Краски

– Руки! – прокричал один из них, и я послушно подняла трясущиеся руки в воздух.
Грет же медленно, демонстративно сняла шлем и кинула на землю. После подняла руки, смачно сплюнула в сторону и посмотрела прямо в глаза обермейстеру. Даже не видя лица, я поняла, что сейчас она, как и всегда, улыбается своей нахальной, дьявольской улыбкой.
Я чувствовала себя, как герой одной из иностранных сказок – колобок – которую мне как-то читали в детстве. Я так же покинула дом, чудом сбежала от отца, от насильника в клубе, и вот в тёмном лесу я встретила лису в лице полиции. Игра окончена. Песенка спета. Конец сказки.
– Я же говорила, что ты забудешь про то, что случилось в клубе, – улыбнулась Грет, когда мы сидели в камере временного задержания.
Я просверлила её взглядом, удивляясь, как она даже в такой ситуации умудряется шутить.
– Что мы будем делать?
– Пойдём домой через полчаса, – ответила Грет, запрокинув голову к стенке.
– Что? Почему через полчаса? Откуда такая уверенность?
– Потому что от бара до этого отделения ехать около получаса, – с какой-то грустью в голосе сказала она, будто и не хотела покидать эту клетку.
По коридорам туда-сюда бегали полицейские, некоторые бросали на нас косые взгляды.
Мимо проходил молодой комиссар с короткой стрижкой.
– О, Грет, – растянув улыбку, сказал он, – снова ты?
Та лишь тяжело вздохнула и закрыла лицо руками.
– Энн, за что её?
Молодой парень уставился в листок и на одном выдохе выдал:
– Превышение скорости, порча имущества, а если её жесты расценивать как оскорбление сотрудников…
Грет, будто ожидая этого момента, показала дежурному фак.
– Вот видишь, – с грустью сказал он, кивнув в её сторону, – всё как всегда.
– А это кто с ней? – спросил комиссар.
– Выясняем, – опустив взгляд, ответил дежурный.
Комиссар подошёл к клетке и заговорил мягко, как с ребёнком.
– Грет, может, хватит доставлять нам проблем?
– А может, вы научите своих сотрудников, что угрожать двум беззащитным девушкам пистолетом крайне некультурно? Это вообще законно?
Комиссар, решив не спорить, тяжело вздохнул и повернулся к дежурному:
– Отцу позвонили?
– Конечно, Лоренц, едет.
– А ты, видимо, здесь частый гость, да? – спросила я, когда парень ушёл.
– Всякое бывало, – пожала плечами Грет, решив не вдаваться в подробности.
– И каждый раз тебя отсюда отец вытаскивает?
– Отец, отец, – исказив голос, передразнила меня она, – я, может, здесь иногда и оказываюсь, чтобы насолить ему.
– Но зачем?
– Да потому что меня задолбало, – Грет начала выходить из себя, – мне двадцать лет, Рут! А он ведёт себя со мной как с маленьким ребёнком. «Грет, милая», «Грет, доченька». Сколько можно?! Он и в кафе меня это чуть ли не насильно устроил. Думаешь, я хочу там работать?
– Но мне показалось… – я вспомнила её ответственность на работе, строгость по отношению к коллегам, отношения с отцом, которые я заметила лишь краем глаза.
– Тебе показалось, – перебила она, – я всю жизнь пытаюсь доказать ему, что сама за себя могу постоять. Стоило в детстве подраться с кем-нибудь, то он тут как тут.
– Ты дралась в детстве?
– Избила половину двора. Что ты думаешь произойдёт сейчас? А всё то же самоё. Прибежит заботливый папочка и спасёт непоседливую доченьку из лап злых дяденек полицейских, – она сказала эти слова с полным отвращением. – Отвалит кучу денег за разбитые двери и вычтет с меня зарплату месяца за два.
– А так бы у тебя как минимум отобрали права.
– У меня их и нет! – Грет развела руками и улыбнулась.
– Иногда мне кажется, что такая забота лучше, чем то, что творится у меня в семье, – после небольшой паузы заметила я.
– Проблемы? – она резко посмотрела на меня, словно вот-вот готова была сорваться и решить их.
Я опустила взгляд.
