Глазами сокола (СИ)
По словам людей, чьи досужие сплетни она волей-неволей слушала, путешествуя в плетёной корзине, как фермерская курица, в Эствеврии правила королева Селеста – законная наследница короля, которого многие звали Безымянным. Но если сама королевна, – истинная правительница Эстеврии,– была сейчас здесь, кто сидел на соколином троне? Сердце её было тревожным. Ей так хотелось бежать со всех ног в своё королевство, приказать звонить в колокола, войти в тронный зал и возгласить: «Я истинная королева! Я Селеста Соколица!», свергнуть самозванку и найти способ снять проклятье вечной зимы со своего любимого города! Но как она могла, если вот-вот (королевна была в этом убеждена), она вновь обернётся бессловесной тварью? Разве может она кого-нибудь защитить в этом обличье? Такие мысли и рассуждения строились в голове королевны, вставая друг за другом перед её внутренним взором. Так её учили: взвешивай свои решения, смотри на них со всех сторон. И она не видела другого выхода, кроме как довериться охотнику, приютившему её. Какие ещё пути были перед ней открыты? Но захочет ли этот человек возиться с ней и её проклятьем?
Она плохо выносила одиночество. Она не привыкла к нему. И сейчас королевна прислушивалась к тишине – неудобной и непривычной. Сама того не понимая, она искала среди звуков утреннего дома следы чьего-то присутствия. И она их нашла: где-то внизу (под комнатой, в которой оставил её охотник) слышались тихие, но отчётливые звуки шагов. Это открытие и взволновало её, и обрадовало: она не была здесь одна.
Наверное (рассуждала девушка), то занималась утренним туалетом хозяйка дома – женщина на вид не опасная. А значит, не будет большой беды, если Селеста спустится и поздоровается.
Выросшая вдали от человеческих бед, королевна не задумывалась в тот миг о вещах, о которых (почти наверняка!) задумалась бы девушка обычная. Например, о том, как она объяснит своё присутствие в доме, и что может подумать вдова-хозя йка о ней и её добродетели. В наивности своей (ещё совсем детской в вопросах людских суждений), королевна полагала, что достаточно будет прямо держать спину, говорить искренне и судить справедливо, чтобы выглядеть достойно. Да, и чего, право, скрывать, любопытства в ней было столько, что хватило бы на пятерых юных девушек, – существо от природы весьма любознательных!
Она спустилась вниз по скрипучим ступенькам (и как только охотник мог двигаться по ним совсем бесшумно?). Хозяйка уже заметила её приближение, когда королевна, кутаясь в тонкое одеяло, вышла осторожно, и, едва касаясь досок пола озябшими босыми ногами, зашла на просторную, но скромную кухню.
И прежде, чем Селеста успела открыть рот, чтобы представиться согласно этикету (человеческие слова, особенно из чужого языка, всё ещё требовали от неё усилий неимоверных), женщина воскликнула:
– Божички! Дитя, ты же так совсем замёрзнешь!
Селеста лишь робко улыбнулась в ответ: ей и вправду было очень холодно…
Глава 9. Слухи о князе
Сириус был озадачен… И то, о чём он размышлял, перебирая в руках ткань женского шерстяного платья и мех серой, как подтаявший снег накидки, не просто так волновало его.
– Вы слышали, что говорят нынче люди? – спросил довольный (ещё бы: часто ли у него находился покупатель на полный женский наряд, да ещё и не из дешёвых!) и повеселевший торговец.
Сириус не осень хотел знать нынешние сплетни (люди говорят о чём-то всё время, и не всегда обоснованно), но приземистый, толстоватый мужичек уже не мог остановиться. Он склонился над прилавком и с видом заговорщика (можно подумать кто-то был против того, что он повторит досужую сплетню проезжих зевак) почти прошептал:
– Медный князь ищет наследника Вольфрама!
Сириус настолько не ожидал того, что услышал, что чуть не выронил кошель, в который аккуратно укладывал пересчитанную сдачу. Торговец (явно удовлетворённый произведённым эффектом) с воодушевлением продолжил. Он уже не пытался шептать и ожесточённо жестикулировал, когда в красках и лицах (с подробностями, которые ему знать было просто неоткуда) пересказывал всё что знает об удивительном событии.
