Явь (СИ)

— Привет. Да, наверное буду.
Варя чувствует себя палочником среди них, сливается с обстановкой, старается быть частью пейзажа. Ей нравится наблюдать за бушующей неразберихой, нравится слышать их шум и гам.
Ее ведут к бассейну на заднем дворе. На расчищенном участке земли одиноко и кривовато стоит маленький надувной бассейн. Нарисованные декоративные морские рыбки дрейфуют на прозрачных волнах чистой воды.
Вокруг бассейна мальчики расставляют старые кресла чем-то напоминающие шезлонги. Импровизированный курорт. Самый лучший, на каком была Варя. Даша усаживается в самое удобное кресло, удобно разваливается в нем.
— Бармен, где моя текила? — вдруг скандирует она, спуская солнечные очки на кончик носа и в упор глядя на Антона.
— Все здесь, уважаемая мадмуазель, — отвечает Антон, открывая бутылку лимонада. Наполняет газировкой бокал для шампанского.
Жара одолевает Варю и она снимает с себя тонкую рубашку, оставаясь в белоснежной майке. Паша подходит ближе к ней и почти шепотом говорит, «присаживайся». Она медленно подходит к одному из «шезлонгов», и тут же утопает в нем. Мягкие подушки, теплые лучи и свежий воздух. Варя прикрывает веки. Ноги дотягиваются до воды, мир становится еще прекраснее.
Маленький хулиган, одетый в надувной жилет, разбегается, и перед самым прыжком кричит «Бомбочка!». Варя не успевает увернуться. Ее с ног до головы окатывает брызгами, как и всех остальных, сидящих рядом. Антон, уворачиваясь от летящей волны, разливает лимонад на пыльную землю. Все дружно смеются, недовольно кричат, вытирая с лица капли воды.
— Леша, так делать нельзя! Мы же загораем! — строго причитает Даша.
— Ну ма-а-ам!
— Леха, без лимонада останешься! — добавляет Антон.
Безоблачное небо и горячий ветер. Минуты пролетают слишком быстро.
Ничего не подозревающий Алеша лежит на воде в позе звездочки, и как только он закрывает глаза, Антон брызгает на него теплой водой. Мальчишка визжит, встает со своего места, разглядывает всех присутствующих. Антон тычет пальцем на Варю и предает ее.
— Это она!
Леша недолго думая, обрызгивает Варю изо всех сил, что у него есть. Варя незамедлительно ему отвечает тем же, попутно расстреливает водой Антона. Так разворачивается целая война, в которой участвуют все. Антон заводит Варю в бассейн, она оказывается в нем по колено, продолжает бороться, но невольно поскальзывается и падает прямо в воду. Варя не испытывает ни холода ни волнения, в душе ее так тепло и весело, что ей совершенно не хочется заканчивать эту детскую забаву. Паша в это время снимает футболку и специально падает в бассейн к ним, защищая Алешу от атак Вари и Антона. Теперь на Варю летит вдвое больше воды, но намокнуть сильнее, чем уже есть, невозможно. Даша, тем временем, как не пытается загорать, промокает до нитки и принимает сторону Вари. Когда компания изрядно устает, даже неугомонный Леша, они возвращаются на свои кресла. Антон протягивает Варе бокал лимонада и пломбир в вафельном стаканчике. Праздничный фужер с лимонадом делает настроение ярче, а мороженое сладко освежает голову.
Паша успевает сходить за полотенцами, бережно кладет их Варе и Даше на спинки кресел. Варя заворачивается в мягкое сухое полотно.
— Топливо кончилось, — констатирует Антон, доливая в свой бокал последние капли.
— Еще две бутылки в холодильнике, — отвечает Даша из-под закрывающей лицо панамки.
— Вечеринка продолжается. Пойду принесу.
Варя оглядывается на дремлющего в обильных солнечных лучах Пашу.
— Погоди, я с тобой, — говорит, вставая со своего места.
Один глаз чутко спящего приоткрывается, подозрительно оглядывая уходящих.
— Покажешь, где у вас туалет?
— Да, конечно.
Встревоженный глаз закрывается, продолжая сладкую дремоту.
Антон провожает гостью до туалета. Узкий коридор, скромное убранство. Широкий зал с красным ковром на стене и полу. Продавленные диван и кресла. Горшки с цветущей богатой зеленью на подоконниках и столах. Бежевые узорчатые обои. Варя с интересом осматривается. Ничего необычного, все так, как у всех.
