Возмездие

— Честное слово, Бо, я прекрасно себя чувствую, — пробормотала Скотти, впуская его в комнату. — Вот что значит поесть! Я просто слишком долго голодала, только и всего.
— Ты должна беречь себя, — тихо сказал Бо.
Он поднял руку и погладил Скотти по голове. Дотронувшись до щеки, рука замерла. Внезапно Бо нагнулся, чтобы поцеловать Скотти. На полпути их губы встретились. Они поцеловались еще раз, потом еще… События развивались стремительно.
Это было какое-то безумие. Тяжело дыша, они сорвали с себя одежду и упали на кровать. Объятия, стоны и пришедшее к ним обоим одновременно блаженство… Все это заняло минуты три, не больше, но Скотти понравилось. И ему, очевидно, тоже. Их давно влекло друг к другу, и они оба получили удовольствие, удовлетворив это плотское любопытство.
— Умираю, хочу сигарету! — пробормотал Бо, спуская ноги на пол и садясь на постели.
— Я и не знала, что ты куришь.
— Вообще-то я не курю. Вот уже лет десять. Но теперь мне вдруг захотелось сигарету.
Скотти рассмеялась.
— Наверное, старый рефлекс?
Бо тоже усмехнулся.
— Да, может быть. — Он указал пальцем на фотографию в рамочке, стоявшую на тумбочке. — Это твои родители?
— Да. Моя мать умерла.
— Ты на них непохожа. А на кого похожа? На бабушку?
— Кто знает? Это мои приемные родители.
— Вот как? И давно они тебя взяли?
— Совсем маленькой. Я самый обыкновенный подкидыш.
Бо на секунду умолк. На лице его отразилась жалость.
— Ты хочешь сказать, тебя подбросили к чьим-то дверям?
— Да, к дверям баптистского детского приюта в Хейпвилле, в деревянном ящике. И как раз подошла очередь моих приемных родителей… так что не прошло и двух дней, как меня им отдали.
Бо начал одеваться.
— Ладно, мне пора, — пробурчал он. — Дел невпроворот.
— Конечно. Спасибо, что дал мне выходной.
У порога Бо замер, но не оглянулся.
— Скотти… — похоже, ему было трудно говорить.
— Да?
— Как ты думаешь… мы могли бы об этом… забыть? Сделать вид, что этого не было?
— Ты переживаешь из-за Джона?
Бо немного помолчал и кивнул.
— Да.
— Конечно! Ничего не было.
— Пообещай, что никому не расскажешь. Ни Джону, никому. Никогда.
«Господи! — удивилась Скотти. — Да он говорит, словно девица».
— О’кей, — сказала она. — Я обещаю.
«А я играю роль парня», — подумала она.
— Спасибо, — сказал Бо и ушел.
Скотти встала и приблизилась к окну. Бо брел по дорожке. Подойдя к машине, он оперся локтями о крышу и уткнул лицо в ладони. А когда снова поднял голову, вид у него был сломленный, совершенно убитый.
Да, они с Бо принадлежат к разным поколениям, и проявляется это во многом. Она, например, никогда не придавала значения сексу. А он, видимо, придает.
«А это довольно мило», — подумала Скотти, глядя вслед отъезжающей машине.
Она растянулась на кровати. Что ж, наконец, это случилось… хотя, судя по реакции Бо, больше такого не повторится. Ей этот опыт понравился… правда, все было немного впопыхах… Скотти совсем не чувствовала себя виноватой, не в ее характере было серьезно относиться к сексу. Но потом она вспомнила, что Бо не просто случайный мужчина в ее жизни, а человек, чьи преступления она расследует, надеясь засадить его за решетку. И вот тут-то появилось чувство вины. На мораль Скотти было наплевать, а на профессию — нет. Она всегда считала себя профессионалом, и вдруг — на тебе! — преступила черту, разделявшую ее профессиональную и личную жизнь. Интересно, а полицейские хоть иногда испытывают симпатию или жалость к преступникам, которых они пытаются упечь в тюрьму?
Черт побери, нечего нюни распускать, надо делать свое дело! Скотти считала, что у нее достанет на это сил. Однако у нее вдруг появилась тайная надежда на то, что ее опасения насчет Бо не подтвердятся.
  
