15 лет и 5 минут нового года (СИ)

  
16. "Никакой он не хороший"
 
Никакой ты не хороший, как в песне группы «Руки вверх!» Пусть ты уже и не студент.
— Я хочу подарить парик какой-нибудь девчонке на онкологии. Парни не так страдают без волос, как девочки.
Расческа застыла в воздухе. Хорошо, что я еще не взяла в руки машинку, а то Игорь остался бы без уха, так я свои уши развесила.
— Ты ее знаешь?
— Кого?
— Ну, эту девушку…
— Малина, ты что, дура? Я четыре года растил этот парик. Да она бы померла, так и не дождавшись его. Мне без разницы, кому достанутся мои волосы. Сам факт — что мог, то сделал для этих ребят. Никто не застрахован.
— Ты много сделал. Три тройки просто так получил, — буркнула я, в очередной раз густо краснея.
— Оно того стоило. Поверь.
— Мог бы спокойно объяснить преподам, зачем волосы отрастил.
— Не хотел. Я эти тройки пересдал потом на кафедре. Мелочи…
— А как там твой одноклассник? — спросила я осторожно, чтобы беседа снова нечаянно не оборвалась.
— Поправился.
— А еще кто-то из вашей четверки волосы отращивает?
— Нет, больше клиентов тебе нет…
— Я же не об этом… Ты один?
— Такой идиот, да? Наверное. Я предлагал им отрастить. Они отказались, но меня все четыре года поддерживали. Морально.
— А к кому ты ходил подравнивать концы?
Клиент усмехнулся. Очень злорадно.
— Ревнуешь, что ли?
У меня в руках уже была машинка. Его уши спасло лишь чудо.
— Нет, пытаюсь понять, почему сейчас стригу тебя именно я.
— Сказал же, мне нужно отдать тебе подарок. Не поверила, что ли? Думаешь, ты единственный парикмахер на весь город, который приехал бы ко мне домой?
Он издевается? На что-то намекает?
— Нет, я так не думаю. Но я по домам не хожу. Мне удобнее работать в салоне. Это с курсов народ по домам бегает, потому что в салон таких не берут.
— А ты с дипломом профессиональным, да? Крутая, типа…
— Ничего смешного в этом нет. Я училась парикмахерскому искусству три года, а не три месяца.
— Я не прикалываюсь. Не обижайся. Я думаю, что, если убрать всю воду из моих пяти лет, то мое обучение можно было бы легко уложить в пять месяцев.
— Парикмахеру нужна практика. Много практики.
— Ну и финансисту нужна практика. Только у клиента волосы отрастут, а вот растраченные впустую деньги на дереве не вырастут.
— Ты не представляешь, что такое недовольный клиент.
— Ты сейчас решила его мне показать? Малин, мне плевать, как ты меня подстрижешь. Все увидят только то, что я подстригся. Им плевать, как…
— Ты пойдешь после меня перестригаться?
В моем голосе звучала обида, и я не думала ее скрывать. Я бы ее и не скрыла. Не получилось.
— Нет, я снова буду отращивать и через четыре года позвоню тебе… Или через четыре месяца, если ты подстрижешь меня под ноль. Тебе нужен новый постоянный клиент?
— Я на дом не выезжаю.
— Я приеду к тебе в салон.
— Ты по таким не ходишь.
— Каким таким?
— Дешевым.
— А почему ты работаешь в дешевом?
— Потому что я хочу оказывать услугу, а не обслуживать. Тебе не понять разницу.
— Почему же… Гордая девочка, ясно-понятно…
— Ничего тебе непонятно. Раньше вообще профессии парикмахер не существовало, хотя волосы у людей были всегда, но ими занимались сами у себя дома. Ну, у богатых это делали служанки. И только в девятнадцатом веке женщины решили, что им нужны салоны, чтобы и красоту навести, и пообщаться, поэтому довольно долго парикмахерские оставались уделом богачей. Ну а цирюльник существовал всегда. Однако только в середине прошлого века люди согласились, что парикмахеры — это не прислужники, а профессия, которой нужно учиться и много, скажу тебе. И вообще парикмахера нужно воспринимать скорее как друга, чем просто подстригальщика. Самого близкого друга… — тараторила я, чувствуя, что горят уже не только уши. — Потому что не только одежда красит человека, но и прическа…
— Мы друзья, да? — перебил мою смешную пафосную речь Игорь. — Ну и отлично. Тогда я всем скажу к тебе ездить. По дружбе. Дешево и несердито. Улыбнись, Малина, ты чего такая злая сегодня?
 
