Ассимиляция (СИ)

Проходя мимо одной из площадок для медитаций заметил, что она ярко освещена. Дойдя до просвета в кустах увидел там самый настоящий оркестр. Музыканты что — то определенно играли, но ни единого звука до моего слуха не доносилось. Шагнул поближе к музицирующим. Стоило мне пересечь невидимую преграду, как в уши ударили звуки духовых, струнных, звон литавр, грохот барабанов и еще каких — то неизвестных инструментов. При моем появлении дирижер, совсем еще юный парнишка, кажется, со второго курса, слегка отвлекся, кивнул мне, дескать, слушай, но не мешай творческому процессу, и вновь вернулся к управлению музыкальным коллективом.
Откровенно говоря, музыка не произвела на меня впечатления. Я, конечно, не эксперт, а критик на уровне «нравится — не нравится». В данном случае, не то чтобы не нравилось. Чувствовалось музыканты вполне профессионально владеют инструментами, при этом само произведение вызывает скорее недоумение и скуку.
Копаясь в недрах местной библиотеки, я как — то наткнулся на парочку учебников по здешней музыкальной грамоте. Проштудировал их для общего развития. Убедился, что основой записи является все тот же нотный стан их пяти параллельных линий, привычные изображения нот, ключей, знаков альтерации. Короче, за некоторыми нюансами практически все как на Земле. Пролистал учебники, распихал информацию в голове по полочкам и успешно забыл. То есть, не забыл, а за ненадобностью задвинул подальше в информационные закрома своей необъятной памяти. Наткнувшись случайно на этот музыкальный коллектив, решил, что мои познания в музыкальном искусстве могут здесь пригодиться. Имею обширный запас земной музыки, отчего бы не приобщить здешний народ к прекрасному. Претендовать на авторство и пытаться извлечь материальную выгоду я не собираюсь, но вернуть потомкам наследие великих передков будет не лишним.
Дождавшись окончания, я подошел к музыкальному руководителю и представился:
— Влад Лёд.
На что дирижер расплылся в радостной улыбке и протянул руку для рукопожатия.
— Кто же не знает старосту второй группы первого курса. — И в свою очередь назвался: — Болот Серый, в меру сил и способностей руковожу этим музыкальным коллективом. Тут нас со всех курсов и факультетов понемногу.
Рукопожатие парня оказалось достаточно крепким — похоже не только палочкой машет, но еще на гармошке могёт, а может быть, и на балалайке «Полет шмеля» Римского — Корсакова сбацает со страшной силой — это типа шутка юмора такая.
— Болот, признаться, только что прослушанный опус меня абсолютно не вдохновил. Скажу больше, то, что вы сейчас сыграли — полная ерунда.
Обиженный до глубины своей тонкой души дирижер тут же, что называется, поднялся на дыбы:
— Знаешь, что, Влад, не нравится, не слушай! Я не советую тебе, как тренировать своих спортсменов ты же…
Он был готов разразиться пламенной обвинительной речью, пришлось прервать.
— Погоди — ка, маэстро, со своими обидами. Я вовсе не собираюсь оскорбить ни тебя, ни твоих музыкантов. Уверяю, если твои советы касательно тренировок принесут пользу, я непременно воспользуюсь ими. А насчет вашей музыки, у меня есть ряд предложений. Вполне возможно, тебе и твоему коллективу что — то понравится.
— Ладно, чего ты хочешь? — немного поостыл дирижер.
— Я вижу вас тут около полусотни. Хочу предложить вам одно музыкальное произведение. Мне бы сотню листов нотной бумаги и писчие принадлежности. Да, еще одна просьба Попроси каждого музыканта сыграть какой — нибудь короткий музыкальный фрагмент — это мне для оценки потенциальных возможностей всех имеющихся инструментов.
Пока виртуозы проигрывали коротенькие сольные отрывки, я пристроился на раскладном стульчике за низеньким раскладным столиком и начал быстро писать на разлинованных под нотный стан листах. Закончив писанину, прошелся по рядам музыкантов и каждому выдал его партию. Наконец подошел к дирижеру и вручил партитуру произведения.
На какое — то время поляну огласила какофония звуков. Каждый музыкант, не обращая внимания на соседа проигрывал свою партию. Блин, как они так могут? Я бы на их месте уже давно сбился с темы. Маэстро положил кипу бумаг на пюпитр и просматривал, шевеля при этом губами и помахивая палочкой.
 
