Видеть (СИ)

Данил вдыхал сладковатый запах, положив руки на дверь Димы, будто не мог надышаться, и он действительно не мог. Ему было мало. Ему нужно было вложить самокрутку в губы и прямиком из неё получить волшебные свойства, которые затуманили бы разум и позволили нестись свободно, пребывая в одном месте.
Это было тяжело. Почти невозможно. Когда от глубоких вдохов начала кружиться голова, Данил отнял руки от железной двери и отошёл. Дал себе обещание, что обязательно придёт к Диме в пятницу.
И он так сделал. Сразу после рабочей смены пошёл прямиком к Диме, не заглядывая домой, не оставляя там вещи.
— Привет, — пьяно сказал Дима.
Он был рад появлению Данила. Данил тоже был ему рад. Однако плывущий по квартире дым привёл Данила к мысли, что он не вовремя. Опоздал. Дима уже накидался.
— Проходи-проходи, — сказал он, зазывая Данила рукой.
Данил даже опешил.
— Найдётся у меня и для тебя, ну, э, косяк-другой, ты знаешь, — заулыбался Дима.
Данил оправился. Прошёл внутрь, раскидал свои вещи по знакомым местам и прошёл в комнату Димы. Всё было опутано белой дымкой. На диване лежал пакет полный свёртков. Стало быть, понял Данил, со Стёпой Дима уже встречался. Наверняка, снова пытался укорить в том, что он чуть было не убил его.
Данил до сих пор в это не верил.
Он завалился на диван и сам достал косяк. Дима сел рядом и удовлетворённо наблюдал за его действиями.
— Нельзя? — спросил Данил.
— Можно. Походу, ты уже, ну, чувствуешь себя здесь, как, ну, как дома, дома.
— Есть такое, — улыбнулся Данил и рассмотрел самокрутку. Он никогда её не разглядывал. — Сколько ты уже выкурил?
— Блядь, не вспомню, — закинул голову Дима, — немного с утра, немного, ну, днём, и один вечером.
Количество дыма говорило о том, что вечером был не один, но подстрекать Данил не стал. Только взял губами косяк и достал зажигалку.
Магическим зельем дым травки влился в его организм, и Данил расслабил плечи, обмякнув на стене. Он посмотрел на Диму. Дима сидел, склонившись, и подпёр щёку рукой. Наблюдал за Данилом.
— Что? — спросил он.
— Не, ничего, — продолжал улыбаться Дима, — подумал, что… ну, это прозвучит тупо, но я, ну, э, рад, рад тебе. Думал, придёшь ли ты сегодня. Ну, пятница всё-таки. Уже привык, э, ну, что ты приходишь, приходишь.
Данила взяло за живое. Дима ждал его. Он давно не слышал этих слов. Даже от родителей, они перестали такое говорить ещё тогда, когда он учился в универе. Поняли, что сын не будет мотаться туда-обратно только ради предков, вот и перестали.
Данил даже взгрустнул. С родителями у него были хорошие отношения, ему бы самому хотелось видеться с ними почаще, но повседневная рутина не отпускала.
Если они ещё узнают, что он пристрастился, то ничего хорошего не получится. Поэтому лучше пока быть на расстоянии. Чтобы они ничего не узнали.
— Ты загрузился, что ли? — спросил Дима.
Данил проморгался, подтянулся телом и сжал косяк. Сделал глубокий вдох.
— Да так, подумал о херне.
— О том друге? Который, ну, не друг уже?
— Нет, — Данил затянулся, — я о нём вообще не думаю. Будто его и нет, — посмеялся Данил. — Так хорошо.
— Это хорошо, — поддержал Дима.
— А ты, — Данил кивнул на пакет, — не будешь?
— Я только что выкурил. Хочу, ну, подождать немного, — он протёр веки. — Или ты, ну, хочешь, чтобы я, того, ну, присоединился?
— Не знаю, — замялся Данил. — Так непривычно. Обычно ты первым начинал, а я как-то подхватывал твой настрой. А теперь надо без тебя.
— Ты неплохо справляешься, — похихикал Дима, — я скоро присоединюсь, не беспокойся.
И эти слова действительно успокоили Данила. Дали ему право свободно курить и получать удовольствие от приходящего и накрывающего с ног до головы расслабления.
— Кстати, — сказал Дима, — включишь свою музыку? Я, ну, всё думал о ней, и стало интересно, интересно вот, что ещё ты слушаешь. Это прикольно.
