Когда плачут драконы (СИ)
— Вкуснее, чем у Айлин? — не поверила Кайя, доставая муку и щедро посыпая ею стол. Беата только фыркнула и все-таки выскользнула из кухни подальше от сестриц. А то, не ровен час, дотреплют совесть до такого состояния, что Беата все-таки возьмется за подмогу. Впрочем, добра от этого точно не будет. Беата не знала, от кого кулинарные таланты передались Айлин, но сама она в этом отношении пошла в матушку: кашу и ту умудрялась испортить. Впрочем, ей это было и не нужно. Когда она сделает настоящее дело, все и думать забудут что о каше, что о лени. Да и с сестрами наконец сравнивать перестанут. Как обычно, не в пользу Беаты.
Опасаясь того, что Кайя рано или поздно вспомнит о ее существовании и снова начнет стыдить, Беата наскоро оделась и через черный ход выбралась из дома. Потом огородами прошмыгнула мимо пекарни и бегом припустила по дороге на Главную площадь. Там остановилась, стараясь отдышаться, и посмотрела по сторонам.
Армелонцы, спешащие по своим делам, не обращали на нее никакого внимания, только кутались поплотнее в теплые одежды, стараясь защититься от пронизывающего холода, и Беата тоже зябко поежилась. Январский ветер никого не щадил, и лучшим занятием в такую погоду было чтение книги где-нибудь возле печки в обнимку с корзинкой сладостей и чашкой горячего настоя с медом. А теперь куда Беате идти? Где спрятаться от этой мерзкой стужи? Подруг у нее не было: ровесниц интересовали только молодые воины, а никак не книги и приключения, и Беате казалось с ними откровенно скучно. По лавкам таскаться — надо хоть несколько рольдингов в загашнике иметь, потому как просто так торчать на виду у торговок, а потом уходить без покупок под их обвинительные взгляды Беата жуть как не любила. К родителям в госпиталь заскочить — так расспрашивать начнут, что случилось: Беата появлялась там лишь по очень большим праздникам и обязательно с какой-нибудь подчерпнутой из книг идеей. Сегодня идеи не было, так что оправдать свой приход у Беаты не получилось бы. А значит, и путь туда заказан. И что — так и помирать на Главной площади от холода? Или домой вернуться: даже если в своей комнате схорониться не удастся, так хоть в тепле будет. И снегом не заметет. И…
— Доброй утро, Беата! — раздался за спиной смутно знакомый голос, и Беата, на всякий случай нацепив на лицо улыбку, обернулась. Абсолютно все были уверены, что она счастливейший человек на свете, и Беата не хотела рушить это заблуждение: достаточно и того, что она о себе все знала.
Сзади нее стоял высокий и несуразный, будто подросток, парень. Худой, сутулый, угловатый. Длинные руки с непропорционально большими кулаками. Светлые всклокоченные волосы, которые не поддавались никакой расческе. Россыпь веснушек на носу — не таких ярких, как у Беаты, но для парня это было просто катастрофой. Особенно для такого, как…
— О-дже? — делано неуверенно спросила Беата, словно припоминая его имя. Пусть думает, что у нее от женихов отбоя нет и что она даже не всех упомнить может. Тем более что когда Беата свой подвиг совершит, так и будет. А до той поры можно и с Одже пообщаться. Особенно если вспомнить о его маниакальной любви к чтению.
Он заулыбался, как будто она сказала что-то приятное. Нет, Беата вообще-то знала, как вести себя с молодыми людьми, и никогда не тушевалась в их обществе, но вот Одже своей искренней радостью неожиданно сбил ее с толку.
— Ты, кажется, спешишь куда-то? — тут же озабоченно спросил он. — Прости, что отвлекаю.
Беата немедленно притворилась уставшей. Одже был дружинником и чаще всего нес службу в городской тюрьме. До нее отсюда рукой подать. А там, в караульной, тепло и тихо, и никто не помешает сладко поспать на свободной кровати или почитать новую книжку: у Одже их было немало. Надо только сочинить предлог, чтобы Одже не подумал, будто она к нему напрашивается. Пусть сам предложит зайти, а уж Беата постарается, чтобы он решил, будто она одолжение ему делает.
