На пути к мышлению или интеллектуальные путешествия в страну Философию

Другими словами, он открыл, как функционирует кровеносная система, но дал не совсем корректный ответ на вопрос, почему именно она так функционирует. Можно сказать, что отец физиологии пытался дать физиологическим процессам метафизическое объяснение и это ему не совсем удалось. Тем не менее, это никоим образом не умаляет величие его научного открытия. Но важно помнить, что ложный ход рассуждения и аналитические провалы приводят чаще всего к печальным последствиям. Случай Гарвея скорее счастливое исключение из правила.
Рассмотрим в этом контексте еще один пример: возникновение египтологии как науки. Во второй половине XVIII века в Европе появилась мода на египетскую культуру. Интерес к «египетским тайнам» усиливало и влиятельное в то время масонство (египетскую символику можно увидеть и на масонских печатях). Следы «египетского культа» можно найти и в искусстве конца XVIII века. Вспомним роман Жана Терассона «Сетос, или История жизни, почерпнутая из памятников и свидетельств Древнего Египта» (1731), оперу Моцарта «Волшебная флейта» (1791), драму Тобиаса Филиппа барона фон Геблера «Тамос, царь Египта», к которой также написал музыку Моцарт, трактат Игнаца Эдлера фон Борна «О мистериях египтян» (фон Борн ввел Моцарта в масонскую ложу «Доброжелательность» и, возможно, послужил прототипом Зарастро в «Волшебной флейте»).
Все эти увлечения Египтом имели один существенный недостаток: европейцы XVIII века мало что знали о Египте. Для масонов Древний Египет и египетские ритуалы были скорее мифом, причем искусственно придуманным мифом. Ведь масоны пытались создать фиктивную историю о древности своего учения, а Египет, по их убеждению, хорошо подходил на роль древнейшего и самого авторитетного духовного источника. В целом же европейские интеллектуалы просто не умели читать египетское письмо, а доступные им античные источники были очень сомнительным ключом к его расшифровке. Поэтому неудивительно, что обелиск в центре одного из фонтанов венского парка Шенбрунн украшен псевдоиероглифами, поскольку египетское письмо было для европейцев неразгаданным шифром, просто набором символов и картинок.
Ситуацию изменил коренным образом египетский поход Наполеона 1798-1801 годов. К военному походу присоединились выдающиеся французские ученые. Таким образом, египетская кампания имела также и научно-исследовательский характер. Археологические раскопки в Фивах, Луксоре и Карнаке, находка Розеттского камня (плиты с тремя древнеегипетскими текстами), многочисленные эскизы, выполненные группой Доминика Виван-Денона, легли в основу многотомного «Описания Египта» (начало публикации - 1809 год). На этом история не закончилась. Египетский поход поразил воображение мальчика, которого звали Жан-Франсуа Шампольон. На момент завершения египетского похода ему было всего 10 лет. Уже в 16-летнем возрасте он пишет монографию «О географии Египта перед завоеванием Камбиза», которую представляет на суд Гренобльский академии, а в возрасте 19 лет (в 1809 году) становится профессором истории в Гренобле.
7 марта 1815 года в зале городской библиотеки молодой ученый имел беседу о природе языков Древнего Востока с кумиром своего детства Наполеоном Бонапартом. Наполеон меньше недели назад, 1 марта, высадился на побережье Франции (оставив остров Эльба 26 февраля). Его знаменитый поход на Париж через всю Францию только начинался. Однако, несмотря на экстренную ситуацию и необходимость быстрого продвижения на север страны, император нашел время, чтобы побеседовать на темы, которые его издавна волновали. На момент этого разговора Шампольон уже три года как ищет ключи к текстам Розеттского камня. И только спустя семь лет после беседы с Наполеоном, в 1822 году, Шампольону удалось расшифровать древнеегипетские письмена и тем самым положить начало египтологии как науки.
