Закон Уоффлинга (СИ)
— Я помню свою фамилию, Забини, — вскинул брови Том.
Только этого придурка ему сейчас не хватало.
— Это ты приказал Малфою ударить Гарри?! — зарычал тот, угрожающе надвигаясь на Тома.
«Тише, тише. Держи себя в руках. Если покажешь ему свою злость, он может рассказать об этом Гарри» — зашептал внутренний голос, когда у Тома сжались руки на подлокотниках кресла.
— Ты с ума сошел? — холодно улыбнулся он вместо того, чтобы поставить идиота на место. — Зачем мне такое приказывать?
— Не ври мне, даже не пытайся, — запальчиво воскликнул Забини. — Я знаю, что Малфой — твоя послушная собачонка, без твоего приказа он и поссать сходить не может! Трейси видела, как он ударил Гарри в Хогсмиде!
— Я не собираюсь тебе ничего доказывать, — процедил Том, чувствуя, как гнев туманит разум. — Предупреждаю, Забини, со мной нужно быть повежливее.
— Иначе что? — сложил руки на груди Забини, вскинув подбородок. — Натравишь на меня своих прихвостней? Ты же всегда так делаешь, да?
«Спокойно, спокойно. Не трогай его. Ты расстроишь Гарри» — прошептал голос.
— Иначе, — злобно ухмыльнулся Том. — Я намекну Гарри, что очень расстроюсь, если он будет проводить с тобой время. Расскажу ему о твоей матери. Скажу, что беспокоюсь за него. Сколько там у миссис Забини мужей умерло? Четыре? Пять? Сын такой женщины — не лучшая компания для сына знаменитого аврора. Как думаешь, кого он выберет — тебя или меня, если я поставлю ультиматум?
Забини побледнел и растерял весь свой боевой запал.
— Вот видишь, ты знаешь, каков будет его выбор, — удовлетворенно протянул Том. — Так что, хочешь ещё покричать на меня? Может, хочешь оскорбить?
Лицо Забини украсила чистая ненависть.
— Ты — монстр, — выплюнул он. — Я не знаю, в какие игры ты с ним играешь, но…
— В шахматы, — перебил его довольный Том. — Мы частенько играем с ним в шахматы. И ты можешь поиграть, Гарри сейчас в нашей комнате. Ему бы не помешала компания, он сейчас немного расстроен. И ему нужен приятель, который развеселит его и поднимет настроение. Ты же сделаешь это, не так ли, Блейз? И не станешь задавать лишних вопросов, чтобы не расстраивать его ещё больше. Ведь приятели — они только для ВЕСЕЛЬЯ.
Забини сомневался, Том видел это. В нем боролись ненависть и страх, и это было увлекательным зрелищем. То, как он кусает свои губы, как блестят его глаза, как ходит ходуном грудная клетка, как сжимаются и разжимаются пальцы на руках — для Тома это было самое интересное кино, пусть концовку он знал заранее.
— Однажды ты за всё поплатишься, — прошипел, наконец, Забини и резко пошел в сторону спален шестикурсников.
Том громко расхохотался ему в след, запрокинув голову.
Его переполняла злая энергия, она лилась через край и требовала сделать хоть ЧТО-ТО! И если Забини нельзя было наказывать за его неуважение, то кое-кого, кто ослушался его прямого приказа — можно.
«Нет! Гарри сам виноват! Ты же понимаешь, что такое рефлекс?»
«Плевать» — решительно ответил Том, поднимаясь на ноги.
Он вошёл в комнату однокурсников без стука.
Там находился только Драко: лежал на своей кровати и бессмысленно пялился в потолок, бледный, как покойник. Даже его губы сливались цветом с лицом, словно он потерял всю свою кровь. Остальные в такое время ещё были в Хогсмиде, но Том всё равно поставил на комнату заглушку своего собственного изобретения.
Эта комната вызывала в нем самые скверные воспоминания. Он ненавидел её на самом деле: столько всего тут произошло… Том никогда и ничего не забывал. Ему иногда казалось, что некоторые моменты он не смог бы забыть даже после самого сильного заклятия забвения.
Во многом благодаря Драко Малфою.
Как бы ему хотелось стать сильнее, могущественнее, чтобы никогда больше не терпеть никого и ничего, не прогибаться под тех, кто богаче и влиятельней!
— Том! — Малфой испуганно вскочил с кровати и забегал глазами по комнате, не зная, что его ожидает.
