Молох (СИ)

Анхель сбежал с третьего этажа и сначала направился в свою комнату. Последствия ночного потопа были убраны, и на кровати лежала чистая одежда. Плюнув на свой внешний вид, он только умыл лицо и, захватив пузырек с облепиховым маслом, пошел туда, куда пошел бы сам, будь он человеком. На кухню.
На лестнице его снова поджидал Уильям. На парня было страшно смотреть. Казалось, он не спал и не ел уже вторые сутки.
— Оскар тебя искал…, — укоризненно посетовал Уил.
— Потом, все потом. — На бегу кинул ему Анхель, зная, что продолжение разговора будет о деньгах.
Ворвавшись во владения поварих, шумно толкнув дверь, он напугал двоих, и они схватившись за грудь, чуть не выронили из рук свои дела. Саша вздрогнула и едва не столкнула со стола горячую кружку травяного чая.
Пулей преодолев расстояние между ними, Анхель схватил ее за плечо и стащил со стула.
— Ты почему ушла? — Беззвучно процедил он ей сквозь зубы.
— Я не знала, что делать… я позавтракала, ты не пришел. А Татарин…сказал, что вызовет за мной… Что ему пора. — Сбивчиво и виновато объяснялась Саша, на цыпочках танцуя вокруг его руки, вцепившейся ей в жилетку. — Он сказал, что оставил записку.
Анхель расслабил хватку. О записке он не подумал, впрочем, читать на их языке он все равно не умел.
Пригладив ее жилетку на место, парень взял ее за руку и, перебрав холодные пальчики, потеплевшим тоном сказал:
— Прости, я не подумал. Давай забудем, только больше не уходи, ничего не сказав.
Саша кивнула, глядя в пол. Где-то за спиной звякнули чашки, поварихи уже готовили обед. Оглядевшись, Анхель кивнул Саше на дверь и та, поблагодарив за гостеприимство, под укоризненным взглядом Милы, отправилась наверх за своим господином.
Когда они поднялись в спальню, Анхель, не поворачиваясь, проговорил:
— Если тебя спросят, где я был?
— Ты все время был со мной.
— Умница. А где мы были?
— В спальне.
— Отлично. Это то, что Кардинал хочет услышать. — Анхель устало потер переносицу и опустился в кресло. — Набери ванну. Пожалуйста.
Саша бесшумно прошла по комнате и, покрутив краники, включила теплую струю, направив ее на борт ванны, чтобы приглушить плеск воды. Ей казалось, что сейчас громкий шум будет его раздражать.
Он сидел с закрытыми глазами, словно обдумывая что-то серьезное, и легкая морщинка меж бровей пролегла у него на лбу.
— Эм. Господин Анхель, — робко начала Саша, опустив глаза в пол. — Я хотела попросить разрешения, в обед отнести немного еды вниз. Если вы не против.
— Какой я тебе господин. Просто Анхель. Не глупи. — Ответил он. — Вместе сходим, я только вымоюсь, чтоб на человека быть похожим. Или… не на человека. Ну, вообщем, я грязный как черт. Надеюсь, ты успела поесть и отдохнуть.
— Да. — Ответила Саша и присела на краешек кровати, глядя на бегущую в белоснежную ванну воду.
— Слушай, а че у тебя с сердцем? — Вдруг неожиданно сам для себя спросил Анхель, глядя на нее. Отчетливо хромающий ритм сердца привлек его внимание с самого начала.
— У меня лишняя хорда в желудочке. Должно быть две, а у меня три. — Ответила смущенно Александра. Раньше ей часто приходилось отвечать на этот вопрос при осмотре в детской поликлинике. — Но мне это не мешает.
— Мне нравится. Как будто в грудной клетке кто-то живой перестукивает, не как мотор. Кстати, на третьем этаже есть комната в которой стоит большая клетка с канарейками. Хочешь как-нибудь сходим послушать. — Анхелю казалось, что это ужасно тупо приглашать делать такое, но ни кинотеатра, ни даже аквариума в поместье он не нашел. А канарейки хотя бы пели.
— Хорошо. Мне нравятся птицы. — С непонятно откуда взявшейся грустью ответила Саша.
— Хочешь отвернуться, пока я буду мыться? — Спросил Анхель, вставая с кресла и стягивая грязную рубашку.
— Конечно, — Саша округлила глаза и пересела на другую часть кровати, спиной к нему. Сердце у нее забилось быстрее, а поза стала скованной словно деревянной.
