В башне

Часть 5 из 19 Информация о книге
  Калека
   Я видел мальчика без ног.
 Над жизнью злее нет насмешки.
 Рукой, толкая колесо,
 Катился мальчик на тележке.
 
  Была весна, был яркий день.
 Казалось, каждый — смел и волен.
 Пестрела жизнь и гулкий звон
 Широко падал с колоколен.
 
  Казалось, счастье близко всем,
 И, как невидимая птица,
 Трепещет в ласковых лучах,
 И от того так светлы лица.
 
  Лишь на мгновенье кто-нибудь
 Склонялся в сдержанной тревоге,
 И мягко падали грачи
 На искалеченные ноги.
 
  Самодовольные лжецы,
 Что все алмазы и червонцы?
 Полузавядшему цветку,
 Цветку, погибшему для солнца.
 
  И даже лучший дар — любовь,
 Святое счастье человека,
 Не примирит его с судьбой.
 Он не у жизни — он калека.
 
 
  Часовщик
   Кто вечность разделил и выдумал часы,
 Кто силою минут связал безумье снов,
 Кто жизнь связал и бросил на весы,
 Того кляну проклятьем всех веков.
 
  Кто б ни был ты, коварный часовщик,
 Не мог ты запретить безвременных путей,
 Для верящих — любовь как бесконечный миг,
 И, как всегда, беспечен смех детей.
 
  Я пьян собой, я смею превозмочь
 Возвратный час рассудка моего,
 В добре и зле, ровняя день и ночь,
 Я здесь и там для всех и для всего.
 
  Хотя твой взор был дьявольски жесток
 И за предел предельного проник,
 Но в злобном торжестве всему, назначив срок,
 Ошибся ты, коварный часовщик.
 
 
  «Смехом каменным, мглою железной…»
   Смехом каменным, мглою железной,
 Замыкаются ужасы дня.
 Каждый миг я ступаю над бездной
 И она отвергает меня.
 
  Опьяняюсь бесстыдством хотений,
 Сею зло и, хуля имена,
 Клевещу на великие тени,
 Но во мне в глубине тишина.
 
  Чтоб иссыпаться чашею звездной,
 В жажде мрака рассудок кляня,
 Каждый миг я ступаю над бездной
 И она отвергает меня.
 
 
  В пещере
   В моей пещере два дракона:
 Один покой мой стережет,
 Другой незыблемое лоно
 Никем не зримых, темных вод.
 
  Когда, скрывая отдаленье,
 Немая ночь сгущает мглу,
 Они вытягивают звенья
 И выползают на скалу.
 
  И я, властитель их суровый,
 За ними тихо выхожу,
 И каждый раз с тоскою новой
 Считаю звезды, и слежу.
 
  Века сменяются, как миги,
 И, безнадежность затая,
 Вникая в смысл небесной книги,
 Судьбу судеб читаю я.
 
  Когда же солнце шлет на склоны
 Намеки ясности дневной,
 Спешу назад я, и драконы
 Вползают медленно за мной.
 
 
  Песня крови
    Ровно в полночь я пришел,
 Сел за гроб к ним, за их стол.
 
  Как всегда их было трое:
 
  Смерть, король — гнилой старик
 И веселый гробовщик.
 
  Они пели песню крови,
 
  Песню, сложенную мной.
 Смерть сказала: Пей и пой!
 
  Ложе белое готовь,
 Жди, на ложе будет кровь!
 
  Жди, жених твой постучится,
 
  Ты светильник погаси,
 Тайну в тайне принеси!
 
  Тайна в тайне воплотится.
 
  «Ложе белое готовь,
 Жди, на ложе будет кровь!»
 
  Смерть косила пьяный взгляд
 И кивала песне в лад.
 
  Распахнул король порфиру,
 
  Он гнусил и, хмуря лоб,
 Бил тяжелым кубком в гроб.
 
  «Тайна в тайне воплотится».
 
  И веселый гробовщик
 Каркал, высунув язык.
 
 
  Барабанщик
   Век за веком — злой обманщик,
 Что мне вечность, — миг мне дан,
 И, веселый барабанщик,
 Бью я в гулкий барабан.
 
  Если горе в дверь заглянет,
 Вот вино, а вот стакан.
 Море выпью я, и грянет
 Полным смехом барабан.
 
  Пусть любовь сожжет измена,
 Свеет розовый туман,
 Сердце вырвалось из плена —
 Бей свободу, барабан!
 
  Смерть — безносая старуха,
 Час твой гадан был и ждан!
 Здравствуй, — медленно и глухо
 Встречу смерти, барабан.
 
  Ешь, несытая утроба!
 Что мне вечность, — миг мне дань.
 И в могиле в крышку гроба
 Буду бить, как в барабан.
 
 
  Песня пьяниц
   Хорошо в подвале нашем,
 Стол, скамьи, да бочек ряд;
 День и ночь поем и пляшем,
 И часы, как сны, летят.
 
  Смерть стучится костылем,
 А пока живется, пьем.
 
  Нет у нас пустых различий,
 Честь для каждого одна,
 И для всех один обычай:
 Если пьешь, то пей до дна.
 
  Смерть стучится костылем,
 А пока живется, пьем.
 
  Быстро молодость увянет,
 Будет горько и смешно,
 Что нам старость, лучше станет
 Постаревшее вино.
 
  Смерть стучится костылем,
 А пока живется, пьем.
 
  Не клянем мы жизнь напрасно,
 Рай дан пьяницам в удел,
 С Ноя все идет прекрасно —
 Ной был первый винодел.
 
  Смерть стучится костылем,
 А пока живется, пьем.
 
  Что бормочет о свободе
 Хитрый сплетник Сатана,
 Эта сказка в старом роде,
 Нет свободы без вина.
 
  Смерть стучится костылем,
 А пока живется, пьем.
 
  Летом снег, зимой цветочки,
 Нас ничто не удивит,
 Коль упал с любимой бочки,
 Значить, умерь, или спит.
 
  Смерть стучится костылем,
 А пока живется, пьем.
 
  Хорошо в подвале нашем,
 Стол, скамьи, да бочек ряд;
 День и ночь поем и пляшем,
 И часы, как сны, летят.
 
  Смерть стучится костылем,
 А пока живется, пьем.
Перейти к странице:
Предыдущая страница
Следующая страница