Убить нельзя научить. Пять книг

Кажется, она искренне переживала. Я погладила мрагулку по плечу и улыбнулась.
– Мы выкрутились. Но мне приятна твоя забота.
Слася помолчала, придвинула стул поближе и, понизив голос, предупредила:
– Будьте осторожны с этой мымрой! Гандалия на Вархаре помешана уже давно. Из-за него-то она сюда на работу и устроилась. В общем, – мрагулка заговорила еще тише, – в их родном мире на Гандалию напал насильник. А Вархар ее спас. Вот она и бегает за ним как собачонка. Все на что-то надеялась. А тут вы…
– Да уж, – только и смогла выдавить я. – Ее можно понять.
– Да ничего ее не понять, – пожала плечами Слася и совсем уж неожиданно выдала: – Такие, как Вархар, сами себе пару выбирают. И вешаться им на шею – только злить.
Я внимательно вгляделась в лицо Сласи. А она намного мудрее, чем казалась на первый взгляд! И вообще, новая приятельница нравилась мне все больше и больше. Вдохновленная моим взглядом, мрагулка немного смутилась и произнесла:
– Мне ужасно неловко. Но… В воскресенье танцевальный вечер. Поможете мне одеться? Подкраситься? А?
– Конечно, помогу, – воодушевилась я. – Заходи к пяти.
Меня сложно было назвать гуру в нарядах и макияже. Но за долгие годы жизни какой-никакой опыт все же накопился.
Меня очень вдохновляла мысль о том, что не придется собираться на бал в гордом одиночестве. И «чистить перышки» предстоит в обществе мрагулки, которая воспринималась уже почти как подруга.
Слася восторженно допила чай, еще трижды поблагодарила меня и ретировалась.
Я призадумалась всерьез. Истинная женщина ни к одной проблеме, даже к стуку Всадников Апокалипсиса в дверь, не подходит так серьезно, как к превращению обычной девушки в «мисс Вселенную»!
На наряд Сласи возлагалось несколько стратегически важных задач. Скрыть ноги, подчеркнуть стройность талии и выделить грудь так, чтобы ни один мужчина не смотрел на девушку выше шеи. Нужны акценты!
Конечно! Я вспомнила про огромную брошь с бирюзой, похожую на кусочек восточного ковра. Одна идея уже есть!
Допив чай и отложив сон, я решительно приступила к инспекции коробки с косметикой, размером не меньше иного ящика письменного стола. Сама себе ничего не покупала уже лет тридцать или дольше. Но знакомые и друзья дарили декоративную косметику на все праздники и даже без них. Ненавязчиво так намекали, что неплохо бы бросить дурить и снова начать наводить марафет.
Зачем я захватила эту коробку в Академию? Сама не знаю. Положила в чемодан машинально, не задумываясь.
Так-с… что у нас есть?
Гель для укладки бровей трех цветов, тушь, огромная палитра теней почти всех оттенков костюмов леплеров, три помады, блеск, пудра четырех цветов. Помню, приятельница гордо презентовала мне ее на очередной день рождения, а я не сдержалась, съязвила:
– Это на случай, если решу менять расы как перчатки? Сегодня китаянка, завтра негритянка, а послезавтра команчи?
Приятельница юмора не оценила. И я была жестоко наказана за попытку шутить в самом неподходящем для этого обществе. Три часа кряду усиленно пыталась не клюнуть носом на лекции о том, что вот если я загорю, а если заболею, а если пожелтею, а если покраснею от стыда… Думала, не доживу не то чтобы до следующего дня рождения, до конца нынешнего и то не дотяну. До сих пор вспоминаю тот «вынос мозга» с куда большим содроганием, чем плавки Вархара!
После ревизии содержимого «небольшой косметички», я сочла себя достойной поспать. Но судьба не согласилась с моими доводами.
Вначале, как и вчера, я еще какое-то время дергалась в постели, в ужасе представляя, что кто-то непременно да заявится в мою тихую обитель.
Немного успокоившись на этот счет, я уже было придремала, но тут над головой раздался топот. Потолок затрясся. Зазвенел стеклами книжный шкаф и зазывно приоткрыл дверцы, словно приглашал залетные томики погостить. Гардероб, воткнутый в угол, невдалеке от ванной, заходил ходуном, будто бы планировал прогуляться по комнате, размять затекшие ножки.