— Да Айлин имбирь для пряников купить просила, — на ходу принялась изворачиваться она, — вот я и побежала по лавкам. Туда-сюда, а никто о такой приправе и слыхом не слыхивал. Одна надежда на старуху Хвиту осталась, а у нее лавка закрыта. Даже не знаю, когда вернется.
Лгала Беата виртуозно — так, что порой сама себе верила. И вот сейчас она отлично знала, что старуха Хвита, лежавшая в госпитале с каким-то противным недугом, отпрашивалась у Беатиного отца лишь на пару часов перед самым ужином, чтобы иметь возможность продать возвращавшимся с работы армелонцам хоть какой-то товар и получить хоть какие-то деньги. И если Одже хватит ума сообразить…
— Твоей сестре очень повезло, ведь ты так о ней заботишься, — мягко проговорил он, а Беата, мысленно помянув в его адрес Энду, поглубже нырнула в капюшон меховой накидки, стараясь спрятать вспыхнувшие щеки. Ну да, забота из нее так и прет. Вместо того чтобы Кайю послушать и Айлин хоть немного разгрузить, сбежала из дома и героиню из себя перед наивным парнем изображает. А он верит, дурачок. — Только уж больно погода нынче неласковая, — продолжил Одже, очевидно, приняв кутание Беаты за попытку согреться, — на улице насмерть закоченеешь. Если хочешь, подожди в караульной: там из окна лавку Хвиты отлично видно. Она в последнее время совсем ненадолго приходит: если домой возвращаться, можно и пропустить.
Беата заставила себя кивнуть — а что оставалось? Наплела уже с три короба, даже похвалу незаслуженную выпросила — как теперь на попятную? Придется дожидаться прихода Хвиты и надеяться только, что у той тоже не окажется этого проклятого имбиря: там одна щепотка стоила как годовое Беатино содержание. Айлин только однажды разорилась, сделав такие пряники на совершеннолетие Дарре и угостив всех понемногу. Более вкусной вещи Беата не пробовала ни разу в жизни. А когда ценник увидела, поняла, что и не попробует. Разве что на свое совершеннолетие у сестры выпросить — так это еще два с половиной года. Можно и не дожить.
Старательно скрывая раскрасневшиеся щеки, Беата поблагодарила Одже за предусмотрительность и поплелась за ним без толики былого воодушевления. Проснувшаяся совесть требовала немедленно придумать предлог, чтобы отказаться от ожидания лавочницы и отправиться на подмогу сестрам. Но стыд и перед ними, и перед Одже перекрывал эти позывы, склоняя Беату совсем на другую сторону. А уж когда она увидела целый шкаф книг…
Беата ни разу не была в караульной. О том, что Одже хранит здесь настоящие сокровища, она услышала от тети Арианы, которая сокрушалась о том, что этот самый Одже опередил ее на ярмарке, купив какую-то диковинку прямо у нее перед носом. Там они и разговорились, и Одже рассказал, что тратит все лишние деньги на книги и к нынешнему дню насобирал уже более сорока томов, а также предложил тете брать у него любые заинтересующие ее вещи. Тетя, кстати, пару раз воспользовалась его добротой, не забыв и Одже пригласить в гости. Айлин тоже не чуралась обмена, восхищаясь увлечением Одже и его тонким вкусом, а Беата…
— Ойра милосердная! — только и пробормотала она, не в силах отвести взор от увиденного богатства. Толстые фолианты — где-то потертые и видавшие виды, где-то совсем новенькие, украшенные миниатюрами и позолотой, — были бережно расставлены на полках по размеру, будто дружинники на плацу, и Беата не смогла удержаться. Протянула руку и осторожно погладила первый попавшийся том.
Обложка, на удивление, была не кожаной, а какой-то мягко-шершавой, словно бархатной. Беата провела пальцами по корешку, задерживаясь на выпуклых бинтах, и сама не поняла, как обернулась к Одже с сияющим от восторга лицом.
— Возьми что приглянется, — без слов поняв ее желание, предложил он. — Скоротаешь время. А то у меня здесь скука смертная.
Беата, кажется, даже не поблагодарила любезного хозяина. Вытащила эту самую бархатную книгу и, не глядя на название, с головой окунулась в чтение.
Богини, как же давно у нее не было новых книг! Все сказки Айлин и тети Арианы были не просто зачитаны до дыр, но и выучены наизусть. И вот наконец другие слова, другие имена, другие истории…