Закон Уоффлинга (СИ)

Глупый мальчишка сразу расцвёл, когда Забини вылил не понравившееся ему вино в стоящий рядом на подоконнике фикус и подмигнул ему. Том поморщился, но всё же представил их друг другу и ушёл, напоследок шепотом пообещав Блейзу оторвать жизненно важные органы, если с Поттером что-то случится.
Он отозвал Малфоя и Нотта в коридор.
— Друзья мои, — начал он проникновенно, лениво прокручивая палочку меж пальцев. — Я за лето растерял навык связной речи, и вы больше не понимаете меня?
— Нет, Том, — слегка испуганно улыбнулся Теодор. — Что случилось?
Бледный Малфой рта не раскрывал, уже догадавшись о причине недовольства своего старосты.
Они оба довольно сильно вытянулись за лето. Малфой отрастил свои платиновые волосы, Теодор раздался в плечах и пытался отрастить усы. Том смотрел в их изменившиеся лица и испытывал что-то сродни гневу и застарелой обиде. Сколько бы они ни старались, как сильно бы ни выслуживались, он не мог перестать испытывать это. Наверное, они это знали.
— Случилось то, что вы проявили неуважение к нашему новому сокурснику, — Том прислонился плечом к стене. Он даже не смотрел на них, но чувствовал страх, заполнивший коридор. И он наслаждался этим.
— Он же Поттер — это светлая семейка, — всё же возразил Нотт. — И ведёт он себя как полный идиот. Его что, в детстве били головой?
Том молниеносно прижал палочку к горлу Теодора и тихо сказал ему на ухо:
— Никогда о нём так не говори, если не хочешь, чтобы с твоей собственной головой что-нибудь произошло.
«Ты что творишь? — завопил внутренний голос. — Нельзя так обращаться с наследником Ноттов!»
— Я понял, Том, прости! — Теодор испугался по-настоящему. Том увидел, как расширились его зрачки и забилась вена на виске, и испытал удовлетворение.
Он глянул на Малфоя, и тот, видимо, заметив что-то такое в его взгляде, отступил назад, склонив голову, совсем как послушный щенок, открывающий горло вожаку стаи.
— На первый раз прощаю. Донесите до остальных, что он под моей защитой, — бросил он небрежно и убрал палочку от дрожащего одноклассника. — Так надо, не задавайте вопросов.
 Том знал, что вселяет в них суеверный ужас своим поведением, но не всегда понимал, насколько сильно он может надавить. Где проходит черта, после которой его уже не простят никогда. Он сам бы никогда не позволил так с собой обращаться нищему полукровке, будь он хоть самим Мордредом. Ни за что.
Малфой и Нотт стояли, опустив головы, и пока что Том не чувствовал в них ненависти к себе.
«Если ты продолжишь в том же духе, то получишь её, — пообещал внутренний голос. — Так злиться из-за глупого мальчишки — это абсурд!»
«Я не из-за него злюсь, а из-за их тупости и неуважения! Какого гоблина до них не доходит, что если я привожу кого-то лично, то стоит проявить смекалку и притвориться дружелюбными? — сам себе возразил Том. — Они перечат МНЕ и моей воле!»
Внутренний голос промолчал.
— Какая у нас расстановка сил в этом году? Вы узнали, что собирается делать Флинт? — сменил тему Том, возвращаясь в привычное русло лидера школы.
— Флинт сдулся. Он чётко дал понять, что не намерен продолжать грызню, особенно теперь, когда Дэвид стал старостой, но я бы ему не доверял, — отчитался Нотт.
Том слушал новости с каменным лицом, но внутри все равно бесился. Несмотря на то, что он ненавидел лютой ненавистью возвращаться на каникулы в приют, был в этом и один плюс — он на целых три месяца избавлялся от своих марионеток.
Том вернулся в комнату спустя полчаса, все ещё чувствуя острое раздражение. Ему хотелось немедленно покинуть эту вечеринку, прихватив и болезного Поттера, но он обнаружил, что его нет на прежнем месте.
— Чёрт, — выругался он еле слышным шёпотом, оглядываясь по сторонам. Его свита не была знакома с маггловскими ругательствами и не понимала их, а он старался лишний раз не напоминать им о своем происхождении. Но иногда поругаться хотелось очень, очень сильно.