— Тогда не подглядывай.
Широко улыбнувшись за ее спиной, Анхель расстегнул рубашку и, встав у девушки за спиной, бросил рубашку на постель возле ее руки, задев кончики её пальцев.
 
Саша одернула руку и прижала ее к себе, поежившись.
Рывком стянув брюки вместе с трусами, прицелившись, Анхель легонько запустил их ей в спину, и Александра, получив комком одежды в затылок, резко обернулась.
— Если хотела подглядеть, зачем отворачивалась? — Смеясь сказал он, не смущаясь своей наготы. Его ноги были до середины бедра покрыты светлыми волосами, а пушистая дорожка от груди спускалась по животу в пах.
Саша, густо покраснев, отвернулась и принялась старательно складывать грязную рубашку.
Не сводя с нее взгляда, Анхель лег в ванную, и наблюдая за ней, стал поглаживать себя под водой. С его лица не спадала глупая мечтательная улыбка. В идеале ему хотелось, чтобы Саша встала и подошла, чтобы сидела возле него и гладила руками его наливающийся желанием орган.
Он и сам не заметил, как начал ублажать себя, глядя как свет играет в ее длинных волосах, как нежно она расправляет руками воротник его рубашки на своих коленках, по десять раз разглаживая в одном и том же месте тонкими пальчиками.
Он представлял ее пальцы под водой на своей коже и даже губы. Да, губы и этот стыдливый румянец на щеках до самых ресниц. В этом месте его накрыл мощный взрыв и дрожь в ногах до самых пальцев. Ему стоило для начала хотя бы вымыть голову, но он об этом не подумал. Ополоснувшись быстро, юноша вышел из воды, наскоро обтерся полотенцем и лег на кровать голым, не надеясь особенно ни на что.
Саша в этот момент вовсю ругала себя за стеснение. Она уже смирилась с тем, что рассталась со всеми атрибутами человеческого достоинства за воротами резервации. Ее тело больше не принадлежало ей. Руки, ноги. Рот говорил то, что скажут. Ел то, что дадут. Открывался и закрывался по приказу хозяев.
Выдохнув, она повернулась, равнодушно глядя ему в глаза и спросила:
— Ты голоден?
— Я утолил жажду. — Ответил он, немного смутившись ее равнодушию. Она не опустила глаза, не улыбалась застенчиво. Не оценила его.
— Хочешь чего-то еще? — Вяло спросила Саша.
— Н-нет. Наверное. — Анхель даже сам заерзал от неловкости. — Подашь чистую рубашку?
— Конечно.
Саша поднялась, раскрыла рубашку и принялась одевать, севшего на кровати Анхеля. Ей нравилась его кожа со следами южного загара, мышцы бицепса бугрились над предплечьем, а грудь была плоской с темно-коричневым соском. На животе угадывались следы пресса, но кубиков не было. И на боках рельефом спускались к паху наружные косые мышцы живота. Над волосами темнела кривая, будто нацарапанная, татуировка.
Когда ее глаза опустились ниже, и она соединила полы рубашки, чтобы застегнуть пуговицы, Анхель поймал ее за подбородок и притянул к себе.
Одной рукой привлекая ее ближе, второй он подтянул к себе брюки и выудил из них флакон с маслом.
— Спусти белье пониже, Саша.
— Я могу сама.
— Знаю, что можешь. — Он обмакнул палец и сунул руку ей под одежду.
Их лица были настолько близко друг напротив друга, что она закрыла глаза и задержала дыхание. От касания пальцев к нежным органа девушка вздрогнула и схватилась за плечо Анхеля. А он жадно ловил каждую ее реакцию, когда ласкающими движениями проникал внутрь. Когда выходил и снова входил на сантиметр, ее кожа на руках покрылась мурашками, а брови сошлись на переносице в напряжённую линию.
Такой он хотел ее до безумия. И в какой-то момент этого неправильного соития он сам смежил веки и наклонился вперед. Касание мягких губ было несмелым, Анхель посмотрел ей в глаза, пытаясь в движениях бровей и полуопущенных век уловить все спрятанные эмоции. Поцелуем он будто спрашивал разрешения продолжить. Целовать, обнимать, ласкать. Но ответа не получил. Она мягко оттолкнула его руку, отодвинулась и, не поднимая остекленевших глаз, продолжила застегивать рубашку, затем подала ему брюки и чистое белье.