И я наконец-то узнала, на каком честном слове держится зеркало на стене, в нескольких шагах от двери. Оно задергалось, затряслось, странно звякнуло и поползло вниз по каменной кладке, как огромный овальный жук.
 
Тотчас обнаружилось, что зеркало крепится на четырех длинных петлях, а они исчезают в стене, словно вмурованные неведомой магией.
Каких-нибудь несколько секунд ужаса, что вся тяжесть проклятья разбитого зеркала обрушится на меня, и петли резко сократились. Зеркало заскользило назад и встало на законное место.
Да тут все веселее и веселее.
Внутренне закипая, слушала я нарастающий топот сверху и понимала – настало время выплеснуть накопленный негатив. Избавиться от него самым лучшим, самым распространенным и самым популярным способом – щедро поделиться с ближними.
Особенно учитывая, что ближние столь откровенно и беспардонно напрашиваются.
Казалось, над моей бедовой головой носился табун лошадей. Нет, даже не табун лошадей – стадо слонов как минимум. Как максимум – толпа бронтозавров прибыла из какого-нибудь мира Перекрестья на практику. А что? Их мозг, размером с грецкий орех, наверняка считал не хуже мозга скандров. К чему же дискриминация по видовому признаку?
Я заткнула уши берушами – всегда беру их в малознакомые вузы, мало ли… Но чуда не свершилось. Грохот упорно преодолевал все преграды, стремясь достучаться до усталого сознания.
В груди клокотало, в голове звенело, тело потряхивало от возмущения. Наадреналиненная по самое не могу, я быстро натянула первые попавшиеся штаны, кофту, балетки и рванула на верхний этаж.
Ну, все! Если я их не убью, то покалечу наверняка. Спасайтесь, кто может!
* * *
Не помню, как пронеслась через весь коридор до лифта и как поднялась наверх.
Здесь пол ходил ходуном. Ну прямо как мои бедные потолок и шкаф. Я добежала до дверей «виновников торжества» – оттуда слышался не только топот, но и сдавленные стоны. Замахнулась ногой, но, немного подумав, скромно постучалась кулаком. Ну как скромно? Двери затряслись, задребезжали, а одна даже слегка покосилась и жалобно скрипнула.
Открыли мне почти сразу же. И желание убивать, калечить, да хотя бы просто высказать все, что думаю, пропало напрочь.
С четыре десятка студентов метались по комнатам, схватившись за головы и нечленораздельно мыча. Что интересно, среди них были почти все знакомые мне расы. Скандры, мрагулы, таллины, сальфы, наконец, пестрые леплеры.
Только истлов не хватало.
– Что случилось? – ошарашенно спросила я. Видала я целые студенческие потоки, что пали жертвой гриппа. Видала эпидемию предэкзаменационной лихорадки, которую мы, преподы, в просторечье называем «воспалением хитрости». Но чтобы у сорока человек одновременно случился приступ головной боли… Это уже что-то новенькое в медицине и преподавании.
– Все из-за бури. Вчерашней бури… У магнетиков такое случается, – проскрипел один из таллинов. – Длится с неделю… или чуть меньше.
Мое состояние после его сообщения как нельзя лучше иллюстрировала фраза: «упала и стою».
Я устало оперлась о стену, судорожно раздумывая.
– К врачу ходили?
Зря спросила. При упоминании академических мастеров страха и электроукалывания, студенты заметались по комнатам еще быстрее, еще эспрессивней. Теперь уже не только мой потолок, но и здешние потолки затряслись. Стены загудели, а шкафы закачались, в страстном порыве сбежать, куда «стекла» в дверцах глядят. Лишь бы подальше от местного вандализма и безумия.
– Спокойно-спокойно, – попыталась я утешить болезных. – Не буду я звать вашего Мастгури.
Студенты слабо закивали в благодарность и продолжили оглушительный променад.
Надо что-то делать! Думай, Ольга, думай.
Физика тебе в помощь. Хотя… кто ее знает здешнюю физику. Может, тут и Ньютон сошел бы с ума. А, может, наоткрывал бы гора-аздо больше – восемь законов Ньютона или даже двадцать. Ведь шансы его получить яблоком по голове в Академии резко увеличивались. И не только яблоком, и не только по голове.