Сломленная (ЛП)

Руки Мистера Ч. легли мне на бедра, а его член прижался к моей заднице. Он прижался губами к моей щеке; его слова терялись в моих волосах, прежде чем достичь уха.
— Готова развлечь меня? — эти слова сразу отозвались между моих ног, когда он сделал несколько толчков у моей задницы.
— Зависит от суммы, с которой ты решишь расстаться. Каков твой бюджет? — промурлыкала я, прижимаясь задницей к нему. Он задержал дыхание и простонал у моей щеки. От него так хорошо пахло, а дыхание было теплым и манящим, что я хотела почувствовать, как он дышит между моих ног. Конечно, это бизнес, но кто сказал, что я не могла наслаждаться преимуществами свидания с тем, кто, кажется, знает, как удовлетворить женщину.
— Мы уже договорились на двести пятьдесят долларов за каждые полчаса. Когда начался отсчет? — спросил он спокойно, перед новым толчком.
Я оттолкнулась от него.
— В ту минуту, когда я села в твою машину, — прошептала я.
Он рассмеялся у моей щеки, коснулся губами, пробуя кожу на вкус.
— Вот, Мистер Ч., мы прибыли — пентхаус. — Лифтер стоял напротив двери, которая исчезла в стене.
Мистер Ч залез в карман, дал парню значительную сумму наличных и прошептал что-то на ухо. Мужчина кивнул, прежде чем исчезнуть за закрывающимися дверями.
Когда мы прошли в огромную гостиную пентхауса, я увидела в центре комнаты гигантский, черно-серый в крапинку каменный стол и огромный букет цветов, который занимал всю его центральную часть. Белые лилии и орхидеи с зелеными листьями наполняли вазу.
— Может, нам сперва стоит обсудить условия этого развлечения? — спросила я, прислонившись к каменному столику.
Откинув волосы с моей шеи, Мистер прижался губами к ключице.
— Определенно, — промурчал он у моей кожи.
— Хорошо, тогда прежде чем я продемонстрирую тебе некоторые приемчики, может быть, ты мог бы внести свой значительный депозит за наше развлечение, — сказала я, пытаясь сосредоточиться на деле. Но это было именно то, что было. Портила настроение, но мне не хотелось, чтобы меня выгнали из моей дерьмовой квартиры в конце недели.
Его глаза сузились, он почти стал раздраженным, когда оттолкнулся от меня.
— Итак, никаких развлечений, пока я не заплачу?
— Да, ты уже должен за эту ночь пять сотен баксов, а еще даже не видел меня голой.
— Ну, хорошо, раз ты настолько привержена идее, что мне стоит внести значительный платеж, почему бы тебе не сказать, сколько ты хочешь, скажем, за всю ночь?
— Всю ночь?
— Да, допустим, за пять часов ночи? Какова твоя цена?
— Двенадцать сотен баксов, — сказала я, не дрогнув.
— Что если я захочу тебя, скажем, на… два дня. Сколько будет стоить такое развлечение? — спросил он, его глаза были широко распахнуты, а желваки стиснуты.
— Четыре тысячи долларов, и это выгодная сделка, — снова сказала я, не дрогнув.
Он громко рассмеялся.
— Ты знаешь, что придумываешь эти цифры, прекрасная Роуз? Хорошо, как насчет того, что я сделаю то же самое, и предложу шесть тысяч долларов за развлечение на все время моего пребывания в городе? Это справедливо? — его блекло-голубые глаза мерцали; выражение лица было довольным, и в этот раз он ждал быстрого ответа.
— Ну, Мистер Ч, это зависит от того, как долго ты пробудешь в городе, — парировала я.
Он притянул меня к себе, пройдясь кончиком носа по моей щеке и приблизившись губами к уху, затем схватил за руки и завел их за мне за спину.
— Никогда не называй меня так, — потребовал он. Тепло его дыхания коснулось моей шеи.
Я ахнула, мое сердце колотилось в груди.
— Как тогда мне следует тебя называть? Я даже имени твоего не знаю. — Мышцы плеч заныли. Я хныкнула, когда он усилил хватку. Маленькая обиженная девочка глубоко во мне забралась в шкаф, свернулась в клубок и пыталась защититься, но женщина, которой я была, та, которой стала, которая продавала свое тело за деньги и брала быка за рога, считала это до странности сексуальным. Что-то в нем: богатство, которое у него было, уважение, которым он располагал, волновало меня до глубины души. Возбудившись, меня не заботило то, как он хотел, чтобы я его звала, мне просто было нужно, чтобы он трахнул меня.
