсь и торопливо прячусь в салоне авто. Мирон Львович выхватывает визитку и внимательно ее изучает. Нажимаю кнопку стеклоподъемника и смотрю перед собой.
— Кто это? — Мирон Львович косит на меня грозный взгляд.
— Мой одногруппник.
Рвет визитку и прячет обрывки в карман пиджака, а затем ослабляет галстук.
— Зачем вы это сделали?
— Решила на новый член наскочить? — грубо спрашивает и насмешливо вскидывает бровь. — Осмелела?
Секунда, и леплю звонкую и озлобленную пощечину:
— Да как вы смеете?!
Виталий за рулем бегло и удивленно смотрит в зеркало заднего вида. Мирон Львович считает, что я посмею построить с кем-то отношения, пока удовлетворяю его капризы? Я не настолько беспринципная дрянь, чтобы утром отсасывать боссу, а потом вечером после работы нежиться в объятиях другого мужчины. Это же какой надо быть гадиной, чтобы так поступать?
— Пусть у нас и нет отношений, Софушка, — цедит сквозь зубы Мирон Львович, — но я не потерплю хахаля на стороне. Я брезгливый.
Вот это да. Глупо было ожидать от него ко мне уважения. Купил, и теперь имеет полное право меня унижать.
— Это оскорбительно, — отворачиваюсь и скрещиваю руки на груди, — но если я заведу с кем-нибудь романтические отношения, то уж после того, как разберусь с вами, чтобы мой избранник был на первой и единственной роли.
— Какие громкие слова, — зло шипит и с неприязнью кривится, — романтические отношения, избранник. Ты попусту сотрясаешь воздух, Софушка.
— Я не буду с вами спорить.
— Потому что сама в сказанное не веришь.
— Верю, — зло смотрю в равнодушные глаза беспринципного мерзавца, — но нет никакого смысла вас убеждать в обратном. Вы все равно останетесь при своем мнении.
— При каком же?
— При том, что я недостойна любви.
— Я этого не говорил, — заглядывает в глаза и усмехается, — я просто решил очертить границы.
— А вы сами эти границы будете соблюдать? — перебиваю напыщенного болвана. — Или что дозволено быку, не дозволено Юпитеру?
— Наоборот, Софушка, — Мирон Львович смеется и тихо поучающе говорит. — Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку.
— Но смысл вы уловили, — с упрямством отзываюсь я. — Хотя можете не отвечать, с вами и так все ясно.
— Главное, чтобы ты уловила — никаких клоунов на стороне, — холодным и стальным голосом произносит Мирон Львович. — Ты меня услышала?
— Мне все предельно ясно, — мои губы вытягиваются в обиженную ниточку.
— Повтори.
— Никаких клоунов на стороне, — вздыхаю и смотрю на руки, сложенные на коленях.
— Вот и умница
 
Наклоняется ко мне, чтобы поцеловать, но я отстраняюсь и выскакиваю из машины, увернувшись от порывистых объятий. Захлопываю дверцу и зло сверлю глазами затонированное окно, за которым на меня смотрит Мирон Львович. Я его не вижу, но знаю, что он поедает меня взглядом. Откидываю волосы за плечи, сверкнув подаренными серьгами, и гордо с поднятым подбородком удаляюсь. Посиди и подумай о своем поведении.
Глава 21. Поздний и внезапный гость
Мирон Львович не вернулся в офис после обеда и не соизволил меня предупредить, что не явится. Я планировал встретить его холодным и презрительным взглядом, постукивая пальцами по клавиатуре ноутбука, но меня в который раз лишили возможности сыграть оскорбленную даму. К Анжеле, наверное, поехал. Мну бумагу и с рыком бросаю ее в корзину.
— Мирон Львович у себя? — в приемную заглядывает Гриша, которому, вероятно, опять отказали в авансе.
— Нет, — рявкаю я.
— А где?
— На встрече, — приглаживаю ворот блузки.
— На какой?
— На важной, — отвечаю и поднимаю взгляд.
Гриша вздрагивает и в непонятном испуге пятиться, будто я пригрозила ему, что шею сверну, если продолжит допрос.
— Ясно.
— Вас записать на прием к Мирону Львовичу?
Улыбаюсь. Да, уважаемый, наш босс — очень важный и занятой человек, и встречи с ним надо расписать заранее, и не факт, что он примет кого-то из подчиненных, потому что чхать он хотел на простых смертных. Шляется где-то и не говорит, куда уехал! Вот его кто выпорет?
— Нет, спасибо не надо, — Гриша тихо и медленно прикрывает дверь. — Обойдусь.
До конца рабочего дня не могу сосредоточиться. Несколько раз порываюсь позвонить Мирону Львовичу под предлогом, что приходил Гриша и просил аудиенции, но это глупо, но других важных посетителей и звонков не было.
Затем я в желании взбунтоваться против Мирона Львовича хочу пойти на стендап и послушать Васю, но мне, если честно, не особо интересно, о чем он будет шутить на сцене перед пьяными людьми. Не до шуток мне сейчас.
Поэтому я возвращаюсь в свой новый дом. Проведу вечер в одиночестве, сидя на балконе с кружкой чая. Вид из него и правда завораживающий. В окна моей прошлой квартиры и смотреть не хотелось лишний раз: однообразная тоска спального района и мрачных хрущевок настраивало на депрессию.
Покачиваюсь в кресле, наблюдаю, как розовеет небо от заката, и отхлебываю теплый отвар из ромашки. Час назад звонила мама и аккуратно так уточнила, а действительно ли я переехала и о каком высоком красавце упомянула моя бывшая хозяйка. Я не придумала ничего умнее, как обозвать Мирона Львовичем риелтором.
— Ммм, — загадочно протянула мама, — тебе очень повезло с риелтором.
А потом включила видеосвязь и ласково потребовала показать квартиру. Я свернула разговор и заявила, что мне некогда и я меня ждут выдуманные друзья, с которыми я пообещала погулять по вечерней Москве. Послала воздушный чмок и трусливо сбросила звонок.
— Я же говорил, вид отличный, — слышу шепот Мирона Львовича, и с громким возгласом проливаю чай на грудь.
Вскакиваю на ноги, на футболке расползается влажное пятно, и я в испуге смотрю на позднего гостя. Мирон Львович стоит в проеме двери, небрежно облокотившись предплечьем о косяк. Ворот рубашки расстегнут, галстук висит удавкой, а на лице играет привычная ухмылка.
— Привет.
— Что вы… — я растерянно хлопаю ресницами. — Как вы сюда попали?
— Через дверь, — невозмутимо отвечает Мирон Львович и оценивающе оглядывает меня с головы до ног. — У меня есть ключи.
Я стою перед ним в одной растянутой и застиранной футболке, а смотрит так, словно я перед ним в чулках и подвязках.
— Мирон Львович, вы бы хоть предупредили…
— Я всегда внезапен, — усмехается и подходит, глядя в глаза. — Привыкай.
Мне бы оборвать с ним зрительный контакт, но не могу взор отвести. Ему бы поработать гипнологом на полставки: мои мысли разом улетучиваются и я готова вот-вот нырнуть в беспамятство.