Анонимные грешники (ЛП)

Тор протягивает мне свою пачку сигарет, но я качаю головой.
— Что вы теперь здесь переправляете?
— Всё ещё то, на что ты согласился. Патроны на экспорт. Кокаин и таблетки для вечеринок импортируются сюда. Конечно, вместе с обычными ресторанными и гостиничными принадлежностями для Бухты, — он выпускает дым в дождь и искоса улыбается мне. — Не волнуйся, если мы решим начать торговлю русскими шлюхами, мы позаботимся о том, чтобы сначала это информация прошла через тебя.
— Звучит прибыльно.
— Звучит так, будто ты хочешь получить долю, — рычит Данте. Я оглядываюсь и вижу, как он прислонился к стенкам из рифленого железа транспортного контейнера, засунув руки в карманы. — О чем ты говорил с нашим отцом прошлой ночью?
Я не заглатываю наживку. Вместо этого поворачиваюсь спиной к штормящему морю и смотрю налево, любуясь сверкающими огнями Бухты Дьявола вдалеке. Перед ней темной тенью вырисовывается Дьявольская Лощина, а наша старая школа, Академия Побережья Дьявола, возвышается над ней, как ядовитая вишенка на торте. Моя шея вытягивается прямо вверх, взгляд останавливается на церкви моего отца. Затем сосредоточиваюсь на мысу перед ним, где в среду утром я наткнулся на последнюю шлюху моего дяди, стоявшую слишком близко к краю. Я едва успел разглядеть её, только копну светлых волос, выглядывающую из-под её толстовки, и ещё раз бросил на её лицо короткий взгляд, когда я повернулся, чтобы уйти. Обычно этого было бы недостаточно, чтобы узнать её с другого конца обеденного стола, как я сделал прошлой ночью. Но потом, когда она пристально посмотрела на меня с другого конца комнаты, я сразу узнал эти глаза. Глаза цвета теплого виски.
Я засовываю руки в карманы пальто, подставляя спину воющему ветру. Партия подстать старому ублюдку — она точно горячая штучка. Это гребаное красное платье, которое обтягивало ей, Господи, у любого мужчины с пульсом встал бы при виде этого зрелища.
— Кстати, о твоем отце, вижу, он уже нашёл себе новую шлюху, жаждущую его денег, — протягиваю я, лениво переводя взгляд обратно на Тора. — Они становятся моложе с каждым годом.
Он хихикает.
— Да, моложе и сексуальнее. Хрен знает, где он её подцепил.
— В смысле?
— Обычно девочки Большого Ала — клубные крысы. Знаешь, те, что слоняются по VIP-зоне в клубах, пытаясь найти того, у кого карманы хорошо набиты. Но Аврора? Я никогда раньше не видел её, — он выбрасывает окурок сигареты под дождь и прячет подбородок в ворот куртки. — И поверь мне, я бы заметил этот горячий кусок задницы за километр, — бормочет он.
Мгновение я обдумываю этот кусочек информации. Интересно. Конечно, у неё есть все те же составляющие, что и у других, которые были до неё, светлые волосы, большие сиськи и ахуеть какие длинные ноги, но она определенно отличается. У нее более острый язык. Ухмылка покалывает мои губы, когда я вспоминаю, как вытаскивал жемчужное ожерелье Виви из её пышного декольте. И она маленькая грязная воришка.
Я снова бросаю взгляд на край утеса, и непрошеная мысль просачивается в мой мозг. Почему она хотела прыгнуть? Но я избавляюсь от неё так же быстро, как она появляется. Мне действительно наплевать на последнюю пиявку моего дяди. И, кроме того, я бы тоже покончил с собой, если бы моим единственным выходом из Дьявольской Ямы было отдать свою девственность семидесятилетнему подонку.
Сотовый Тора жужжит у него в кармане. Он вытаскивает его, смотрит на экран и стонет.
— Работа, — ворчит он, прежде чем нырнуть обратно в помещение. Теперь остались только я и Данте, и я понимаю, что последние несколько минут он был ужасно тихим.
Мы встречаемся взглядами, и его взгляд темнеет.
— Почему ты на самом деле здесь, Анджело?
Возвращая своё внимание к морю, я провожу костяшками пальцев по бороде и стискиваю челюсть.
— Данте?
— Да?
— Не лезь не в своё, блять, дело.
