Как сестра (СИ)

Начал всматриваться в незнакомые лица, ища заветное. И через пять минут нашёл. Тело прошибла невероятная волна тепла от созерцания знакомой привычки закусывать губу. Она стояла у кирпичного столба недалеко от импровизированного танцпола и наблюдала за дёргающимися в порыве страсти к музыке людьми. А потом она повернула голову и увидела меня. Изумруды радостно блеснули, а губы растянулись в улыбке, освободившись от терзаний зубов. Она оттолкнулась от столба и побежала в моём направлении, лавируя между людей. Замерла в шаге, изучая моё лицо, словно хотела запомнить каждую деталь, а затем с какой-то обречённостью на лице порывисто обняла, уткнувшись лицом мне в грудь. Я обнял её в ответ, крепко сжимая моё счастье в руках.
Бельчонок, неужели тебя кто-то обидел? А меня не было рядом, чтобы защитить. Прости, родной, больше я этого не допущу.
Не знаю, сколько мы так простояли, но вот кто-то задел нас плечом и, извинившись, пошёл дальше, а Даша отстранилась от меня. Я быстро перехватил её лицо в ладони и заметил слёзы в любимых изумрудах. Где-то глубоко внутри меня разливалась лава злости на того, кто посмел заставить её глаза блестеть в этом ключе.
– Что случилось, Даш? – прокричал я, стараясь заглушить царящую тут какофонию звуков.
Она отрицательно покачала головой и, быстро смахнув слезинки, улыбнулась.
– Конец экзаменам! – развела она руки в разные стороны. – Празднуем!
И не успел я осмыслить то, что она закончила институт, и этот праздник жизни обрёл наконец для меня причину, как она перехватила мои руки и смеясь потащила меня в центр танцпола.
– Потанцуй со мной!
Даша выпустила мою руку и начала плавно двигаться и кружиться возле меня, каждый раз взмахивая волосами. В глазах светилось веселье, причём не простое, а словно она себя вынуждала, широкая улыбка тоже не вызывала доверия. Грустит о том, что закончилась студенческая жизнь?
Чёрт! Как же раздражало незнание, что творится у неё в голове, да и вообще в её жизни последние недели!
Только я хотел взять её руку, чтобы вывести в более тихое место – поговорить, как она схватила обе мои и начала их дёргать в такт музыке.
– Ну же! Танцуй! – услышал я её смех и непроизвольно улыбнулся сам.
Начал двигаться, сначала несмело, затем уловил Дашкин драйв и поймал волну звучания. Тем более она рядом, улыбается, пусть и с толикой грусти.
Танец становился динамичнее, я уже пару раз перекрутил Дашку вокруг своей оси за руку, вызывая её звонкий смех. Теперь её изумруды блестели, словно хищный огонёк глаз котёнка, задумавшего нашкодить. И при очередном развороте я прижал её спину к себе, уткнувшись носом в её волосы, вдыхая невероятный аромат, лишающий рассудка. Она откинула голову мне на грудь, а руками обхватила мои бедра, заставляя их плавно двигаться в такт её тягучим движениям.
Я положил ладони ей на талию, пальцами чувствуя обнажённую полоску кожи между краями джинсов и футболки. В паху мгновенно потяжелело. Я не задумываясь просунул руки полностью под футболку – на спину, прижимая её теснее к себе и продолжая эти нереальные плавные движения.
На музыку мы давно забили, танцуя в собственном ритме желания раствориться друг в друге.
Дашка…
Мой нереальный свет…
Как же я мог столько времени не понимать?
Она резко перевернулась в моих объятьях, так что мои руки скользнули по нежной коже и замерли на пояснице, а свои ладони она определила мне на грудь и заглянула в глаза своими простреливающими до дрожи изумрудами. Подняла одну руку и коснулась пальцем моего виска, затем оставила тёплый след до подбородка.
Где-то на краю сознания задался вопросом: что изменилось за четыре дня? Неужели она, как и я, поняла, что мы должны быть вместе?
Но сейчас мне было не до ответов. Какая разница, что её привело сюда в этот момент, если она рядом? Прижимается ко мне, прожигая сердце огнём своих изумрудов, и словно не дышит, слегка приоткрыв губы.
В то же мгновение я наклонился и поцеловал не торопясь, делился с ней своим дыханием. Впитывал в себя вкус её губ. Нежно, как никогда раньше, по миллиметру исследуя мягкие изгибы.