– Моим родителям всё равно, где я. Отец, если узнает, снова изобьёт меня.
– Снова?
Я продемонстрировала совсем недавний ожог от сигареты.
 
– Пиздец! – Грет размахнулась и ударила по прутьям решетки, вопя от такой несправедливости. Видимо, эта ситуация задела её за живое. – Это он был тогда, в баре?
Я молча кивнула.
– Знала бы тогда, сама бы его отпинала. Кстати, а кто был тот парень, что вступился за тебя?
– Просто знакомый, – я пожала плечами, – у него в жизни тоже миллион проблем.
– Выглядел он не очень хорошо.
– Наверное, потому что он сбежал из психиатрической клиники, – я знала, что Грет можно доверять чужие секреты.
Она лишь молча уставилась на меня, вытаращив глаза. Для неё было слишком много новой информации.
Мимо камеры прошли двое полицейских, которые как нельзя лучше контрастировали друг с другом. Выглядели они, как Пинки и Брейн из одноименного мультфильма.
– Снова проститутки? – спросил тот, что потолще у дежурного.
Грет, которая и так была на взводе, со всей дури лупанула по прутьям решётки:
– Жирный, скоро тебя проституткой сделают!
Энн, единственным желанием которого, по всей видимости, было поспать, лишь махнул рукой, прося не обращать внимания.
– Нет, Вилли, не важно, идите уже домой. Конец рабочего дня.
Тот, что был потоньше, как-то странно на мне задержал взгляд, будто вспоминая, не видел ли раньше. А потом они оба молча удалились, не сказав Грет ни слова.
В этот момент в отделение ворвался Эмиль. Если Грет просто не хотела видеть отца, то мне было стыдно. То я устраиваю переполох в его баре и молча сбегаю, то оказываюсь за решёткой с его дочерью.
В своей любимой гавайской рубашке, на которую была накинута курточка, в очках, поднятых на лоб, он кивнул дежурному и бросил совершенно печальный взгляд на Грет, которая стояла, держась за прутья решётки. В ту же секунду, словно по волшебству, рядом оказался комиссар, который пожал ему руку.
– Райнер, – поприветствовал его Эмиль как хорошего знакомого.
– Эмиль, очень рад видеть, – ответил тот, – жаль только, что при таких обстоятельствах…
И они оба перевели взгляд на нас. Когда Эмиль увидел меня, то его глаза, казалось, полезли вслед за очками.
– Твою ж мать.
– Пройдёшь ко мне? – спросил Лоренц.
– Да, конечно, – ответил Эмиль и пошёл вслед за комиссаром.
Остановившись на секунду рядом с Грет, он по-отечески посмотрел на неё:
– Я, конечно, всё понимаю, но, может, прекратишь уже…
– Давай-давай, – кивнула Грет в сторону коридора, – ты же у нас молодец, снова всё решишь, – и наигранно чмокнула губами.
Эмиль состроил недовольную гримасу и удалился.
Он вернулся буквально через десять минут. Дежурный открыл решётку, и мы с Грет встали со своих мест.
– Ты, – кивнул Энн на Грет, – на выход.
Грет медленно вышла и посмотрела на меня.
– А… – начала было она, но Энн уже закрыл решётку.
Внутри всё перевернулось. Я почувствовала, как меня предали, выбросили за ненадобностью.
– Рут, прости, – жалобно посмотрел на меня Эмиль, – тебя скоро выпустят. Отец за тобой уже едет.
– Что?! – вскипела Грет и ударила отца по плечу, – ты сказал им её фамилию?!
– У неё в рюкзаке были документы, – остановив следующий удар, сказал тот, – всё будет хорошо.
Документы. Чёрт. Про них-то я и забыла.
Эмиль увёл дочь из отделения. Дежурный сел за своё место и уставился в бумажки. А я упала обратно на скамейку, понимая, что это конец. Эта сказка должна была когда-нибудь закончиться. Я плакала и колотила по коленям.
– Нет, нет, нет, – молила еле слышно я, но никому не было до меня дела.
В воскресное утро Хейк и Вилли, как обычно, пришли на работу, и Вилли не удержался от возможности ещё раз спросить Энна, у которого были уже синяки под глазами, кто ему вчера нахамил.
– Так что за дерзкая девочка была вчера здесь?