Раса значения не имеет (СИ)

— И не разгуливай больше без перчаток. Пижон, — с этими словами Мария вручила эльфу перчатки точно такого цвета, как мой берет.
Шикарно теперь будем смотреться вместе. Это что — такой намек с ее стороны?
— Ну, бывайте. С Тики я уже попрощалась.
— А как же деньги, которые ты заплатила за квартиру? — вспомнила я. — Тебе же надо вернуть часть!
Мария только махнула рукой и, не задерживаясь больше, направилась к двери.
Хотя ушел только один человек, в квартире сразу стало пусто.
— И что теперь? — спросила я Ивана.
— Ничего. Иди спать. Мария сможет сама о себе позаботиться, уж поверь.
Я поверила.
— Странно, что она не захотела попрощаться с Урфином. Мне казалось, они нравятся друг другу.
Иван неопределенно пожал плечами.
— Думаю, Вандерштутель тоже скоро съедет.
— А он почему? — поразилась я.
— Ну, кто-то же должен был сделать Марии пулю. Обычной магический заслон не пробьешь.
Я стояла посреди кухни, не зная, что сказать. Выходит, я втянула в неприятности не только Марию, но и Урфина.
— Орки будут искать и его?
— По-хорошему, не должны. Вандерштутель — честный ремесленник, он не отвечает за то, как пользуются его товарами покупатели. Но это в теории. Если орки не найдут убийцу, вполне вероятно, что попытаются сорвать злость хоть на ком-то. Так что я бы не его месте залег на дно на какое-то время.
Мне стало очень грустно. Как будто я теряю друзей, а не просто квартирантов, проживших в моем доме всего ничего.
— Значит, скоро тут будет полно места, — попыталась улыбнуться я.
Эльф кивнул.
— Да. Я тоже ухожу.
— Почему? — чуть не взвыла я.
Я ведь только успокоилась, что хотя бы Ивану ничего не грозит.
— Не хочу мешать вам с фейком, — эльф отвел взгляд, — деньги я найду, не волнуйся.
— Да не волнуюсь я про деньги! — было обидно до слез.
Как вообще это вышло — про мою любовь к Гвоздику, и про Ивана, и вообще вся эта жуткая карусель последних дней.
— Куда ты пойдешь? Почему мы не можем быть друзьями? — в отчаянии прошептала я.
Иван подошел и легко коснулся губами моего лба.
— Я всегда буду твоим другом, малышка. И всегда буду готов помочь тебе. Но не проси меня оставаться в твоем доме. Я не железный. Рано или поздно я просто сверну шею твоему возлюбленному, — эльф произнес последнюю фразу с улыбкой, но я традиционно не смогла определить, шутит ли он. — Эпатажного красавца, кстати, все еще нет. Так что спать. Ты едва на ногах держишься, — Иван легко подтолкнул меня к выходу из кухни.
Я только теперь заметила, что все еще в сапогах. Вандерштутель убьет меня за такое вопиющее нарушение чистоты. Хотя теперь ему, скорее всего, уже наплевать.
Я тяжело плюхнулась на табуретку в коридоре. Потянула собачку молнии на сапоге, и та осталась у меня в руке.
Как же я устала. Хотя о чем я? Мария сейчас в пути, на улице, одна. А я сижу в собственном доме и жалею себя из-за сломавшегося замка.
— Давай помогу, — Иван опустился передо мной и, легко справившись с молнией, помог разуться.
От его прикосновений меня окончательно развезло.
— Не надо, — сквозь слезы прошептала я.
— Извини, — Иван отшатнулся от меня, — я не должен был прикасаться к чужой женщине.
Я не об этом. Совсем не об этом.
Я о том, что хочу, чтобы ты остался. Чтобы пообещал, что все будет хорошо. Чтобы убедил меня, что я люблю тебя и только тебя. Чтобы всегда был рядом, на случай, если чертов сапог опять сломается.
Эльфа в коридоре уже не было.
  
Глава 35
 
ГЛАВА 35
Утро встретило меня апатией и головной болью. Тики в комнате не было, а из кухни доносился притягательный запах жареного мяса. Значит, там Урфин хозяйничает. Больше в этой квартире никто толком готовить не умеет.
Надо вставать.
Но на кухне, к моему удивлению, гнома не оказалось. У плиты на небольшой деревянной подставке, которую я никогда раньше не видела, стоял Тики и сосредоточено сыпал приправы в сковороду с чем-то медленно булькающим.
— Урфин сказал, что тебе нужно нормально питаться. Минут через двадцать будет готово, — серьезно сообщил Тики.
 
