Закон Уоффлинга (СИ)
«Мерлинова бородавка, себе-то не ври! Твои оправдания похожи на попытки Филча стать секс-символом Хогвартса», — встрял голос разума.
— Ты очень чувствительный, Гар-р-ри, — низко протянул Том, массируя соблазнительное колено. — Иди сюда, я должен намазать твои локти, — он перешагнул черту, ступая на каменистый тёмный берег.
— Ах! — ещё раз выдохнул тот, не двигаясь с места. — Том, я сейчас с ума сойду! Как у тебя это получается?
— У меня талант, — удовлетворённо оскалился Риддл, жадно пожирая его обнажённое тело глазами, его ноздри трепетали, втягивая одуряющий запах чужого тела. Он совершенно не понимал, что говорит. — Давай-ка сюда свои руки. Я позабочусь о тебе, куколка, — в его личном океане начался шторм, а светлый лесок за спиной потемнел. Резкие порывы ветра повыдирали все деревья с корнями, и возвращаться стало некуда.
Гарри послушно вытянул руки, и Том чуть не сорвался от его покорности. Он начал мазать его локоть, заклиная себя не делать глупостей. Гарри ещё слишком наивен, слишком неподготовлен. Мерлин, двадцать минут назад он заявил, что готов умереть! Нельзя в таком состоянии шокировать его.
Сколь сильно Риддлу бы ни хотелось, но он не такой идиот, чтобы нападать на Гарри в тяжёлый момент. Не-та-кой. Он подгадает время, сделает всё медленно, аккуратно. Он затаится и будет выжидать удобного момента, как и всегда.
Это всё слишком быстро и для него самого, нужно привыкнуть к новым ненормальным потребностям. Он не будет нырять в океан с головой, он постепенно зайдёт в мутную ледяную воду, изучит все подводные камни. Нужно как-то смириться с тем, что он теперь педик.
«Отвратительный, грязный, ненормальный…» — запричитал голос разума.
«Пошёл ты! — вдруг зарычал голос извращенца. — Значит, нарушать законы — это нормально, пытки — нормально, убийства — нормально, тут нам никто не указ. А хотеть трахнуть безумно красивого, обаятельного, начитанного, чистого душой парня — это, блять, отвратительно!»
Том на секунду замер, оглушённый этой мыслью.
«Нет, ну если смотреть с такой точки зрения, то…»
— Я себя странно чувствую. Когда меня мазал Северус, я такого не испытывал, — прошептал Гарри. С его голосом это звучало особенно сексуально, и Том отвлёкся от внутренних баталий.
— У нашего декана много достоинств, но ласка и мягкость — это не про него, — Том перешёл на его запястья, прокручивая в голове образ немытой сальной башки Снейпа. Это помогало. — К тому же он страшный, как наш Филч. Кому такое будет приятно?
— Это из-за того, что ты красивый? — наивно выдохнул он.
— Ты считаешь меня красивым? — надежда на взаимность снова встрепенулась в груди маленькой птичкой.
— Конечно. Я таких красивых людей, как ты, даже в журналах не видел. А у меня их была целая куча, поверь, — заверил его Поттер. Он расслабленно лежал на подушке, прикрыв глаза.
«У тебя чисто мужское обаяние. Если он находит тебя красивым, значит, не так уж его девочки привлекают»! — тут же заорал внутренний голос.
И так хорошо от этой новости стало, так радостно. Взаимности хотелось безумно.
«Зато ты не такой, как все. Даже ориентация у тебя не как у большинства обывателей!» — сказал голос извращенца, и Том согласился, приняв такой аргумент.
— Вот и всё. А теперь выпей свой отвар и поспи, — он подал Гарри склянку и поднялся с кровати, с удовольствием разглядывая раскрасневшееся смуглое лицо, блестящие глаза и расслабленное тело.
— Спасибо, — вяло махнул он рукой. Ему действительно нужен был сон, от отвара его мгновенно разморило. — Проверь, нет ли кого за камином? Мне кажется, там кто-то сидит…
Том резко поднялся и посветил люмосом в темный угол. Там стояла только каминная кочерга.
— Там никого нет. Спи, куколка. Всё будет хорошо, я рядом. Я буду охранять тебя, — он погладил мальчишку по щеке, закутал его в одеяло и зажёг ночник на тумбочке, приглушая верхний свет.
— Том? — еле слышно позвал Гарри, не открывая глаз.
— Да?