Не оглядываясь, я протискиваюсь мимо него, захожу в бар и направляюсь к двери. Когда прохожу мимо, Тор хватает меня за руку, отрывает свой сотовый от уха и одними губами спрашивает: — Куда ты?
 
Я достаю стопку визиток из нагрудного кармана и бросаю их в чашу для чаевых.
— На обеденную встречу с кланом Лощины.
— Скажи Бенни, что он должен мне сорок штук за игру в покер на прошлой неделе, ладно?
Я киваю, затем продолжаю идти.
— Ты придешь завтра на воскресный обед? — кричит он мне вслед.
Стон вырывается из моей груди. Клан Бухты обожает гребаные посиделки. Я бы предпочел придавить свой член дверцей машины, но вместо того, чтобы сказать ему это, я поднимаю руку в знаке согласия и вылетаю на парковку.
Проскользнув в машину, я тяжело выдыхаю. Дождь хлещет по лобовому стеклу, а ветер угрожает сорвать боковые зеркала. Блин, эта погода. Я завожу машину и мчусь сквозь шторм, виляя по дороге, прорезанной в скале, по которой я буду ехать, пока не окажусь на самой высокой точке Дьявольской Ямы. Чтобы добраться до Дьявольской Лощины, нужно подняться на вершину утеса и срезать путь через скалы, прежде чем свернуть на узкую извилистую улочку, ведущую вниз, к расположенному внизу городу. Местные жители называют её дорогой Ангела Смерти, потому что при малейшем превышении поворота сам бог нависнет над твоим плечом.
Это должна быть веселая поездка.
Двигатель стонет на подъеме, а радио потрескивает, пытаясь найти сигнал. Я барабаню пальцами по рулю и пытаюсь вспомнить, когда в последний раз видел Висконти с Лощины — я вижу их намного реже, чем мой брат Раф. Такое ощущение, что он устраивает вечеринки с ними раз в две недели.
Ах, да, это было несколько месяцев назад. На вечеринке по случаю помолвки Кастиэля. Он женится на русской с кислой миной на лице, которая ненавидит его так же сильно, как он ненавидит её. Она наследница компании Водка Ностровых, так что это ещё одно деловое соглашение. Здесь нет ничего удивительного — единственные люди в этой семье, достаточно глупые, чтобы жениться по любви — это Донателло и Амелия.
И моя мать.
На вершине утеса вдалеке маячит знакомое здание, становящееся всё ближе с каждым взмахом дворников. Стон срывается с моих губ. Конечно. Я забыл, что мне нужно будет проехать мимо церкви моего отца по дороге в Лощину, и, блять, у меня нет сейчас энергии на то, чтобы разбираться со всеми воспоминаниями, которые она вызывает во мне прямо сейчас. Когда я прибыл на побережье в среду, я решил сделать то, что делаю всегда: направиться прямо в церковь, ещё до того, как оставить свои сумки в отеле Grand Visconti. Выбросить весь гнев и горькую ностальгию из моего организма, прежде чем я окунусь в семейные посиделки, воздушные поцелуи и светскую беседу. Но как оказалось некто уже был на моём обычном месте, и она оказалась настоящим отвлекающим фактором.
Объезжая кладбище, я замечаю машину, припаркованную у входа. Странно. Единственные люди, похороненные здесь за последнее столетие — это Висконти, и единственная причина, по которой местный житель посещает могилу Висконти — это помочиться на неё. Может быть, во мне проснулся территориальный инстинкт, оставшийся с тех пор, когда мне действительно не было насрать на это место, но я замедляю машину, а затем полностью останавливаюсь под ивой. Увеличивая скорость дворников, я вглядываюсь сквозь ветровое стекло и низко нависающие ветви, пытаясь понять, кто в машине. Фары включены на дальний свет, отбрасывая желтый отсвет на покосившиеся надгробия, утопающие в грязи, а из щели в окне со стороны водителя вырывается небольшая струйка дыма. Высовывается мужская рука, стряхивающая сигаретный пепел на гравий.
Сжимая руль, я хмурюсь и наклоняюсь ближе, пытаясь получше рассмотреть, кто находится в машине, и понимаю, что их головы повернуты, словно они смотрят направо. Я прослеживаю за их взглядом через дорогу. Автобусная остановка пуста, но телефонная будка рядом с ней нет.
Я хмурюсь ещё сильнее. Господи, кто, блять, пользуется телефонной будкой в наши дни? Мерцающая лампочка, встроенная в крышу, освещает силуэт. Женщина с длинными светлыми волосами и гибкой фигурой.