Наконец он ознакомился с «текстом», постучал своим инструментом по пюпитру и громко сказал:
— Ну что, все готовы? — после его слов оркестранты еще какое — то время успокаивались, наконец все стихло. — Итак, если готовы, начнем, господа! — Болот Серый взмахнул дирижерской палочкой и оркестр грянул, и грянул так, что у меня глаза едва на лоб не полезли: стройно, громко, красиво.
Для начала я подсунул музыкальному коллективу Имперский Марш из древней киноэпопеи «Звездные Войны». Впрочем, не настолько древней, чтобы у этой истории до сих пор на Земле и колонизованных планетах не осталось поклонников. Сюжеты «Звездных войн» не только неоднократно переснимаются в соответствии с постоянно совершенствующимися техническими возможностями киноиндустрии. Меняются артисты, вносятся порой, весьма существенные корректуры в сценарий, совершенствуется компьютерная графика, добавляются пространственный объем, запах, тактильные ощущения, все более эффектными становятся космические бои и схватки на поверхности планет. При всем при этом музыкальная тема Имперского Марша остается незыблемой и обязательной для всех ремейков этой чудесной истории.
Музыкальный коллектив Болота оказался воистину группой виртуозов. Я не особо разбираюсь в музыке, но все — таки имею определенное представление о том, сколько репетиций требуется оркестру, чтобы качественно исполнить ранее незнакомое музыкальное произведение. Я думал, меня попросят удалиться и пригласят, когда будут готовы. А тут, попиликали с полчасика на своих скрипицах, тромбонах, флейтах и прочих дудках, постучали по барабанам, громыхнули литаврами, и нате вам результат.
Прогнав произведение по первому разу, музыканты вместе с дирижером о чем — то пошушукались на своем на «птичьем», после чего грянули снова. На этот раз мой тонкий слух уловил определенные отличия от изначального варианта. Вне всякого сомнения, кое — кто из музыкантов пытался импровизировать, на мой взгляд (слух) вполне удачно.
Третий прогон показался мне еще более интересным, более величественным что ли.
После того, как смолк оркестр, дирижер еще какое — то время стоял у пюпитра с блаженным выражением на физиономии. Затем подскочил ко мне со словами:
— Лёд, откуда это?! Кто автор? Как получить официальные права на исполнение произведения.
Во блин, незадача с этими авторскими правами.
— Болот, автора этой музыки уже давно нет на этом свете, к тому же, ноты и записи были утеряны еще до Апокалипсиса. Во время хождений по Великой Пустыне мне случайно удалось обнаружить древний артефакт с записями музыки предков. Кое — что я готов предложить твоему коллективу. Что же касаемо данного произведения, давай поступим так: пусть это будет Имперский Марш музыка народная в твоей обработке.
— Хм, народная, говоришь. Ладно, пусть так оно и будет. Ты уверен, что авторские права на это произведение никто не предъявит?
— Абсолютно. Вот только я бы тебе посоветовал оформить все по закону. Шустрых людишек, мечтающих наложить волосатую лапу на чужое, хватает. Не успеешь опомниться, как набежит куча «авторов», судись потом с ними скопом и по одиночке. У меня к тебе единственная просьба. Не афишируйте пока эту музыку. Сыграете на открытии спартакиады, когда наша спортивная команда будет проходить мимо трибун болельщиков и преподавательского состава.
 
— Заметано! — радостно воскликнул маэстро. — Завтра чем — нибудь еще порадуешь из древнего наследия»?
— Не, завтра занят. Давай на неделе. Я тебя сам найду.
Тепло распрощался с музыкантами и направился в свою берлогу, втайне надеясь, что Зулай уже ждет меня там.
Чуда не случилось. Девушки в моих чердачных апартаментах не оказалось.
Уже знакомый мелодичный звук колокольчика оповестил владельца ювелирного магазинчика при мастерской о моем появлении. На этот раз за стойкой находился сам Гольбио Вэрнон. Пожилой ювелир лихо щелкал костяшками счетов и что — то записывал в лежащим перед ним гроссбухе. При моем появлении он не сразу оторвался от своего, вне всякого сомнения, увлекательного занятия, а когда посмотрел на визитера, его глаза буквально округлились от удивления. Мне показалось, мужчина на какое — то время лишился дара речи.