Единственное желание. Книга 1 (СИ)

Ф.Пессоа, перевод Б.Дубин
– Не поняла? Что сие значит? – Олеся, зашедшая утром за Настей, чтобы вместе ехать в институт, одарила подругу недоумевающим взглядом.
Нет, сегодня Настя не проспала. Она была уже вполне готова…
Только вот к чему?
Потёртые джинсы, старый свитер крупной вязки (за узор, в виде сцепленных между собой колечек, и стальной цвет Рыжая прозвала его «кольчугой»). Волосы собраны на затылке в «конский хвост». Никакого макияжа на лице.
На тумбочке в коридоре замшевая ветровка и кожаный «походный» рюкзачок.
А у двери, на коврике с милой надписью: «Добро пожаловать!», стоят готовые сорваться в путь берцы с высокой голяшкой и толстой подошвой. Такие ботинки можно даже как средство самообороны рассматривать! Если кому-нибудь таким башмаком «засветить» – мало не покажется…
Словом, весь вид Настасьи заявлял о том, что Рыжая куда-то собралась, но явно не в институт… Потому как на занятия её в таком виде и силой не загонишь.
Изумление на лице подруги читалось так отчётливо, что Настя сжалилась и решила прояснить ситуацию.
– Я больше так не могу! Я устала, – сказала Настя, присаживаясь на уголок тумбочки.
Олеся сочувственно вздохнула – вероятно, ей расхотелось возмущаться и взывать к совести.
– Я иду туда.
– Куда? – проворчала Петрушенко, уже зная ответ.
– На Воронов утёс.
– Рыжая, ты заболела или головой ударилась? – терпеливо начала Леся, словно беседовала с маленьким ребёнком. – Кто-то говорил, что в скалы больше ни ногой! Или мне память изменяет? Настёнок, какого чёрта ты там забыла? Тебе мало прошлого раза? Зачем ты туда пойдёшь?
– Так надо! – упрямо заявила Настя. – Постой, не перебивай, послушай!
Олеся поджала губы, всем видом показывая, что выслушать готова, но заранее не одобряет затею Романовой.
– Я, в самом деле, заболела. Вернее… Я знаю, что ещё немного, и просто свихнусь! Я должна найти способ помочь себе. Только я сама – никто другой! Ты даже представить себе не можешь, Леся, что такое эти ночные кошмары! Они мне всю душу вымотали, в клочья нервы изорвали, все силы выпили. Живу, как на краю пропасти… Сегодня вот контрольная, а мне до этого дела нет. Потому что, какая тут может быть учёба, если меня сегодня всю ночь опять истязали?! Ты знаешь, как это – каждую ночь умирать? Чувствовать, как тебя убивают. До мельчайших деталей… Всё это чувствовать! Снова и снова!
– К этому можно привыкнуть, – возразила Олеся. – Это только сны, Настёнок. Они тебе реального вреда не причиняют.
– К этому нельзя привыкнуть! – огрызнулась Настя. – Нельзя привыкнуть к тому, что тебя убивают, а ты даже защитить себя не можешь.
– Но ведь это всё понарошку! А если ты там, на Вороновом утёсе, опять с этими психами столкнёшься? Ты себя защитить сможешь? – взорвалась Олеся. – Им же только того и надо, чтобы ты вернулась. Тогда они тебя уже не во сне убьют, а по-настоящему.
– Я буду осторожна. Я буду готова. Если уж на то пошло: пусть лучше один раз в реальности, чем вот так каждую ночь. Всё равно мне жизни нет. Не жизнь, а так… существование… Микс ада и бреда…
– Тоже мне нашла выход из положения! – Олеся состроила гримасу. – А тётя Надя знает, что ты задумала?
Теперь уже Настя посмотрела на подругу так, словно сильно сомневалась в её умственной полноценности.
– Нет конечно! – Настя отвела взгляд. – Разве с мамой говорят о таком? Я не хочу, чтобы она переживала. И так последнее время из-за меня покоя не знает. Я и тебе бы ничего не говорила, но просто надо, чтобы хоть кто-то был в курсе, где меня искать, если я вдруг не вернусь…
Олеся вытаращила на неё огромные чёрные глаза:
– Вот что, Рыжая, никуда я тебя не отпущу! Ишь чего вздумала – «если я не вернусь»!
– Это я так… к слову… Всякое может случиться, – спокойно рассудила Настя и, слегка отстранив подругу, принялась шнуровать ботинки.
– А это тебе зачем? – насторожилась Леся, ткнув в охотничий нож, пристёгнутый к поясу Рыжей.
