Единственное желание. Книга 1 (СИ)

«Значит, я на верном пути», – подумала Настя, и на душе вдруг стало как-то спокойно. Может, она просто устала бояться?
Пройдя ещё немного, осторожно ступая по мокрой и скользкой опавшей листве, Настя внезапно для себя оказалась прямо у знакомой каменной площадки.
Она сразу захотела спрятаться, но облетевший лес не мог дать ни малейшего укрытия. Рыжая даже растерялась, но, бросив взгляд вокруг, поняла, что таиться нет смысла. Никого здесь нет.
Настя спустилась вниз. Прошлась немного по каменному кругу, внимательно оглядывая всё вокруг, даже каждую трещинку у себя под ногами.
Странное чувство овладело Рыжей: будто стоишь у запертой двери, хочешь её открыть, но не знаешь, что может за ней оказаться.
Настя ещё раз осмотрелась.
Это было то самое место. В этом она не сомневалась.
Тот самый каменный круг. Вот здесь, в центре, в небольшом углублении горел костёр. И высился столб-треножник, к которому привязали несчастную жертву. Там, в стороне, у ручья была приземистая халупа.
Настя оглядела лес: а вот и кусты шиповника, в которых они с Олесей прятались.
Но, как и сказал Сысоев, не было здесь никаких улик, никаких доказательств того, что девчонки не солгали. Настя спокойно утвердила в мозгу этот факт: Владимир не лгал – это уже хорошо.
Осталось только понять, куда же тогда испарились убийцы вместе со всеми доказательствами?
Настя приблизилась к огромным валунам, что раньше лежали почти у входа в хижину, а теперь просто громоздились на берегу ручья, но не обнаружила ничего, что могло бы дать хоть какую-либо зацепку.
«Костёр!» – озарило её.
Ну конечно! Если он горел, то должна же хоть копоть на камнях остаться.
Настя вернулась к центру площадки, опустилась на колени, энергично разгребла руками опавшие листья, которыми занесло небольшое углубление. Камень здесь, в самом деле, был темнее.
Настя торжествующе усмехнулась, глядя на испачканную чёрной сажей руку. «Вот оно – доказательство! Был здесь костёр».
Впрочем, радость тут же исчезла. Да и была это не радость, а скорее злорадство – дескать, вот, просмотрела доблестная милиция улику, а я нашла!
Но Настя тут же поняла, что это ещё не победа: костёр мог жечь кто угодно – это ничего не доказывало.
«Надо искать что-нибудь ещё! Думай, Настя, думай!»
И вдруг Рыжая ощутила, как по спине пробежался неприятный холодок, словно кто-то коснулся её холодной рукой. Романова явственно ощутила чьё-то присутствие, чьё-то враждебное внимание…
Она обернулась и отшатнулась в ужасе, едва устояв на ногах.
На большом валуне у ручья стояла та самая "ведьма".
Сегодня она выглядела несколько иначе, но Настя без труда узнала её: всё тот же чёрный балахон, распущенные красные патлы беспорядочно рассыпались по острым плечам. На лице уже не было того страшного макияжа – и лишь глаза, подведённые чёрным, зияли на бледном лице, как пустые глазницы черепа. И без того высокая, теперь, стоя на камнях, она, казалось, терялась где-то в облаках…
И оттуда, с высоты, раздался леденящий надменный голос:
– Вернулась погреться у моего костра, Рыжая?
***
Минутная слабость прошла, Настя отогнала страх.
«Я не боюсь её… Не стану бояться! – твёрдо приказала себе Настя. – Я буду защищаться! Я права, и в этом моя сила».
– Ты сегодня явилась без ментов и даже без своей подруги – очень самонадеянно с твоей стороны, – добавила «ведьма» почти дружелюбно и сошла со своего каменного пьедестала.
– К чему они здесь? Это только моё дело, – ответила Настя таким же тоном, не отводя взгляда от «шаманки». – Я и сама справлюсь!
– Вот как? – женщина хохотнула, окинув её сверху вниз насмешливым взглядом жутких чёрных глаз. – Впрочем, ты права. Это наше дело. Потому они и не нашли ничего, те, что пришли сюда… Так легко скрыться от тех, кто не видит, кто не желает видеть, кто не верит… – медленно промолвила "ведьма", с каждым словом всё ближе подбираясь к Насте.