К этому историческому экскурсу я прибегнул для того, чтобы еще раз проиллюстрировать всю сложность выяснения причин и продемонстрировать ловушки деятельности, которую называют рациональным анализом. Имеем ли мы достаточно оснований, чтобы сформулировать следующие утверждения? (1) Масонство стало причиной моды на Древний Египет и египетскую символику или (2) военный поход Наполеона стал причиной становления египтологии. Относительно первого утверждения я воздержусь от оценок и предоставлю самим читателям возможность судить. Замечу лишь, что в основу «египетского культа» была положена искусственно созданная мифология без каких-либо конкретных знаний о Древнем Египте. Второе утверждение с очевидностью мы не можем считать истинным. Здесь уместнее говорить о поводах, мотивах, стимулах, а не о причинах. Но для этого важно установить, что такое причина и чем именно причины отличаются от поводов и предыдущих факторов и событий. Этим и занимается философия.
 
Простая, но очень важная истина заключается в том, что успешное поведение имеет непосредственную связь с ясным и упорядоченным мышлением. Беспорядок в голове влечет за собой и беспорядок в практическом поведении.
 8. Философия - это средоточие критического мышления 
С самого своего рождения философия выступала против господствующих догматов и предрассудков. Из-за этой преданности критическому мышлению философам часто доставалось от страстных сторонников священных традиций. Философия является средоточием критического мышления, представляет собой источник неустанного вопрошания. Если положить предел критики (и самокритики), то это лишь навредит самой природе рациональности. На этой истине ставил особое ударение Иммануил Кант в конце своей «Критики чистого разума». Свобода и критическое мышление напрямую связаны друг с другом. Ведь любое рациональное исследование предполагает свободу мнений, право выдвигать те или иные тезисы и защищать их с помощью аргументов. Сегодня нам как никогда необходимо критическое мышление, чтобы противостоять разнообразным попыткам манипулятивных и идеологических воздействий.
Критическое мышление - это оценка наших способов получения и обработки информации, наших способов восприятия и рационального познания. Критическое мышление -это мышление, которое может корректировать само себя, обнаруживая и исправляя собственные предрассудки, сбои и когнитивные искажения. Оно открыто к контрдоводам и контраргументам. Такая открытость предполагает, в свою очередь, готовность ставить под сомнение и перепроверять любые утверждения.
Именно благодаря тому, что критичность является одним из проявлений свободы мышления, философы всегда враждебно относились к любым идеологиям. Ибо суть каждой идеологии заключается в том, что ее создатели уже имеют ответы на все вопросы и пытаются навязать свои взгляды другим людям. Идеологические построения обычно имеют сугубо прикладное, технократическое значение. А философы никогда не удовлетворяются существующими ответами, они пытаются сломать господствующие стереотипы и открыть новые возможности для понимания и действия. Для философов наиболее подозрительным кажется то, что многие воспринимают как очевидное. Но в этом также заключается сила философии: она мотивирует научный поиск. Она не дает нам останавливаться на достигнутом. Философское мышление помогает нам понять, что в мире есть много вещей, которые казались нам известными и очевидными, а на самом деле они нам почти неизвестны и совершенно неочевидны.
В какой-то мере работу философа можно сравнить с практикой выявления и опровержения ложных очевидностей. Порой это раздражает. Зачем подвергать сомнению очевидные вещи? Задающий подобный вопрос должен обратить внимание на то, что большинство современных манипуляций общественным мнением происходит в форме апеллирования к очевидному. И здесь задача и даже обязанность критически мыслящего человека состоит в том, чтобы решиться на борьбу с этими идолами толпы.
Патрик Гриффин (Patrick Griffin), известный специалист по оценке навыков, необходимых в XXI веке, утверждает, что критическое мышление станет наиболее востребованным навыком ближайших десятилетий. Наше местонахождение и ориентация в мире определяются нашим отношением к информации, подчеркивает он. Главная задача школы и университета в ближайшее время будет заключаться в том, чтобы помочь учащимся и студентам стать мотивированными и самостоятельными индивидами. Гриффин приводит любопытные данные: на сегодняшний день в США 18 % судебных дел рассматриваются без привлечения адвокатов. Люди сами защищают свои права. Они ищут нужную им информацию в интернете и обращаются в юридические фирмы только за консультацией. Точно так же и в медицинской сфере все больше людей занимается самодиагностикой и ходят к врачам только для подтверждения собственного диагноза. Сегодняшние профессионалы все меньше выступают в роли носителей информации и все больше выполняют функции консультантов.