Настя зашнуровалась и выпрямилась во весь рост.
Рыжая коснулась рукояти ножа.
 
– Это… Денису дарили… Он сувенирный, но, в принципе, острый. Я ведь сказала – я буду готова к встрече. Я постараюсь её избежать, но, если вдруг… – Настя протянула руку к куртке, но, встретившись с тревожным взглядом тёмных глаз, добавила: – Не волнуйся, Лесёнок, я не собираюсь нарываться на неприятности! Я просто хочу понять. Мне надо вернуться туда! Я хочу понять, почему Сысоев и его опера ничего не нашли. Хочу ещё раз оглядеть это место. И, если там действительно нет никаких следов, попытаться понять, куда они делись. Вот и всё. Я не за разборками иду. Но мне нужно вернуться в начало этой истории, чтобы поставить в ней точку и жить дальше! Понимаешь, иногда, чтобы продолжать путь, надо вернуться к исходной, к старту… Просто круг должен замкнуться, Леся! Да… круг… – рассеянно закончила Романова.
– Может, мне пойти с тобой? – спросила нерешительно Олеся.
Ей явно не хотелось возвращаться в скалы, к какой-то там исходной точке, и её мало волновала истина, но зато сильно мучила совесть. Настя прочитала это по виноватому лицу Петрушенко.
С другой стороны, Рыжая сама выбор сделала, Леся не обязана её в этом поддерживать. Насте было немного обидно, но где-то она подругу понимала.
Спрятаться за ширму собственного малодушия гораздо проще, уютнее и, главное, безопаснее. А хорошенько подумав, можно посчитать собственную трусость мудростью и благоразумием, тогда и муки совести утихнут.
И Настя только улыбнулась.
– Нет, Лесёнок, это моё дело, моя война. И я сама буду с этим разбираться. Настя закинула на плечо рюкзачок, поправила куртку.
– А знаешь, Олеся, как хочется жить, когда кто-то желает тебе смерти? Я только теперь это поняла. Мы ведь не живём, а так… существуем. Просто ждём, когда пройдёт наше время. А в такие минуты… чувствуешь вкус жизни, чувствуешь, как кровь кипит от адреналина, начинаешь ценить каждую секунду. Страх научил меня ценить жизнь, Леся. Но пора уже заканчивать это. Всё слишком затянулось. Финальная битва! И сдаваться я не собираюсь!
– Ты – чокнутая, – с улыбкой покачала головой Петрушенко. – Имей в виду, вояка, если к пяти часам вечера не вернёшься, я буду бить тревогу! Позвоню Сысоеву, и твоей маме тоже. Короче, всех на уши поставлю! Давай быстренько отделай этих «шаманов», и домой! Старт – финиш, – распорядилась Олеся.
– Да! – подтвердила Анастасия, открывая входную дверь. – И круг замкнётся…
***
В этот раз Настя избегала окольных троп. Шла торопливо, не особенно восторгаясь красотами природы, обгоняла иногда редких туристов.
Был уже конец сентября, довольно тёплого для этих мест. Однако стоило остановиться, и зябкий холодок тут же заползал под одежду.
На душе было тревожно. Но и страх, и осенний холод сейчас Насте не мешали, напротив, подгоняли вперёд. Оставалось в голове только одно – цель пути!
«Так или иначе, но сегодня я избавлюсь от этого наваждения!»
Возле Святогорского ключа остановилась, зачерпнула пригоршню воды, выпила. Монетку бросать не стала. Но мысленно попросила: «Святой Прокопий, защити меня от этой фурии! Не знаю как… Вам – святым – виднее с небес. Помоги мне одержать верх!»
Верующей Настя не назвала бы себя даже с натяжкой. Но она не отрицала, что существуют в мире некие могущественные и необъяснимые силы, которые управляют всеми процессами во Вселенной. Сегодня, однако, сама от себя такого не ожидала, но вот – обратилась с молитвой.
Пустынно было сегодня у Воронова утёса.
Вроде бы и дождя нет, и денёк хороший, тихий. Мрачноватый слегка, так ведь осень на дворе… С утра было прохладно, а сейчас солнышко пригрело, распогодилось так, что уже жарко стало.
Но у скал было безлюдно, тихо, и только последние осенние птицы – те, что из-за странного птичьего патриотизма не желали улетать в далёкие тёплые края – нарушали лесную тишину.
Настя не стала подниматься к вершине Воронова утёса, сразу пошла левее. Сейчас она примерно представляла, где должна находиться хижина «шаманов». Вскоре она наткнулась на ручей, по которому стремительно убегала от погони больше месяца назад.