 
— Тебе это нравится? — прошептал он, и потерся своей легкой щетиной по моему лицу. Его серо-голубые глаза сузились, красноречиво показывая, кем бы он хотел меня видеть, когда я на его территории. Я снова захныкала и слегка кивнула.
— Это «да»?
— Да, — тяжело дыша, сказала я. Каждый нерв умолял его ласкать мою кожу, касаться меня так, словно до него никто этого не делал.
Он, мужчина, который даже не назвал своего имени, вытащил мои руки из-за спины и завел их за голову. Я сплела пальцы, он опустил мои руки мне на затылок. Медленно провел пальцами по моей щеке, коснулся губ и приоткрыл рот, прижав пальцем нижнюю губу. Мышцы его шеи напряглись, когда он сглотнул. Я провела кончиком языка по губам, пробуя на вкус желание, которое он показывал мне, и которое я хотела принять.
— Держи руки так. Не двигайся. — Он провел пальцами между моих грудей и до верхней пуговицы коротеньких шортиков. Дрожь опустилась по позвоночнику и начала накапливаться в киске.
Он просунул руку в карман моих шорт, достал телефон и бросил его на стол позади меня.
— Что-то еще? — Он выдохнул слова у моей кожи, наклонившись и прижавшись пухлыми губами к тому месту на моей шее, где бился пульс.
— Да, восемь тысяч долларов, и я останусь с тобой, пока ты в городе. — Я резко вздохнула. И застыла, когда почувствовала, как его пальцы расстегнули пуговицу и опустили молнию на моих шортиках. Его дыхание стало прерывистым, а твердый член выпирал в брюках.
— Восемь тысяч и ты будешь моей и только моей? Чего бы я ни захотел от тебя, ты все сделаешь? В чем бы я ни нуждался, ты дашь мне это? Я несу чушь, моя прекрасная Роуз, — он скользнул пальцами по моему бедру, под шортики, и с силой дернул их, заставляя упасть к моим самым сексуальным красным туфлям.
Не вздрогнув, не прикрыв себя руками между ног, я стояла там голая ниже пояса и смотрела, как он сантиметр за сантиметром изучал меня. Сначала его взгляд скользнул по лодыжкам, затем прошелся от голеней до колен, его глаза впитывали каждую, утоляющую жажду, клеточку моего тела. Он ласкал пальцами мое бедро, а я не двигалась. Я настроилась выиграть эту игру. Что бы он ни думал, игра или нет, я не собиралась сдаваться. Восемь тысяч долларов — более чем разумная плата, раз он отлучает меня от постоянных встреч. Конечно же, восемь тысяч — я заработала бы за три очень, очень хороших месяца. Но ему не стоило знать об этом.
Его пальцы порхали по внутренней стороне моего бедра.
— Выйди из шорт, но не снимай туфли.
Я сделала то, что он просил, все еще держа руки на затылке. У меня затекли локти. Он опустился на колени и отодвинул в сторону мои шортики. Проведя носом по внутренней поверхности моего бедра, в то время как кончики его пальцев скользили по внешней, он выпрямился, ухватившись за край моего шерстяного свитера и тонкой черной майки. Наши взгляды встретились в немом разговоре, и я поняла, о чем он просил, даже не произнеся ни слова. На мгновение, я оцепенела от его молчания. Опустить ли мне руки, чтобы снять майку и свитер, или стоять так, не двигаясь, пока он не скажет мне, что делать?
— Я хочу увидеть, как каждый сантиметр твоего тела реагирует на мое прикосновение.
Я кивнула и вытянула руки из затекшего положения за головой, чтобы ухватиться пальцами за тонкий край черного топа и снять его.
— Что ты делаешь? Я сказал тебе двигаться?
— Нет, но ты хотел, чтобы я разделась, Мистер.
— Просто подними руки вверх.
Он поставил ногу между моих лодыжек и заставил расставить ноги шире. Потом стянул майку и свитер одним быстрым движением.
И я осталась только лишь в черном кружевном бюстгальтере и красных туфлях на четырехдюймовых шпильках. Холодный воздух в комнате коснулся моего тела, прежде чем его руки начали ласкать мою талию и поднялись вверх по моему позвоночнику к лифчику. Задержав дыхание, я стояла напротив него, а по моей коже пробегали мурашки; от его прикосновений оставалась гусиная кожа. Он поглотил меня полностью. Стирая пространство между нашими телами, его пальцы проворно расстегнули застежку на моем лифчике, освобождая от давления лямок на моих плечах. Мои сиськи обрели свободу, соски затвердели, ведь каждый нерв заканчивался либо между моих ног, либо на сосках.