 
Выходя из ванной, она ищет Антона и находит на кухне. Кухонные шкафчики из темного дерева, висящие на петлях дверцы. Квадратный стол, пришпоренный к стене. Ветер, проходящий через раскрытое окно, развивает прозрачные занавески. Вышитые на них стрекозы разлетаются над столом. Гудит белый высокий холодильник.
Антон небрежно моет липкие от сладостей стеклянные тарелки. Звенит стекло. Варя заинтересованно подходит ближе.
— Можешь достать лимонад из холодильника? — не оборачиваясь, просит он.
— Да.
Варя раскрывает полный еды холодильник, отыскивает взглядом заветный, запотевший от холода, напиток, ставит на стол. Вглядывается в окно на все еще спящего под солнцем Чернова.
«Сгоришь же».
— Ты наверное думаешь «почему он такой»? — проносится ломаный голос над ухом.
— Что?
— Не притворяйся, что не слышала. Ты первая, кого он привел, — со вздохом отвечает Антон.
— Я думаю, мы друзья, но зачем он это делает, не понимаю.
— Хах, друзья. Да, забавно, — с усмешкой цедит через белые ровные зубы Антон.
— Что смешного?
— Мой брат не заинтересован в подружках, — констатирует он, закатывая глаза.
— Хочешь сказать, твой брат гей?
— Боже, упаси мужчин от такой участи. Ему просто не нужны друзья, тем более, такие мелкие девчонки, как ты.
— С чего бы тогда я здесь? Он конечно высокомерный придурок, но не слепой.
— Заметила? А ты не высокого о себе мнения, — возвращаясь к посуде, выдает он.
— Еще бы такое не заметить. Постоянно пытается меня запугать, разговаривает, как с ребенком, командует, — присаживаясь на табуретку, бурчит Варя.
— Почему тогда ходишь за ним?
Антон принимается обтирать мокрые тарелки полосатым кухонным полотенцем.
— На то есть причины.
— Будь с ним аккуратнее. Он бывает вспыльчив и резок. В гневе плохо себя контролирует, — голос младшего Чернова обретает холодные ноты старшего. Привычное глазу игривое дурашливое выражение лица сменяется серьезным и каменным.
— Почему?
— Ты спрашиваешь почему? Хочешь сказать, не знаешь?
— Нет. Сам он мне не расскажет. Может ты приоткроешь занавесу тайны?
— А-а-а. Вот оно что. Теперь понимаю, — растеряв серьезность, его лицо становится хитрым и наигранно загадочным.
— Что ты понимаешь?
— Ладно. Я расскажу тебе, но ты держи язык за зубами, — отвечает он, бросая тарелки, закидывая полотенце за плечо. Присаживается за стол, на холодную табуретку, всматривается в Варено лицо, бесстрашно и прямо.
— Я умею хранить тайны.
Антон переводит задумчивый взгляд в раскрытое окно. Чуть погодя подбирает слова, тяжелым, наполненным серьезностью тоном.
— Когда мы жили с отцом, и нам прилетало, все нас жалели, но никто не пытался помочь. А когда его посадили, то стали твердить, что он такой же, как отец. Вместо сочувствия стали косо смотреть, подозревать во всем, на чем свет сошелся. После каждой мелкой драки, осуждать. Им было плевать на то, через что мы прошли, мы просто остались его наследниками. Родители его бывших друзей запрещали общаться с ним, раздували козни вокруг него. Учителя в школе ненавидели. Он долго копил гнев, пока просто не взрывался. Его исключили из школы. Тогда, даже мама поверила в то, что он сын своего отца, что другой дороги у него нет. Так, у него остались только мы. Когда у него были приступы ярости, только Даша его успокаивала, только она его никогда не боялась. Так что, людей он не выносит. Да, он высокомерный циник, но его вина в том, что так его научили люди? Они считают, что имеют право снисходить с небес, даровать другим свою жалость, осуждения, ярлыки. А он считает, что имеет право их презирать. Но ты, из ряда вон выходящий случай, если об этом не знала.
— Об этом я совсем не думала… А как же ты?
— А, я подкидыш.
— Да ладно?
— Видишь, как мы с ним отличаемся? Никто не верит, что у нас один отец. Тем более, я никогда не дрался. Я никогда так не злился, как он. Я люблю на гитаре играть, у меня есть друзья, мне доказывать нечего, — пряча взгляд в светлую скатерть стола, отвечает он.