Глава 22
 
Стоя возле сидящего Эрика Сазерленда, Энда Маколиф сказал:
— Пожалуйста, подпишите вот здесь, мистер Сазерленд, и поставьте ваши инициалы на каждой странице.
После того, как Сазерленд расписался, Маколиф и двое банковских служащих заверили его подпись.
 
— Останься на минутку, Энда, — велел Сазерленд, жестом показывая двум другим мужчинам, что они могут идти.
Маколиф взял стул, приставленный к письменному столу. Ему было странно, что его назвали Эндой. Его с детства все звали Мак. Только Сазерленд называл его настоящим именем, данным при крещении, да и то лишь с тех пор, как стал клиентом Маколифа.
Сазерленд смотрел немного смущенно.
— Я только хотел сказать, что мне очень нравится, как идут дела с тех пор, как ты начал со мной сотрудничать.
— Большое спасибо, мистер Сазерленд, — пробормотал юрист.
— Почему бы тебе не называть меня Эриком? — спросил Сазерленд. — Все мои друзья зовут меня Эриком.
Маколиф растерялся.
— Я… м-м… понимаете, вы всегда были для меня мистером Сазерлендом… всю мою жизнь, и… мне будет как-то неловко…
— Ладно, ладно, — покорно вздохнул Сазерленд. — Я понимаю. Действительно, в нашем городке только один человек зовет меня Эриком. Это Бо Скалли, да и он, наверное, лишь уступает моим просьбам.
Маколифу вдруг стало жалко старика: он и не подозревал, что такое возможно. Энда столько лет не испытывал по отношению к Сазерленду ничего, кроме презрения, что даже теперь, когда он лучше узнал его и проникся к нему симпатией, Маколифу порой трудно было избавиться от застарелого предубеждения.
— Энда, — спросил Сазерленд, — что ты думаешь о Джоне Хауэлле?
— Вообще-то он мне нравится, — ответил Маколиф. — Мы с ним несколько раз обедали в заведении Бубы Брауна. По-моему, он умный человек и, конечно, в свое время был хорошим журналистом, хотя в последние несколько месяцев работы в газете его рубрика стала не такой интересной. По правде говоря, мне кажется, ему не везет в личной жизни.
— Как по-твоему, он что-то против меня имеет?
— Нет, почему, сэр? Не думаю… Он просто… наверное, он просто слишком любопытен. Джону по работе всегда приходилось задавать много вопросов, и, должно быть, эта привычка вошла в его плоть и кровь.
— Энда, ты же понимаешь, что я не могу потерпеть человека, который будет шнырять по округе и задавать лишние вопросы.
Маколиф кивнул.
— Да, разумеется, я понимаю, что вас это не устраивает, сэр, особенно после того, как вы мне все рассказали и я увидел вот это, — Маколиф взял со стола документ, который только что подписал Сазерленд. — Но я не думаю, что вам следует беспокоиться. Хауэлл явился сюда не для того, чтобы про нас написать. Ему просто любопытно, вот и все.
Сазерленд покачал головой.
— Я не хочу ворошить старое. Ведь прошло двадцать пять лет.
Маколиф решил, что раз Сазерленд стал его клиентом, не стоит скрывать от старика подробности, касающиеся Хауэлла.
— Мистер Сазерленд, мне кажется, вам не стоит придавать этому большого значения, но вскоре после приезда сюда Джон пригласил к себе каких-то людей — не из нашего городка — и они… короче, они устроили спиритический сеанс.
Сазерленд вздрогнул.
— О, Господи! — тихо пробормотал он и глубоко вздохнул. — Ну-ка расскажи мне об этом.
Бо Скалли впустил в дом дворецкий Альфред, который сразу провел Бо в кабинет хозяина. Эрик Сазерленд ждал шерифа.
— Доброе утро, Эрик, — сказал Бо, стараясь выглядеть спокойно и уверенно. На самом же деле в присутствии Сазерленда он никогда не чувствовал себя ни уверенно, ни спокойно.
Сазерленд не поздоровался.
— Что там с кредитной карточкой? — спросил он.
Бо понял, что Сазерленд сердит. Наверное, он уже несколько дней не находил себе места от волнения.
— Я сразу же позвонил в Атланту, в магазин «Нейман-Маркус». Они отослали меня в Даллас — там у них главный офис — к менеджеру, занимающемуся кредитными карточками. А он заявил, что ничего не скажет, пока я не представлю ему просьбу в письменно виде.
— И что было дальше?