— Я не злая, — заскрежетала я зубами на его шутку не юмора. — Как тебе виски стричь? Убрать под ноль?
Игорь задумчиво посмотрел в зеркало — на себя, на меня — не поймешь.
— Малина, подстриги меня так, как подстригла бы своего парня.
Игорь никогда не называл меня своей девушкой. И я лишь мысленно могла считать его своим парнем. То есть в мечтах, детских… Во взрослых он был и есть залетный любовник, если не сказать грубее на букву с двумя точками сверху. Сегодня, с высоты своих лет, я понимаю, что совершила роковую ошибку, ответив на его поцелуй. Тогда, в двадцать, я прекрасно отдавала себе отчет в том, что для него это обыкновенный перепих, продолжение у которого вряд ли будет, да и незачем. Если бы мне сказали, что я подписываю с ним бесконечный контракт на секс, я бы сбежала в ноябрьскую грязь даже босиком. Иллюзий не было, никаких… И планов на долго и счастливо я никогда не строила. Жила моментом. Одним. Не думала, не гадала, что так будет вечно.
Игорь предложил мне переспать с ним молча — взглядом и делом. Короче, просто поцеловал… Не сказав перед этим ни слова о… Да какой там любви! Мне же было уже не шестнадцать. Не сказал даже, что я ему нравлюсь, как девушка.
А, может, что-то и сказал… Не помню. Не услышала. Тогда… А после он не повторял ничего подобного. В тот момент я четко видела только его бедра, завернутые в полотенце. Он знал, зачем выходит в таком виде, иначе оделся бы в ванной. Ну да, забыл взять одежду… Так и сказал. Насмешил… Так я и поверила! Футболка-то осталась висеть на батарее.
Я не дура, хотя и повела себя, как полная идиотка.
Он дал мне время убрать инструменты, только потом пошел мыться. И все это время я просидела в кресле в прихожей, хотя он сказал поставить чайник.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Почему не пошла на кухню? Думаете, боялась что-то сломать? Что-то дорогое… Нет, решила уйти. Сразу, как только мое воображение под звуки льющейся воды не на шутку разыгралось.
Боялась, что он начнет ко мне приставать? Нет, наоборот я этого очень хотела. Подумала, что если получу свое, забуду его навсегда. Говорят, парни как-то видят, свободна девушка или нет. Вот и со мной не знакомятся, потому что мои мысли о Знаменеве отпечатаны на лбу. И только он видит, что я свободна для него. Но он ведь точно не свободен. Для меня.
Уходи, Малина, пока тебя не оттолкнули. Это очень больно.
Почему это меня должны оттолкнуть? Зачем ему отказываться от секса, который сам плывет в руки? Уже приплыл… По грязным ноябрьским лужам. Скоро стемнеет, и на них появится тонкая корочка льда. Она будет хрустеть под толстыми подошвами моих ботинок. Я с детства люблю ее ломать…
Уходи, Малина! Пока не сломали ту тонкую корочку льда, которая охраняет твое сердечко. Единственное, чего я в тот момент безумно боялась, так это боли разочарования, которой не избежать, если Игорь действительно меня оттолкнет. Снова. И на этот раз точно понимая, что делает мне больно.
— Как своего парня…
— Тебе не пойдет такая прическа, — выдала я, чтобы избежать лишних вопросов.
— Почему?
— Потому что у вас типаж разный.
— Такие, как я, не в твоем вкусе?
— Такие, как ты, точно…
На этом мы закончили за стрижкой — мне казалось, обсуждение моей несуществующей личной жизни.
Я почти его достригла, когда Игорь выдал то, что я смертельно боялась от него услышать:
 
— А мне кажется, у тебя никого нет.
— Почему? — голос определенно дрогнул.
— Потому что сегодня суббота.
— Ну… — тянула я с ответом. — Работа есть работа. А для отдыха существует воскресенье.
— Я бы не отпустил свою девушку к парню. Домой. Даже по работе.