Дикий. Его неудержимая страсть (СИ)

Знаю, что произнесены эти слова без злого умысла и обидеть меня Ася не собирается, но слышать то, что я и так знаю и что последнее время назойливо зудело в голове, довольно больно и неприятно.
— Ась, я же попросила.
— Прости, не хотела обидеть. Но я знаю тебя и знаю, как ты его любила. Поэтому я даже рада. Может, найдешь себе другого, который станет ценить тебя по достоинству, зай.
Искать другого? Когда внутри огромная дыра и тоска? Заменять одни отношения другими это не ко мне. Наверняка, кто-то так и излечивается от зависимости, но не я. Возможно, когда-нибудь потом, когда станет легче дышать и перестанет так ломать, хотя сейчас кажется, что этого не произойдет никогда.
Пары тянутся томительно долго. Вадим, каким-то образом заметив мое состояние, на перемене приносит еще один стакан кофе, от которого я не отказываюсь по той причине, что все еще не согрелась.
Отопление отключили, и моя ветровка, как бы того не хотелось, к окончанию пар все еще оказывается влажной. Но выхода нет, приходится выходить на улицу в чем есть. Благо дождь закончился, но спрятанное за серыми тучами солнце никак не в состоянии маломальски согреть землю. Еще и ветер этот противный. Тут же ежусь под силой одного из порывов.
— Ты на машине, Ась? Подкинешь меня?
Чернова с охотой кивает, кутаясь в свой плащ поплотнее.
— Конечно. Только я на парковке оставила машину. Дойдешь? — сочувствие в ее глазах, пробежавшихся по тонкой ветровке, не заметить невозможно.
— Дойдет, — вместо меня отвечает Вадим и, скинув с себя спортивную куртку, вдруг набрасывает ее мне на плечи. — Как представлю, что ты сейчас так будешь идти, прям бррр.
— Спасибо, — в куртке и правда гораздо теплее.
Может, сейчас заехать забрать свою? И ботинки прихватить, а то кроссовки промокают из-за сеточки сверху.
Запах туалетной воды Калинина без спроса внедряется в ноздри, заставляя испытывать странные ощущения. Он немного резковатый и … другой. Не ТОТ, что я привыкла и так любила.
— Ну тогда пойдем проводишь нас, — странно обводит нас глазами Ася и разворачивается в сторону парковки. — Куртку-то тебе нужно забрать.
— Пойдемте.
Вот только уйти далеко у нас не получается. Стоит оказаться на тротуаре, как впереди за пару метров от нас паркуется до боли знакомый Порше. Я автоматически замедляю ход, и Ася вместе со мной. Вадим сначала непонимающе оборачивается и притормаживает, а заметив выходящего из Панамера Матвея, и вовсе подходит прямо ко мне.
Что он опять хочет? И так пол утра не могла выкинуть из головы душедробительный диалог, так он снова напоминает о себе.
Обойдя машину, Кешнов останавливается напротив нас. Тяжелый взгляд скользит по мне, перемещается на Вадима и снова возвращается на меня. Только сейчас осознаю, почему плечи так пекут. На мне куртка Калинина, и Матвей это видит.
Встречаю его взгляд, а сама чувствую, как сердце гулко колотится.
Не успеваю ничего понять, как он внезапно одним движением стаскивает с меня чужую куртку. Бросает ее в руки Вадиму, заставляя его поймать вещь на лету, а мне протягивает мою. Следом за ней его небольшую спортивную сумку.
— Здесь все, что тебе может понадобиться.
Хриплый голос сдержанный, я бы даже сказала чрезмерно сдержанный. Я его слишком хорошо знаю, чтобы не понять, что от резких движений в сторону Калинина его сдерживает тонкая грань.
Синие глаза впиваются в меня, а я не знаю даже, что сказать. Он принес мне мои вещи, потому что…? Прощается так? Говорит так, что принял мое решение? Тогда если так, то почему дышать становится невыносимо и, кажется, воздух вокруг пропитался ядом? Или как еще расценить этот жест?
Больше ничего не говоря, Матвей разворачивается, подходит к водительской двери и уже собирается открыть ее, как Ася вдруг спрашивает:
— Матвей, что это значит? — Кешнов поворачивает на нее голову. — Ты больше не будешь преследовать Марину?
Вот глупая, что она творит? Он и так готов взорваться, и тогда будет плохо всем…
— Это значит, что я не хочу, чтобы ты мерзла, — Матвей отвечает не ей, а мне, а потом садится в машину и уезжает.
 