— А что это? — с опаской спросила я.
— Называется малое мясо с подливкой, — просветил меня мальчик, — Урфин говорит, что это одно из самых простых гномских блюд, всего тринадцать ингредиентов и семь приправ.
— Ух ты! — ответила я с энтузиазмом, которого на самом деле не ощущала.
Меня не покидало чувство, что мясные шедевры гномской кухни — это не совсем то, что я хочу на завтрак.
— Не мешай, пожалуйста. Приготовление пищи — это очень личный процесс.
Вот на это заявление моего шестилетнего племянника я даже не нашлась, что и ответить.
— Урфин просил, чтобы ты к нему зашла, когда проснешься. Он у себя в комнате вещи пакует.
— Ну ты тут осторожнее, — на всякий случай предупредила я, хотя за то время, что я за ним наблюдала, Тики не сделал ни одного опасного движения.
Гном уже практически закончил со сборами. Его часть комнаты сверкала чистотой. Те семь квадратных метров линолеума, которые занимал Вандерштутель, теперь отличались по цвету от остального пола. И как только Урфин ухитряется так все отдраивать? Стена, у которой раньше лежал его спальник, тоже выглядела светлее остальных стен.
Вандерштутель сидел на своих пожитках, держа Заразу на коленях. Из-под его черного пиджака выглядывала веселенькая вязаная оранжевая жилетка, тоже подарок Марии.
— Мне жаль, что ты уезжаешь, — призналась я.
— Мне тоже, — вздохнул гном, — я тут прижился, хотя со мной это редко случается.
— Я буду скучать по тебе и Марии.
— Мы обязательно заскочим в гости, когда все уляжется, — пообещал Урфин.
— Правда? — обрадовалась я и спросила, надеясь, что мне не послышалось. — Вы вместе заскочите?
Урфин расплылся в самодовольной улыбке.
— По крайней мере, я на это надеюсь.
— Я так за вас рада! Значит, вы с Марией уезжаете вдвоем?
— Нет. Я дождусь ее в надежном месте, ей пока нельзя нигде надолго останавливаться, а мне нужно каждую неделю отмечаться в миграционной службе. Как раз будет время подыскать подходящий бриллиантовый гарнитур. С формами Марии это выйдет недешево.
— Удачи вам, — искренне пожелала я, — жаль, что у меня все не так просто.
— Любовь — это не про удачу, — покачал головой гном.
Урфин вдруг встал, сбросив Заразу на пол, и несколько раз прошелся из угла в угол. Его пальцы были крепко сомкнуты за спиной, а крючковатый нос направлен вниз. Кажется, что Вандерштутель внезапно и очень глубоко о чем-то задумался. Я так удивилась, что несколько минут стояла молча, не решаясь нарушить размышления Урфина.
Остановился он так же резко и внезапно. Карие глаза пронзительно глянули на меня из-под бровей.
— Я добропорядочный гном и твердо знаю, что есть вещи, в которые не следует совать свой нос, — сообщил он мне.
Я на всякий случай горячо закивала. Уж очень торжественный вид был у гнома.
— Но я тебе все-таки скажу. Твой амулет продолжает действовать от эмоций Ивана, как будто вы с Гвоздиком и не передавали оберег друг другу. Не знаю, как это вышло, но артефакт не перезаряжался — ни от тебя, ни от фейка. Выводы делай сама, — многозначительно пошевелил бровями Вандерштутель.
Выводы у меня делаться никак не хотели.
— А почему тогда оберег развеял чары оркского шамана над Гвоздиком? Он ведь без передаривания, да еще и с любовью, не должен был сработать?
— Не знаю. Не моего ума дело, кто кому и как нужен. Я добропорядочный гном, я о таких вещах не думаю! — строго сказал Урфин, и я не решилась уточнять, что это за вещи. — Но для тебя я кое-что сделаю. Да, сделаю. И не отговаривай меня, я твердо решил! — Вандерштутель решительно шагнул к Заразе и, прежде чем я успела вставить в его монолог хоть слово, свернул тварюшке шею.
 
Вот реально взял и свернул, как отвинчивают крышки от бутылок.