— Драко. Ты знаешь, зачем я пришёл, не так ли? — тихо спросил он беспокойно переминающегося с ноги на ногу приятеля.
«Он не догадывается, ведь только пару часов назад он стал твоей правой рукой».
— Прости, я облажался! Я рефлекторно ударил, я не хотел! Он так неожиданно мне врезал, я даже подумать не успел! — Малфой был в полном ужасе. Это потешило пошатнувшееся из-за Гарри самомнение Тома.
— Я понимаю, Драко, — с фальшивым сочувствием ответил Том. — Если бы Нотт так меня не подвёл, я бы с тобой не церемонился. Но ты нужен мне сейчас, ты понимаешь это? Мы так долго карабкались на вершину, ты же не хочешь развалить всё сейчас?
— Нет, конечно, нет! Том, прости! Что мне сделать? Только скажи, и я всё сделаю!
Том кивнул, чувствуя гадливость, окутывающую его зловонным саваном. Все эти угодливость, страх, желание выслужиться раздражали. В ушах ещё звучало надменное «грязнокровка» Драко, брошенное им с пренебрежением в купе поезда Хогвартс-экспресс в начале первого курса. Тогда он даже не понял, насколько это унизительное слово.
— Подыщи замену Нотту. Присмотрись к пятикурсникам. Я слышал, некоторые начали проявлять себя с лучшей стороны, нам это будет полезно. И позаботься о том, чтобы Тео хорошенько запомнил, как плохо живётся без моей протекции. Я не хочу изгонять его навсегда, он очень талантлив, но ему нужно преподать хороший урок.
Малфой с облегчением замотал головой, расслабился. Том любил эту игру.
— И да, Драко, не произноси слово «грязнокровка» при Гарри, это его расстраивает. Ты понял? — словно между делом добавил он.
— Да, понял. Том, Поттер теперь с нами? Или ты просто с ним… — Малфой ещё больше побледнел, хотя казалось, что это в принципе невозможно.
— Что я с ним? Договаривай, — самым своим нейтральным тоном спросил Риддл, замирая.
— Ты с ним просто спишь или это что-то… большее? Почему он так важен для тебя? — в его голосе отчётливо проступила ревность. Даже страх не помешал ему задать этот неловкий вопрос.
Том растерялся, но никак этого не показал. Малфой всегда был самым ревнивым из их компании, ему неизменно хотелось владеть вниманием Тома безраздельно, в этом не было ничего нового. Но он так нормально отнёсся к тому, что Том может спать с Гарри… Это было уже интересно.
— А ты бы что предпочёл? — обольстительная улыбка растянула его губы, взгляд приобрёл лукавые огоньки. Тому нужно было знать.
— Лучше бы ты просто его трахал, — щёки Драко залил румянец, глаза загорелись каким-то новым, необычным светом. — Шлюшки приходят и уходят, а наша компания — нечто большее! Он не достоин входить в круг избранных! Я знаю его семейку, они не разделяют наших ценностей, Том! Умоляю, подумай об этом! Он может всё испортить! Тёмная магия ему не по зубам, он сдаст нас всех, он испугается нашей силы!
Это что-то новенькое. Малфой говорил так, будто в сексе двух мужчин не видел никакой проблемы.
Том помнил, как пареньку из приюта проломили голову осколком кирпича за мужеложество его же дружки. Ему тогда было восемь, и всё происходило прямо на его глазах. Он однажды наткнулся на стройке на двух целующихся парней и из любопытства подглядывал за ними целую неделю, каждый день таскаясь на стройку, как на работу. Так он и стал свидетелем разборки между бывшими друзьями. Один парень успел убежать, бросив второго на растерзание банды малолетних уголовников.
Том до сих пор отчётливо помнил темную густую кровь, текущую из огромной дыры в черепе, и полный отчаяния предсмертный крик. У мертвеца на лбу вырезали ножом «пидор». В их районе это никого даже не удивило. Мерлин, да никто даже расследования проводить не стал — объявили наркоманом и все дела. Кто бы что ни говорил о толерантности по телевизору, реальная жизнь сильно отличалась от вылизанной медиа картинки.
Как обстоят с этим дела у волшебников, Тому даже в голову не приходило выяснять.
— Гарри нечего делать в нашей группе, — со скрытой дрожью ответил он Малфою. Воспоминания вспыхнули слишком ярко, запах теплой крови и сырости проник в ноздри. — Он просто мой сосед, о котором я обещал заботиться самому декану.