Сердце бьётся как одурелое, пока я смотрю вслед унесшейся Панамера. Вспомнив о куртке, облачаюсь в неё, тут же становясь заложником ТОГО запаха. Им пропитана каждая вещь в сумке. Оказывается, Матвей положил мои демисезонные ботинки, которые я собралась забрать, две тёплые кофты, зонт и… дрожащей рукой достаю с самого низа любимый шарф. Душа болезненно стонет.
Я же оставила его ему. Зачем он…?
  
Глава 36
 
Марина
— Ничего, если я и ребят позвала?
Ася вталкивает мне в руки пакеты с едой и начинает разуваться, не встречаясь со мной глазами. Я не успеваю даже слова сказать, когда позади нее, демонстрируя две бутылки вина, вырастают Данил и… Вадим.
— Привет, Маринка, мы принесли тебе хорошее настроение, — чмокнув меня в щеку, улыбается Даня, сбрасывая с себя кроссовки, и, осмотревшись по сторонам, направляется на кухню. — А у тебя ничего так, уютненько!
— Привет, — ответ выходит неестественным.
Вот же зараза такая. Стреляю в Чернову недовольным взглядом, но та, забрав у меня пакеты и делая вид, что не замечает мою готовность ее расчленить, убегает на кухню следом за своим благоверным.
Я убью ее!
— Привет, — несмело произносит Калинин, вероятно считывая с моего лица все эмоции, и чтобы задобрить протягивает бутылку вина и коробку шоколадных конфет. — Прости, что без предупреждения. Ася буквально полчаса назад позвонила, сказала, собираемся у тебя, и только около двери я узнал, что ты и знать не знаешь о нашем приходе.
Сводница, чтоб ее! Приходится выдавить из себя вежливую улыбку.
— Все нормально. Асе конечно достанется, но не выгонять же вас теперь.
— Я рад, что пришел. Буду знать, где ты живешь и, если нужно будет, смогу за тобой заехать. Мало ли. Вдруг дождь опять.
Предпочитаю оставить последнюю реплику без ответа и, махнув в сторону зала рукой, тем самым предлагая располагаться на диване, готовая устроить Черновой взбучку, захожу на кухню.
Парочка как раз достает из пакетов кучу еды, то и дело целуя друг друга в щеки или губы. Боже…
— Марин, а где здесь посуда, подскажи? — щебечет Ася как ни в чем не бывало, уже через секунду вздрагивая, когда я с грохотом опускаю бутылку с вином на стол.
— Дань, оставь нас пожалуйста, — цежу сквозь зубы.
Дважды повторять не приходится. Данил, ободряюще подмигнув своей любви, ретируется в зал, оставляя ее в мое полное распоряжение.
— Ты что устроила, Ася? — шиплю гремучей змеей.
Голубые глаза подруги наполняются виной. Значит, все же совесть не спит. Быстро обойдя меня, она закрывает дверь на кухню. Мне вообще по барабану услышат нас или нет, потому что производить на кого-то впечатление я не собираюсь, но вероятно Чернова другого мнения.
— Зай, не злись, — начинает оправдываться, понимая, что с рук ей это не сойдет. — Я помню, что должна была прийти сама. Просто сегодня увидела, как Вадим смотрит на тебя, как встал рядом, когда твой псих приезжал с сумкой. Защищать тебя собирался ведь.
— От кого защищать? От Матвея? — не сразу понимаю я.
— Ну да. Кто его знает, чего от него ждать в таком состоянии. А Калинин не испугался. С тобой встал. Ты нравишься ему, Марин! — шепотом давит, хватая меня за плечи, я же, сбросив ее руки, отхожу в сторону.
— И что мне с того? Ну нравлюсь, а дальше что? Думаешь, я сейчас брошусь в его объятия только для того, чтобы быстрее пережить расставание с Матвеем? Не думаешь, что это бред и полное неуважение ни к Вадиму, ни к Матвею, ни к себе?
Нос подруги морщится, и она тут же начинает качать головой.
— Я не говорю тебе спать с ним. Я говорю просто пообщаться. Узнать его получше. Калинин ведь классный парень. Симпатичный. Прикольный. И он тебя сожрать готов на парах, поверь, я вижу, — подойдя ко мне, Ася снова берет меня за плечи. — Я всего лишь хочу, чтобы ты увидела, какие могут быть парни. Ты же за своим Матвеем не замечала никого. В очках своих розовых ходила, зациклившись на нем, а ты для разнообразия посмотри на нормальных парней. Которые не берут участие в боях, заботятся, могут быть нежными, а не…