Молох (СИ)

Опустив свою корзину на землю, Саша потянулась к ручке на двери, но не успела коснуться ее, как дверь отворилась и на пороге возникла миловидная девушка. Одетая в просторное синее платье с серым фартуком, она скривила нос, глядя на Александру и, бросив взгляд на корзину, распахнула дверь.
— Сложи у той стены. И неси еще. К вечеру дом нужно хорошо протопить, а у нас дров нет даже на то, чтобы чай согреть. — Она проворчала и скрылась, оставив Сашу в просторной кухне, где в углу полная женщина чистила картофель, сидя на небольшой табуреточке.
Саша вежливо поздоровалась и пожелала той хорошего дня, аккуратно сложив бревнышко к бревнышку, и когда уже собиралась уходить, увидела на столе блюдо с пирожками. Несытный завтрак был, казалось, уже вечность назад, и Саша неловко задержалась взглядом на румяной выпечке, замешкавшись с корзиной.
— Возьми один, я разрешаю. — Сказала, не глядя на нее, женщина. — Новенькая? Та, что со сломанной птичкой в клетке? Про тебя вчера был разговор.
— Небольшая лишняя перемычка там, где ее не должно быть, мое сердце в порядке, и я очень вынослива. Меня Сашей зовут, а вы… Мила?
— Лариса тебя в поместье отправить хочет? Нехорошая это будет с ее стороны услуга, уже знаешь почему? — Мила оторвалась от картошки и тяжелым взглядом осмотрела Сашу с головы до ног.
— Наверное… — Робко отозвалась та.
— Сама-то чего хочешь? Место у меня есть, только с таким лицом за синее платье с передником придется здесь и ноги раздвигать. Готова? Можешь на ферме остаться, там за тобой присмотрят, гнать тебя оттуда не посмеют, если слушаться будешь, зато там есть шанс реже попадаться на глаза хозяевам.
— А на ферме… не придется раздвигать? Вы бы что выбрали на моем месте? — Растерянно спросила Саша. Вытерев руки о передник, Мила придирчиво посмотрела на закрытую внутреннюю дверь, за которой скрылась молодая девица.
— Девка, ты вроде умненькая. Носи пока дрова. Как невмоготу станет — придешь. И пирожок возьми, с рыбой, хорошие получились. Беги.
Саша поблагодарила Милу, схватила пирожок и пулей вылетела из двери. В сторону леса она неслась со всех ног, еще издалека увидев Генриха возле дома-барака с другими работниками.
Отдышавшись уже почти у самого леса, она побрела на лесопилку, вдруг осознав, что все еще сжимает в руках теплый пирожок, пахнущий печеным минтаем с рисом. Глубоко выдохнув, она прошагала к дровам, бухнула корзину на землю и положила пирожок на колоду. Отвернувшись, она принялась быстро закидывать поленья внутрь, не нагружая сильно. Лучше сходит больше, чем надорвется.
Позади раздался шорох, и поднимаясь с корзинкой, Саша отметила, что пирожок пропал. Совесть перестала грызть, хотя желудок и был против благотворительности. Покинув лесозаготовку, девочка снова направилась к поместью, самоотверженно шагая через болотистую тропу. От тяжелой работы в шерстяном жилете было тепло, а к обеду даже жарко.
Солнце успело сесть, и последние лучи пропадали за горизонтом, когда она пошла к лесу в шестой и в последний раз. Мила была довольна рвением, и в обед Саше разрешили поесть суп вместе с работниками кухни. Блюда не сильно отличались от того, что ели в доме на ферме, но посуда была аккуратной, керамической, и на столе блестело столовое серебро, старое, но начисто отмытое. Ели молча, зато у Саши было время с интересом оглядеть работниц и работников. Все это были люди до тридцати пяти с приятной внешностью и красивыми руками. Если закрыть глаза на некоторую манерность в быту, то она бы подумала, что они ведут себя как аристократы исключительно ради того, чтобы продемонстрировать ей свой отличающийся статус.
У одной из девушек она заметила пластырь на шее, но рассматривать было неприлично, и так было понятно. Ей недавно питались. В ушах у укушенной красиво переливались фианитами на солнце золотые серьги.
Поблагодарив Милу за обед, Саша сделала еще несколько ходок, и, не встретив больше Генриха, ослабила бдительность. Туман рассеялся до обеда, и Саша успевала наслаждаться природой, фантазируя себе вальяжную прогулку, а не тяжелый рабочий день.