Данил достал телефон, залез в вк и включил песню, первую сверху. Увеличил громкость и положил его рядом с пакетом.
— Спасибо, — сказал Дима, прикрывая глаза, а Данил понял, что не может перестать на него смотреть, что-то, что тянуло к нему, так и продолжало тянуть. Дело было не в его квартире, не в травке, не в общении, а в нём самом.
 
Данил затянулся, попытался спрятать куда-то свободную руку, но не нашёл куда. Автоматически потёр бедро.
Пепел падал прямо на одежду, но Данила это не трогало. Он хотел докурить один косяк и начать следующий, поэтому вместо Димы смотрел на пакет, на молнию, за свой телефон – обложку альбома с кучевыми облаками и сидящим на них человеком, на движущийся голубой ползунок, на свою руку, а потом снова поднимал голову и смотрел на Диму.
Данил убрал руку ото рта и немного пододвинулся к нему. Дима это заметил. Посмотрел с улыбкой, а Данил смотрел на него пьяно и не мог решить, не мог понять, что он хочет сделать, что он собирается сделать, поэтому быстро затянулся и опустил взгляд. Чтобы Дима ничего не понял, ничего не заметил. Самокрутка быстро кончалась. Ещё две затяжки и останется один фильтр. Данил хотел их растянуть на весь вечер и хотел скурить за секунду.
Он снова посмотрел на Диму, тот смотрел на него, как обычно, своими удивлёнными красными глазами, в которых серые радужки выделялись сильнее и, кажется, будто бы светились.
«Бред какой-то, — подумал Дима. — Глаза не могут светиться».
А вот люди вполне могли. Фигурально. И Дима… Дима светился, когда видел Данила, когда с ним разговаривал и что-то рассказывал сам. Это Данилу нравилось. Значит, не он один получал удовольствие от общения, не он один пользовался этими отношениями, но, возможно, он один хотел от них чего-то другого. Данил вспомнил, Дима говорил, что как Пашу он его не рассматривает.
Данил сильно затянулся, выдохнул дым и затянулся снова. Оказалось, что затягиваться нечем. Данил посмотрел на пустой фильтр. Дима зашевелился, вытянул из пакета два косяка, один для Данила, другой для себя.
Данил посмотрел на его руку, целенаправленно протянул свою, точно хотел взять самокрутку, но вместо этого накрыл ладонью руку Димы. Она была влажной и горячей. Данил не дышал. Он не понимал, что делает.
— Дань? — спросил Дима. И голос его был до жути привлекательным, хоть и звучал заторможенно, повторял слова, застревал между ними, пусть и звучал, действительно, как у торчка, Данилу он нравился.
Данилу, похоже, весь Дима нравился.
Он вздохнул, подсел немного ближе к Диме и оказался буквально напротив его лица. Дима же этому нисколько не удивился. Нет растерянности или озадаченности, только рот приоткрыт. Данил потянулся к нему, чувствовал, как дыхание разбивалось о кожу. Он облизал свои губы и остановился в паре тщедушных миллиметров.
— Я… я не хочу связывать себя с торчком, — честно сказал Данил.
Дима посмеялся.
— Да, — он кивнул, — я бы тоже не хотел, — и говорил Данилу прямо в рот, обдавая жаром.
Но это совсем не отталкивало, наоборот, магнитно притягивало. Данил не решался. Боялся. Но чего, уже не понимал. Он и так с ним связан, у них уже есть отношения, совсем не те, которые он имеет ввиду сейчас, но они уже есть, он уже связан, и так просто эту связь не разорвать.
— Я не уверен, что хочу это делать, — ответил Данил.
На фоне слышны выстрелы. Из телефона.
— Не делай, если не хочешь, и делай, ну, если хочешь. Я не против.
И это для Данила стало разрешением. Он загрёб Диму и впился губами в его. Они были мягкими, податливыми, а язык вялым. Он совсем не подстраивался под Данила, позволяя ему делать то, что он сам считал нужным. А Данил не знал даже, сколько ему нужно, как далеко он хочет зайти, где ему нужно остановиться. Он и не чувствовал границы дозволенного. Держал Диму за выбритый затылок, дышал в его лицо и упивался поцелуем, но, когда он закончился, сказал:
— Нет, наверное, это… ошибка.
— Ничего, — успокоил Дима. — Я понимаю.
— Блядь, — но Данил не отпускал его, прикоснулся лбом к его лбу и закрыл глаза, — я не знаю, что делать.