Молох (СИ)

Один из мужчин, самый старший, судя по легкой седине на висках, махнул в ответ с верхней полки, внимательно разглядывая себя в карманное зеркальце. Его подкрученные усы в тесном помещении купе отчетливо источали аромат пасты для волос с пачули.
Третий уставился в окно и лишь приветливо кивнул Анхелю, чтобы затем продолжить рассматривать составы на путях. Ему явно было некомфортно в костюме тройке застегнутом на все пуговицы, но располагаться на койке и снимать пиджак он не спешил. Вероятно, предоставлял Анхелю выбор, сесть рядом с ним или напротив. Привычка неуверенных людей из низшего класса: всегда любезно думать сначала о комфорте другого.
— Вы не сказали вашего имени. — Обратился Анхель к первому юноше, закидывая рюкзак на свободную верхнюю полку. — Меня все зовут просто Анхель, буду рад составить компанию.
— Прекрасно, друзья! — преувеличенно восторженно провозгласил парень. — Я Оскар, идейный вдохновитель этого путешествия. Там наверху — красавчик Итан, наш финансовый мозг. А это Уильям. Он не так давно обрел дар крови, поэтому не удивляйся каким-нибудь глупым вопросам в духе: “А можно заново отрастить отрезанный палец, если недавно поел?”. Это все для него пока еще в новинку.
Анхель устроился рядом с Оскаром и смущенно произнес:
— Да, я тоже, в каком-то смысле, новичок. Наверное…
Уильям сочувственно и вместе с тем ободряюще улыбнулся, оторвавшись от окна, а Оскар, сократив расстояние, и пожав Анхеля за плечо, изобразил на лице искреннюю вселенскую заботу.
— Тогда я просто обязан стать твоим наставником в этом мире наслаждений, доступных вечным странникам вроде нас! — Он пафосно рассмеялся, широко разводя руки вокруг них, будто видел все удовольствия мира у своих ног, разбросанными на бордовом ковре дорожного купе.
— Да, тебе самому едва ли больше пятидесяти, — пробубнил в усы скептично настроенный Итан.
В этот момент поезд тронулся и соседние вагоны вместе с крышей станции плавно поплыли в обратном направлении, и их начали сменять жилые кварталы с грустными выцветающими граффити на ветшающих многоэтажках Берлина.
Сам не заметил, как разговорившись с новыми товарищами, Анхель поведал им вкратце о своих злоключениях, опустив самые незаконные и постыдные детали. Его никто не осуждал. Напротив, история Уилла была чем-то схожа, за тем лишь исключением, что дар ночи он получил, работая новобранцем в полиции Бристоля, когда по глупости выстрелил в вампира во время шумной ночной потасовки в порту. Озлобленный вампир лишь надкусил Уиллу ухо, но загубленный переживаниями о возможном заражении иммунитет не справился с агрессивной инфекцией, и Уилл бежал со службы, бросив мать с младшим братом в огромных долгах.
Лишь через несколько лет, уже встретив Итана и начав работать на него, Уилл смог помочь матери, но так и не решился показаться ей на глаза.
История Уильяма заставила Анхеля вновь вспомнить давно забытый дом, отца и сестру. Хорошие воспоминания о них уже сменились картиной глубокого разочарования. Слишком много раз он представлял, как явится домой, посыпая голову пеплом, что теперь не мог отделить лиц родных от приписываемого им своего же чувства стыда. Он и сам хотел, чтобы они презирали его, потому что считал себя заслуживающим презрения.
Эмоционально незрелый юноша сам до конца не понимал, как сильно он до этого нуждался в общении, и легко сошелся с новыми друзьями, запрятав глубоко внутри себя свою темную противоречивую сторону со всеми самокопаниями и проступками, что он совершил на своем пути. Ему нравилось быть тем, кем они его считали, и он даже позволил себе мысль о том, что пока задержится с новыми друзьями немного, ведь поиски еще неизвестной ему семьи, могут и подождать. В конце концов, там его никто не ждал, а здесь был накрыт стол и компания была приятной.
— Анхель, — через какое-то время вновь подал голос Итан, прерывая бубнеж Оскара о нескончаемых западных достопримечательностях, которые он успел лицезреть за время своего бессмертия. — Ты собираешься посетить прием у Кардинала?