Рыжая сунула руку под куртку, незаметно нащупывая рукоятку ножа, но через секунду она забыла обо нём.
 
– Так легко! – повторила «ведьма». – Но ты-то видишь?
Она медленно подняла руки к небу, ветер всколыхнул лохматые рукава чёрного балахона и стих испуганно. Сам воздух вздрогнул, и за спиной "ведьмы", на прежнем месте, возникла та самая завалившаяся хижина, вновь, из ниоткуда, на площадке оказался жертвенный треножник, на светлом дереве темнели въевшиеся бурые пятна засохшей крови.
И пока Настя растерянно озиралась, пытаясь хоть как-то логически объяснить себе произошедшее, «ведьма» подошла ещё ближе.
– Ты видишь! Ты видела… – тихо пробормотала она. – Слишком много видела. То, что нельзя видеть никому… Ничего больше не увидишь, ничего больше не услышишь, никогда не расскажешь никому!
«Ведьма» бросилась на Настю. И она едва успела увернуться от лезвия ножа, молнией сверкнувшего в нескольких сантиметрах от лица. Настя отскочила, и тут же ей пришлось делать ещё один прыжок, потому что злобная мегера снова была рядом. Она вилась вокруг, как разозлённая оса, шипела, рычала нечеловеческим голосом.
А Настя была вынуждена скакать по всей площадке с проворством зайца, ускользая от выпадов «шаманки».
Ещё один взмах ножом, и Настя увернуться не успела...
Удар пришёлся на кожаный рюкзак, висевший за спиной. Он стал своеобразным щитом, и Насте чудом удалось избежать ранения. Однако на какое-то мгновение это выбило из колеи.
Рыжая остановилась лишь на один короткий миг, но тут же поплатилась за это.
«Ведьма» ударила снова – метила в живот, но в последнюю секунду Настя закрылась левой рукой, и нож «шаманки» оставил яркий алый росчерк на предплечье Романовой. Толстый рукав свитера, конечно, спас, но всё-таки лезвие распороло не только нити «кольчуги», но и довольно глубоко взрезало кожу.
Кровь полилась рекой, Настя взвыла от боли, попыталась увернуться от следующего удара, не устояла и упала, больно ударившись несчастным левым коленом.
«Ведьма» с торжествующим рёвом бросилась сверху – окровавленное лезвие сверкнуло в хищной руке.
Но одного «шаманка» не учла – у Насти были классные ботинки! Вернее, учла, но секундой позже, когда этот самый тяжёлый ботинок прилетел ей в лицо. Удар рифлёной подошвой прямо в подбородок отшвырнул нападавшую метра на три.
Это на несколько секунд вывело «ведьму» из строя, а Настя успела вскочить и выхватить из-за пояса охотничий нож.
Вот только Рыжая не знала, что делать! В руках своих она держала нож, но сможет ли он защитить её хотя бы на какое-то время?
«Господи, помоги!» – взмолилась она, по обыкновению не придавая этим словам особого значения. Но тут, как видение, возник на миг перед внутренним взором, где-то на границе разума и чувств, возник и исчез, почти сказочный образ: темноглазый старец с длинной седой бородой в блеклой холщовой рубахе. Он махнул рукой, указав под ноги Насти.
– Круг! Круг должен замкнуться!
Она вдруг поняла, что надо сделать, поняла внутренним чутьём. Ведь столько раз видела это в фильмах, в книгах читала. Но никогда не думала, что самой доведётся это делать, не верила, что это и вправду может подействовать.
А верить сейчас было нужно, ой, как нужно!
Настя упала на колени, схватила нож в правую руку и процарапала, очертила широкий круг, пачкая камни собственной кровью. Там, где линия прошла по мху, её было отчётливо видно, на камнях она терялась, лишь кое-где блистала тонкая царапина.
– Защити, защити, Святой Прокопий! – приговаривала Настя, замыкая круг.
И, уже докончив, она всем телом и душой ощутила силу этого ритуала. Словно стена от земли до небес встала между Романовой и «ведьмой» – невидимая, но несокрушимая стена.
«Шаманка» бросилась к Насте, но, налетев на границу круга, отскочила как ужаленная, завыла и зашипела совсем уж по-звериному.
– Ах ты, рыжая тварь! Скрыться от меня хочешь? Всё равно не уйдёшь! – орала ведьма, беснуясь на границе замкнутого круга, словно панночка из «Вия». – Нигде от меня не спрячешься!