 
Невозможно. Мне всегда будет мало.
Поцелуй углубился, пальцы Даши уже перебирали пряди моих волос на затылке, а своими я стискивал кожу на её талии, сильнее прижимая к себе. Хочу так всегда. Мой сладкий бельчонок.
Мы целовались долго, затем прерывали поцелуй, смотрели друг другу в глаза, соприкасаясь лбами, и снова целовались. В её глазах сосредоточилась вся моя вселенная, затем она сосредотачивалась на вкусе изгибов её губ и тёплого дыхания, смешанного с моим.
В какой-то момент она отстранилась, отступив на два шага и, лукаво улыбнувшись, перехватила мою ладонь, затем, развернувшись спиной, повела меня в глубь помещения сквозь толпу танцующих людей, которая, оказывается, никуда не исчезла, пока мы пребывали в собственном мире.
А привела она меня в полумрак роскошной спальни, где главным достоянием значилась огромная двуспальная кровать.
Хм, Дашка, ты заранее знала, для чего меня зовёшь, и даже предусмотрела для этого место?
Под ложечкой неприятно засосало. Где-то внутри бродило беспокоящее ощущение. Неужели её интересует только секс? Или я – придурок, и она просто хочет поговорить в безлюдном месте.
Твою мать! Какого чёрта я веду себя как наивная девица?
Я развернулся к ней лицом, и для меня исчезло всё, словно закрытая ею дверь и щелчок замка растворили собой не только оглушающие басы льющейся из колонок музыки, но и вопросы, возникшие в моей голове. Осталась лишь она. Жизнь. Искрящаяся коварным блеском родных зелёных глаз.
Я улыбнулся, наблюдая, как она, закусив нижнюю губу, медленно стягивает футболку. Никакой привычной робости или стеснения, прямой напряжённый взгляд бесстыдного соблазнения. Безумие, грозящее разорвать моё сердце на клочки от переполнявших его чувств. Так же медленно она скинула балетки и, зацепившись тонкими пальцами за край джинсов, расстегнула пуговку на них, ширинку, а после, двигая бёдрами словно в танце, спустила их к ногам. Легко выпрыгнула и на носочках двинулась в мою сторону.
Я не шевелился. Не мог. Невероятное зрелище, заставляющее быть лишь зрителем. Не отрывая своих глаз от моих, Даша коснулась пальцами ворота моей рубашки, слегка царапнув кожу ногтями и, улыбнувшись краешком губ, начала расстёгивать пуговку за пуговкой. Когда с последней было покончено, дотронулась горячими ладонями до моего пресса и неторопливым скользящим движением провела до плеч, затем вниз по рукам, скидывая рубашку и доставляя лавину ощущений, бьющую прямым потоком вниз живота, где и без того было всё напряженно. Пальцы сжались на плечах, а влажные губы оставили жар на груди, ниже, ещё ниже, на животе, затем и руки спустились, чтобы, наконец, избавить моё возбуждение от тесноты брюк. Одним ловким движением она стянула с меня штаны и боксеры и поднялась, касаясь своей кожей моей, задевая чувствительное место, словно подкидывая дров в и так бушующий неистовством огонь.
Я сгрёб её в объятья, вжимаясь ей в живот своим желанием, и впился в манящие губы. Прерывистое, рваное, точно она задыхалась от охвативших её чувств, дыхание ласкало слух и заставляло хотеть её с каждым вдохом сильней.
Дашка!
Вдруг она отстранилась и снова лукаво улыбнулась, кивнув подбородком на постель. Раскрасневшиеся губы, темные, затмившие всю зелень зрачки с новой силой ударили по сердцу, заставляя беспрекословно подчиняться её игре.
Я снял ботинки и забрался на постель. А Дашка, быстро избавившись от нижнего белья, с невероятной грацией забралась вслед на мной, на меня, щекоча кожу кудрями своих волос. Добралась до губ и, дразня, провела по ним кончиком языка.
Чёрт, белка!
С меня достаточно!
Я обхватил ладонями её бёдра и усадил туда, куда мы без сомнения оба хотели. Она рассмеялась, одновременно с этим шумно втягивая в себя воздух и выгибая спину. А когда я начал двигаться, помогая руками её бедрам взлетать и опускаться вновь, она издала невероятный стон наслаждения, вонзаясь ногтями в мою грудь.