 
Устало передвигая ногами, она брела по тропинке, когда ее окликнули со спины.
— Посторонись. — Прокричал знакомый глубокий голос, и Саша успела юркнуть в кусты, когда по тому месту, где она стояла проскакали две лошади с всадниками на спинах. Надеясь, что они направлялись не к лесорубам, Саша поправила чуть большеватые в талии брюки и шустро припустила следом, узнав со спины вчерашнего громилу и того вампира из душевой, у которого был рукав в крови. Вместо металлических ошейников и наплечников, на них были свободные рубашки, и Саше стало неуютно зябко от взгляда на них, ведь уже начинало по-вечернему холодать. Закат забрал дневное тепло, погружая природу в холодную тень, в которой стало тяжелее видеть.
Уже подходя к лесу, она стала свидетельницей до жути пробирающей сцены: один из всадников спешился и хлестал лесоруба плетью. Мужчина упал на землю и закрыл руками темечко, а плеть несколько раз рассекла ему руки и пальцы, окрасив алыми полосами рубаху, шею и плечи. Рядом лежала зарубленная топором лошадь. Еще несколько человек лежало на земле, и над ними исполином стоял темноволосый вампир. Одна из щуплых фигур резко дернулась с земли и побежала к лесу, но он мгновенно настиг ее и, впившись в мягкое тело между плечом и ухом, разорвал, почти обезглавив женщину.
Саша, испуганно кинулась в лес и бросив корзину на землю забралась за корягу, покрытую густым мхом. Зажав рот, стараясь не проронить ни звука, она прикрыла глаза, пытаясь успокоиться и выровнять дыхание.
Так она сидела довольно долго, поджав под себя затекшие ноги, мысленно считая до тысячи, но все время сбивалась. Когда она, уже продрогнув на земле, собиралась встать, и подсмотреть, ушли ли убийцы, в нескольких шагах не доходя до нее прозвучало:
— Тик-таки, тик-таки, сломанные часики. Разве тебя не предупреждали не кормить животных?
— Я не кормила. — Соврала Саша, отползая к корзине, чтобы между ней и вампиром с плетью была хоть какая-то преграда. Это был тот надсмотрщик, что пожирал ее глазами у душевой.
— Мне стоило бы наказать тебя за ложь. — Он иронично покачал головой, и развернулся, намереваясь выйти из леса. — Пошли, Гектор хочет поговорить с тобой.
— Я думала… Ты — Гектор. — Спутанно проговорила Саша, волоча корзину и запинаясь на мшистых кочках.
— Я Игорь. — Оскалившись, бросил он через плечо. — Твое имя даже знать не хочу.
На опушке леса царила вечерняя тишь, не прерываемая даже пением птиц. Трава покрывалась инеем, и в колючей стружке среди поваленных деревьев пугающе жутко выглядела одинокая массивная фигура, обтянутая на ледяном ветру тонкой рубахой. Великан возвышался над четырьмя телами, лежащими лицом вверх на земле. Все лесорубы были мертвы за считанные минуты.
Саша замерла на краю прогалины, не смея ближе подойти к еще теплым трупам.
— Подойди сюда, — потребовал великан Гектор, нахмурив брови. — Смотри на лица.
Саша, вздрогнув, повиновалась, и тяжелая рука легла ей на шею сзади, не позволяя оторвать взгляд от застывшего на лицах мертвых страдания.
— Я… я не говорила с ними, честно. У меня был маленький пирожок, я его отложила, пока набирала дрова, а он пропал. — Судорожно оправдывалась Саша, повиснув как кот, поднятый за шкирку. На глаза навернулись слезы, и тошнота подступила к горлу, но желудок был пуст.
— Скажи, кого здесь нет. — Гектор отпустил ее и пощелкал пальцами перед побледневшим лицом девушки. — Их должно быть пять. Ты была сегодня здесь, видела всех? Когда их стало четверо, кого не хватает?
Саша лихорадочно хватала воздух ртом, пытаясь напрячь память. Она приходила сюда после обеда и видела двоих женщин и двоих мужчин. Но до обеда мужчин было трое.
— Мужчина, я не видела его лица. Исчез около полудня. — Пролепетала она, замерев, глядя в глубокие стальные глаза вампира, таящие холодную ярость.