Краски

– Ты дверью не ошибся?
– О, и ты тут, – он пару секунд тупо пялился на меня, – девочка-недотрога. А где твоя агрессивная подружка?
Мне хотелось уйти, но он стоял прямо возле двери, и мне не хотелось толкать его, нарываясь на конфликт.
– Не твоё дело, – ответила я, сама не ожидая от себя такой дерзости.
– Ух ты, – мои слова сработали на него как пощёчина, – какие мы дерзкие.
Он подошёл и нагнулся к моему лицу. От него несло алкоголем.
– А слабо со мной повторить твой трюк с подружкой?
До меня не сразу дошло, что он говорит про поцелуй. Он подошёл ближе и вытянул губы, но я отстранилась.
– Отвали.
– Да ладно тебе, – Матиас схватил меня за шею и грубо поцеловал в губы.
– Придурок, – я лупила его плечам, – отцепись.
Его, по всей видимости, это раззадорило ещё больше. Он повернул меня, схватил за запястья, прижал к стене, и прильнул к моей шее.
– Хватит ломаться, девочка.
Он задрал на мне толстовку и в одно мгновенье, силой подняв руки, снял её.
Я кричала, но из-за громкой музыки меня вряд ли кто-то слышал. Он начал расстегивать ремень. В какой-то момент мне удалось вырваться, я нащупала в кармане перочинный нож, который прихватила, уходя из дома. В одно мгновенье я достала его, и, открыв, ударила Матиаса в живот. Он почувствовал боль и отошёл на шаг назад. Приложив руку к ране, посмотрел на пальцы и округлил глаза, когда увидел кровь. Только сейчас я поняла, что лишь слегка поцарапала его бок. В распахнутой рубашке и с расстегнутым ремнём он стоял с совершенно безумным взглядом. Царапина лишь раззадорила его. Матиас размахнулся и со всей силы ударил меня по руке, отчего нож выскочил и с лязганьем поскакал по плитке. Щёку обожгло пощёчиной. Мои крики и мольбы о помощи не прекращались, пока он целовал моё полуобнажённое тело.
Я зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела, как голова Матиаса отходит чуть назад, а после со всей дури влетает в стену возле меня. Он без сил упал на пол, а прямо за ним, тяжело дыша, стояла Грет.
– Конченый придурок, – она несколько раз ударила его ногой, – сука!
Я подняла и быстро надела толстовку. Ножик я подняла и спрятала обратно в карман.
– Спасибо, – заплетающимся языком сказала я, – спасибо.
– Порядок? – спросила Грет так, словно была солдатом на войне, четко выполнившим инструкцию.
Я неуверенно кивнула.
– Поехали отсюда, – она мотнула головой в сторону выхода, – скажу Киппу, чтобы эту мразь больше не пускал.
Увидев, что Матиас пытается подняться, издавая нечленораздельные звуки, Грет снова взбесилась и ударила его в печень с ноги.
– Сука! – выкрикнула она.
После мы вышли из туалета и пробрались через толпу к выходу.
– Кипп, у тебя там животное в туалете, прибери, – крикнула Грет, и мы удалились.
– Ты точно в порядке?
– Да, всё хорошо.
Всё катилось по наклонной.
– Если бы мы были в компьютерной игре, ты бы уже потеряла две жизни из трёх, – улыбнулась Грет, – у тебя талант находить проблемы.
Я почувствовала себя неловко. Действительно, сколько можно меня спасать?
– Да ладно, не парься, – Грет по-дружески похлопала меня по плечу, – всё нормально.
Я обронила еле слышное «спасибо».
– Пошли прокатимся, – она взяла шлемы и протянула один мне.
На улице уже было темно. Горели фонари, моросил еле заметный дождь. Я, замерев, стояла рядом с байком и смотрела на хаотичный рисунок на шлеме. Разноцветные линии петляли из стороны в сторону, поверх них были нанесены надписи на английском, корпус украшали несколько странных наклеек. Я только что чуть не пережила изнасилование, и всё, что завоевало моё внимание – это грёбаный шлем.
– Опять ты тупишь, – вырвала меня из транса Грет, – даю слово, через пять минут ты обо всём забудешь.
Я вопросительно посмотрела на неё и забралась на байк.