— Обещай мне кое-что, ладно?
— Что угодно, куколка, — шепотом пообещал Том.
— Если я вновь окажусь парализованным… Убей меня. Я больше не вынесу этого. Обещай, что спасёшь меня, подаришь свободу.
Холодная волна ужаса поднялась из груди и окатила с головой.
— Я обещаю, что спасу тебя, — побелевшими губами выдавил он, и Гарри тут же уснул со слабой улыбкой на губах.
Мог ли Том представить, когда садился в поезд первого сентября, что всего через пару часов встретит того, кто перевернёт всю его жизнь с ног на голову? Что он будет заботливо поправлять на ком-то одеялко, мазать ему тосты маслом, водить по замку за руку, сгорать от невозможности трогать его там, где хочется? Что будет страдать вместе с ним, переживать его боль, как свою? Никогда в жизни он не мог такого представить. Это совсем не вязалось с его личностью, с его планами на жизнь, с его характером.
Однако, посмотрите на него. Крадётся на цыпочках прочь из своей же комнаты, чтобы не разбудить Гарри.
«Он думает, что ты выполнишь клятву», — сказал голос разума.
«И я выполню. Я его спасу. Но спасти не значит убить. Это противоположность!»
«Ты ввёл его в заблуждение».
«Я дал ему то, в чём он сейчас нуждается — надежду. И неважно, какая она на самом деле».
Что же в нём такого особенного? Что заставляет Тома превращаться в размокшую булку рядом с ним?
— Том, вот ты где! Я как раз шла в твою комнату! — в длинном каменном коридоре, ведущим в спальни учеников, Том наткнулся на Панси.
Упрямая кобыла никак не хотела оставить его в покое.
— Том, у меня в комнате огромный паук! Вдруг это акромантул? В прошлом году акромантул убил Миртл, вдруг этот убьёт меня? — сделав испуганные глаза, пролепетала эта притворщица.
Том с удовольствием бы натравил на Панси того самого «акромантула», но она была не какой-то там магглорожденной, а дочерью лорда. И если смерть Миртл удалось замять из-за её происхождения благодаря папаше Малфою, который заставил попечительский совет зажать денег на дорогостоящую экспертизу, то смерть Панси Паркинсон, наследницы шерстяного магната, замять не получится. Том вынужден был её терпеть, как и всех остальных богатеньких детишек.
«Вот тебе и ответ. Ты только терпишь всех окружающих. Никто, кроме Поттера, не вызывает у тебя симпатии. И никогда не вызывал. В такой ситуации естественно, что у тебя не было возможности проявить свою хорошую сторону раньше. Ты можешь быть и ласковым, и заботливым, и искренним. Просто не со всеми», — обрадовался голос извращенца.
Он был прав. Оказалось, что Том действительно может быть таким парнем без всякого притворства. Это было странно произносить даже мысленно, но лгать себе больше не получалось.
Голос разума в этот раз молчал.
— Пойдём посмотрим на твоего паука, — согласился Том без должного раздражения. Мысль о мальчишке в их комнате – тёплом, спящим, свернувшись калачиком, придавала сил.
Теперь он знал, что вернётся к нему и будет свободен от осточертевших одноклассников. Теперь ему было, к кому возвращаться.
Панси попыталась цапнуть его за руку, но он ловко спрятал их в карманы. Они пришли в девчачью комнату, которая находилась в другом, «женском» коридоре, и Том обнаружил, что она пуста. Соседок Панси не было видно на горизонте, свет был приглушён, а на ночном столике красовалась бутылка дорогого марочного вина.
— Вот, посмотри. Он где-то под кроватью, — кокетливо улыбнулась девушка, захлопнув за ним дверь. Она словно забыла их предыдущий разговор и строила из себя саму невинность.
«Значит, что-то задумала. Какую-то подставу», — хмыкнул голос разума.
— Акцио паук, — Том не первый раз отбивался от домогательств. Он не собирался приближаться к кровати даже под страхом смерти. Эти оголтелые маньячки вроде Панси порой выдумывали такие дикие способы привязать к себе парня, что становилось страшно даже дышать рядом с ними.
Толкнёт Панси его на кровать и запрыгнет сверху. Откуда ни возьмись появится её подружка с колдокамерой и щёлкнет кадр, как Панси усиленно орёт и пытается вырваться из его похотливых лап. А потом всё: «папочка узнает и сгноит тебя в тюрьме, ты должен со мной встречаться».