— Том! Не меня ищешь, дорогой? — откуда-то сбоку в его локоть вцепились две маленькие крепкие ручки.
 
— Панси, ты не видела Забини и Поттера? — напряжённо спросил он, вглядываясь в тёмные уголки комнаты.
— Я видела, как Блейз тащил какого-то мальчишку в ванную. Но зачем тебе они? Давай лучше выпьем! Знаешь, я летом много думала… — она томно провела пальчиком по шее Тома, и его передернуло от отвращения. Не будь Панси леди, а он — наследником Слизерина, он бы с огромным удовольствием её придушил. Его жутко бесили её длинные тёмные волосы, пухлое тело, которое многие считали привлекательным, огромные карие глаза без тени осмысленности, длинные коровьи ресницы и отвратительно пухлые губы. Она была воплощением тупой похотливой самки, ищущей себе сильного самца.
Том, конечно, не был мизогинистом. Он знал, что ведьмы в основной своей массе куда сильнее колдунов, и куда умнее, поэтому предпочитал не втягивать их в свои игры — ими сложнее было манипулировать. Чтобы завербовать сильную знатную ведьму нужно было играть с её чувствами, в то время как парням хватало сказок о величии и силе. Но Паркинсон — исключение из правил. Она заслуживала отвращения к себе как к женщине и как к ведьме.
— Ты думала? Какой сюрприз! Не знал, что ты умеешь, — тонко улыбнулся ей Том, аккуратно отцепляя её пальцы от своего рукава. — Я думал, я предельно ясно выразился в прошлом году, милая. Ты не в моём вкусе. Оставь свои жалкие попытки для кого-то вроде Крэбба или Гойла.
Глаза Панси наполнились слезами, она изящно прикрыла рот ладошкой и демонстративно вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью.
«Ты снова переборщил! Ты с ума сошёл сегодня? Эта глупая корова — наследница одного из богатейших лордов страны!»
Риддл только поморщился от досады. Он знал, как поставить на место парня или адекватную девушку, но такие, как Панси, были вне его понимания. Тупые, настырные, избалованные богатенькие дети, ни разу в жизни не задумывавшиеся о выживании. Всё, что они знали, это только фразы: «я так хочу», «мне позволено всё». Они не понимали ни языка силы, ни логических доводов, ни откровенного презрения к ним. Жили в своем мире, где им можно получить всё, что угодно, и свысока смотрели на остальных.
Панси прочно обосновалась в категории «не стоящие внимания», вопреки богатству и влиянию её отца. Тому было противно хоть как-то с ней взаимодействовать, несмотря на то, что лорд Паркинсон мог бы обеспечить ему блестящую карьеру. Если бы Том был более эмоционален, он бы выдумал категорию «презренные», специально для Панси. Но он, слава Мерлину, таким не являлся.
Том выкинул её из головы и поспешил в ванную. Гнев, вызванный Теодором и Панси, закручивался тугой пружиной где-то в груди. Если Забини хотя бы пальцем посмел тронуть мальчишку…
Поттер обнаружился в большой ванной вместе с Блейзом. Они брызгались водой друг в друга из палочек и громко смеялись, уворачиваясь от атак противника.
Том перевёл дыхание. Гнев свернулся клубком где-то под ребрами и притих.
«Блейз никогда бы не стал к нему приставать, с чего ты вообще это взял? Это отвратительно», — заявил внутренний голос.
Глупости, в его голову лезут разные глупости, не имеющие никакого отношения к реальности. Он просто отравлен паранойей.
«Ты отравлен самим собой, змеюка».
— Том! — весело крикнул Поттер. В его понимании, должно быть, именно такой и должна быть вечеринка — весёлой и подвижной, в кругу друзей. — Давай с нами! Блейз — это Гриндевальд, а мы будем аврорами!
Том подавил порыв закатить глаза.
— Нет, я, пожалуй, откажусь, — протянул он, чувствуя странный укол в груди. У него никогда не было такого детства, как и у Поттера — беззаботного и весёлого, когда можно просто брызгаться водой, смеяться и ни о чём не думать. Он сжал это чувство в железном кулаке и раздавил его.
— О нет, герр Гриндевальд, это лорд Децимиус! Давайте объединимся против него! — заорал Поттер, и Тома окатило фонтаном воды сразу из двух палочек.
— Лорд Децимиус повержен! — взревел Забини.