Завизжал мотор, мотоцикл резко рванул с места, оставив четкие следы шин возле клуба. Следы, которые совсем скоро смоет дождь.
Грет неслась на всей скорости по улицам, обгоняя все машины, встречающиеся на пути. Она игнорировала светофоры, пешеходов, правила дорожного движения. В какой-то момент мне стало страшно. Я изо всех сил держалась за Грет, которая полностью была поглощена поездкой. Она будто слилась в одно целое с дорогой, магистраль и мотоцикл были неразделимы. Грет влилась в эту стихию и ничто не способно было вернуть её обратно в реальность. Мы выехали из Нойкёльна и доехали до Харденбергплатца. Когда мы неслись по второй федеральной трассе, дорога была пуста, Грет развила максимальную скорость. Впереди виднелась Колонна Победы. Холодный ветер обдувал тело, противные капли дождя долбили по рукам. Мои пальцы уже онемели, но я до ужаса боялась хоть на секунду ослабить хватку. Изнемогая от холода, я вспомнила про куртку. Черт, я забыла в клубе свою куртку. Слишком много там было впечатлений, чтобы вспомнить про куртку.
 
Объезжая фонтаны, проносясь мимо высотных зданий, Грет закричала. Громко и искренне. Так мог кричать человек, выигравший миллион в лотерею, или же ребёнок на американских горках. Но мы были не на горках. Мы были на пустой дороге на скорости сто пятьдесят километров в час. Я понимала её восторг, но не могла разделить его с ней.
Мне было до ужаса страшно.
Мы доехали до Парижской площади, и именно там, на одном из поворотов, краем глаза я заметила голубые мигалки. А через пару секунд донёсся звук сирен. Я крикнула Грет, что пора остановиться, но это, похоже, раззадорило её ещё больше. Она не собиралась сдаваться полиции.
Две патрульные машины ехали за нами. На свой страх и риск я оборачивалась и видела, как они несутся всего в нескольких десятках метров от нас. Голос из рупора просил нас остановиться. А Грет, эта безбашенная девка, подняла правую руку и показала властям средний палец.
– Грет! – орала я, боясь за наши жизни, но из-за шлемов, шума мотоцикла и мигалок она не слышала.
Она продолжала играть с полицией, петляя на поворотах и летя по улицам. Я думала, что ещё чуть-чуть и наш байк взлетит как самолёт с посадочной полосы. Писклявые звуки сирен, визг тормозов, оглушительный гул клаксонов раздавались со всех сторон.
Грет свернула на Вильгельмштрассе, через пару поворотов потерялась среди небольших однотипных домиков, она заезжала на тротуарные плиты, пугала бродяг и немногочисленных прохожих, а полиция так и не отставала. Я слышала крики зевак и этот нескончаемый механический голос из рупора, приказывающий остановиться.
На Кётенер штрассе Грет проезжала мимо красивого здания, где располагалось бюро по трудоустройству и агентство недвижимости. Оба здания высотой в восемь этажей соединяли лишь стеклянные переходы на третьем и пятом этажах. Между ними был совсем узкий проход, в котором находился небольшой холл, окружённый стеклянными дверьми. Грет, сбавив скорость, свернула в сторону зданий и, вновь надавив на газ, поехала прямо.
Но там же… чёртова… дверь…
Мысли в моей голове неслись в бешеном темпе, пока не раздался оглушительный звук битого стекла, а на нас не полетели сотни осколков. На моих пальцах была кровь. А впереди была ещё одна точно такая же дверь. В зеркало заднего вида я увидела, как за нами в холл свернула полиция.
Я слегка ударила её по руке, давая понять, что пора остановиться, боясь, что это раззадорит её ещё больше и она ухудшит наше и без того шаткое положение.
Как только Грет своим байком пробила вторую стеклянную дверь, я открыла глаза и увидела, как с той стороны узкого прохода с визгом тормозов останавливается вторая полицейская машина.
На мгновенье мне показалось, что Грет протаранит и её, но она, к моей радости, вдарила по тормозам. Байк зашатало из стороны в сторону, он, оставив длинный след на полу, развернулся боком к патрульной машине и, наконец, остановился.
Меня трясло. Я кое-как отцепила руки от куртки Грет, серьёзно переживая, что оставила на её теле синяки. Грет же замерла на месте. Из машин с двух сторон выбежали обермейстеры с пистолетами наперевес.