 
— А меня пригласят? — Анхель попытался сделать вид, что в курсе, о ком и чем разговор.
— У нас приглашение на четверых… — Уильям вопросительно посмотрел на присутствующих, ожидая, что они продолжат за него.
— Да, к несчастью, наш друг Рауль стал жертвой серийного убийцы на пути по Дунаю из Братиславы в Германию. — Нисколько не расстроившись проговорил Оскар. — Пал от рук того самого маньяка, о котором кричат из каждого утюга. Жуткий кровавый Молох. Убийца трех миров.
— Говорят, он огромный вампир, который убивает и своих и чужих ради удовольствия. Отрезает им головы и забирает их с собой в своем кожаном чемодане. — Голос Уильяма стал тише и глаза округлились, уставившись на багаж Итана.
А затем купе разразилось грудным мужским смехом.
— Вы в курсе, что вы трое как раз подходите под это описание? — проговорил сквозь улыбку Анхель.
— Там список жертв по всей Европе как раз на три чемодана. — Прокомментировал Оскар, играя бровями. — Ну, а если серьезно, то нам не хватает четвертого, Анхель.
Трое попутчиков Анхеля переглянулись, и Итан спокойно продолжил, говоря за всех:
— Я попрошу Анджея прислать для тебя приличный костюм на станцию. Говорят, Кардинал не покидает владений, но любит старомодный стиль и разные торжества. К визиту в резервацию на Паренталии стоит подготовиться.
С этими словами Итан вышел из купе, и из коридора послышался его голос во время телефонного разговора.
— Хорошо, что ты с нами, — добродушно начал Уильям. — Я не трус, нет. Хотя, признаться, быть самым молодым в замке тысячелетнего вампира, мне было бы немного не по себе. Ну знаешь… Итан с Оскаром, как и другие, часто обсуждают войну, все свои подвиги, а я во время войны только школу заканчивал, мой отец на той войне погиб.
Уильям неуверенно поджал нижнюю губу и сокрушенно покачав головой, снова отвернулся к окну, не желая сболтнуть лишнего.
— Эй, брат Уилл. — Промычал, закатив глаза, Оскар. — Это все давно в прошлом…
— Ничего, я согласен стать самым молодым и готов начать нелепые вопросы прямо сейчас, — поспешил ответить Анхель, — например…“А… э… что такое Паренталии?”
Несколько часов до ужина и захода солнца пролетели незаметно в компании беспечно болтающего Оскара, критикующего Итана и сентиментального Уилла.
Поезд довольно быстро пересек немецко-польскую границу, и попутчики заметно оживились, поглядывая на часы и предвосхищая скорый ужин.
Приняв приглашение разделить трапезу, Анхель решил заодним посетить душевую, ведь Итан сам предложил ему новый костюм и пару блестящих кожаных ботинок, уверяя, что на прием в рваных джинсах идти нельзя. От рюкзака он решил не избавляться, хоть тот и не вписывался в деловой дресс-код, все же он к нему прирос.
Освежившись уже на подступах к Познани, Анхель наскоро и небрежно расчесал отросшие мокрые волосы рукой и, накинув простую белую футболку и чистые джинсы, вышел в тамбур. Солнечный диск исчезал, подсвечивая вагоны оранжево-розовым. Итан, прислонившись к окну в тамбуре, тоскливо смотрел на закатные дали и горящие заревом равнины.
— Не устаю восхищаться. Только ради этого вида, стоило принять все недостатки жизни зараженного. — Задумчиво проговорил он, не отрывая взгляд.
— Не так уж и много недостатков, — ухмыльнулся Анхель.
— О, лет шестнадцать назад, ты бы так не сказал. Это сейчас, когда мейстеры и Кардинал следят за популяцией инфирматов и чистокровных, легко найти и пищу и сородичей. А вначале это был голодный горящий ад. Инфирматы скрывались, чистокровные их боялись, люди боялись и тех и других. И все это породило бессмысленную войну всех против всех, на которой беспричинно гибли такие как ты и я. Та бойня была как будто вчера. Иногда мне кажется, что этот мир мне снится. Что он такой шаткий, он затаился, и стоит лишь ветру подуть, и угли снова вспыхнут. Я каждый день просыпаюсь с мыслью: нужно посмотреть в окно и запомнить в деталях еще один восход, который я встретил живым. Ты будешь смеяться, но поначалу я их даже считал.