По сути, его красочный рассказ сводился к следующему: самозваный князь Олидор Медный истово искал настоящего наследника Медного острова Вольфрама, сына прошлого лорда крепости. Мальчик как-то, по всей видимости, умудрился выжить и избежать участи его отца и сторонников, и теперь он угрожает нынешнему положению дел в Цитадели одним своим существованием. Оно и немудрено! Никто не будет оспаривать право Вольфрама на булаву и гарпун! Парень, определённо, жив: такие награды, какую посулил Олидор, за поимку мертвеца не назначают!
Сириус не задумывался, какой дальнейшей реакции ждал рассказчик, но, по всей видимости, не той, которая последовала… Охотник (не глядя на собеседника) собрал все свои покупки и, сохранив полное молчанье, отправился прочь.
Подобные слухи то и дело слышались ему среди соратников, на постоялых дворах и в лавках. В них редко была хоть толика смысла. Но вот теперь все обстоятельства указывали на их правдивость: кому, как не Сириусу знать, что Вольфрам Медный действительно избежал смерти в день падения Цитадели? И неужели кто-то всерьёз думает, что мальчик, всю жизнь благодаривший Господа за своё чудесное спасение, и правда желает забрать булаву и гарпун у их нынешнего держателя?
Погруженный в свои мысли, охотник привычно бесшумно вошёл в дом, но свидетелем такой картины стал лишь переступил порог, какую никак не ожидал увидеть! На большом кухонном столе, что был виден с порога, была разложена всякая утварь, а хозяйка замешивала тесто (что делала лишь на большие праздники – мука на севере была дорогой). Рядом стояла превратившаяся в девушку птица. Её волосы были собраны в неаккуратный хвост, а лицо и руки перемазаны мукой и маслом.
– Вот так надо, девочка, – приговаривала Мельба, с силой перебирая руками блестящий колобок, – это тебе не на балу плясать!
Девушка смеялась звонко и по-детски искренне. И этот смех задел Сириуса. Он тронул в нём что-то такое, чего, как ему казалось, уже не было. И от этого было и тоскливо, и радостно. И он не мог отрицать: неопрятная, в мешковатом платье хозяйки, которое было ей страшно велико, с растрёпанными волосами и улыбающимися глазами девушка была удивительно хороша!
– Сириус, милый, не стой на пороге, ради всех Святых! – окликнула его хозяйка.
Не замечавшая до этого охотника девушка тут же умолкла, а Сириус почувствовал внезапную досаду. Настолько неуместную, что корил себя за неё.
– Мы делаем пирог с почками, – сообщила хозяйка, – пожалуй, всё же я делаю…
Девушка не могла удержать улыбку, будто детская радость так и рвалась из неё наружу.
– Я просил тебя не выходить, – обратился к ней Сириус.
В его голосе не было, казалось, осуждения, но она всё равно отвела взгляд. Признаёт вину – хорошо. Может в следующий раз сделает, что он просит, это помогло бы избежать многих проблем. Вот как он объяснит, кто она такая?
– Сириус, перестань так много думать! – воскликнула хозяйка.
Сириусу нравилась простая, всегда приветливая с ним женщина. Увы, при ней он позволял себе больше, чем перед другими, отчего эмоции часто отражались на его лице помимо воли. Она хорошо относилась к нему, и, постепенно, и он стал ей доверять, будто бы они не были чужими друг другу.
– Мы с Селестой славно поболтали, пока тебя не было! А знаете, тут в деревне недалеко от ворот, говорят, поселилась ведьма неплохая… По крайней мере грыжу заговорить или любовницу от мужа отвадить, вроде бы, может… Так с вашей бедой к ней и обратиться нужно!
Девушка отчаянно замотала головой и замахала руками. Ей эта идея была не по нраву. А вот Сириусу не нравилось, что соколица рассказала всё хозяйке. Зачем было втягивать в эту историю и её? Он смотрел на девушку, и взгляд этот не сулил ничего хорошего. Слова были и не нужны вовсе: его питомица и так съёжилась, будто становясь меньше под тяжестью его неодобрения.