Последний повелитель Марса (СИ)
— Но мистер Макфи, сэр…
— НЕ СЭРКАЙТЕ МНЕ ТУТ! ПЭР ХАРРИНГТОН ЗАПРЕТИЛ! ПУСКАТЬ! ВАС! В КАРЬЕР! ОТНЫНЕ! И НАВЕКИ!!!
— Но моя машина…
— УБИРАЙТЕСЬ ОТСЮДА! СЕЙЧАС ЖЕ!
Уэллс постоял несколько секунд, потерянно уставившись в пол. Затем с отчаянием поднял глаза, но увидев яростный взгляд управляющего, поспешно опустил их обратно. Молча повернулся и покинул помещение. Я вышел за ним.
<a name="TOC_id20231594" style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium; background-color: rgb(233, 233, 233);"></a>
<a name="TOC_id20231596"></a>ГЛАВА СЕДЬМАЯ
в которой Джозеф Дрейк легкомысленно развеивает
нависшую над экспедицией угрозу
Кажется, Уэллс был на грани срыва. Глаза его покраснели, слёзы выступили на них. Стесняясь своей слабости, он отвернулся от меня и некоторое время мы так и стояли — он, спиной ко мне, борясь со своим угнетённым настроением, а я раздумывая, как быть дальше.
Я решил нарушить тишину:
— Чего это он так на вас взъелся, мистер Уэллс?
— Неделю назад у меня взорвался резервуар со смесью для движителей. Взрыв был очень мощный. Никто не пострадал и я думал, обойдётся. Но, как видите, Джозеф, сэр Харрингтон, очевидно, не может поступиться престижем предприятия ради науки.
Я присвистнул:
— Это настолько опасно? Мы как будто на пороховой бочке?
— Нет, не совсем так. Этот резервуар — из первых, изготовленных мной. Можно сказать, опытный экземпляр. Ныне они доведены до совершенства и едва ли могут взорваться без причины.
В общем-то он и раньше предупреждал о том, что опасность для жизни существует.
— Что же мы будем делать дальше, мистер Уэллс?
— Я уже даже и не знаю… — он взглянул на меня очень грустно, — Едва ли мы сможем убедить сэра Харрингтона позволить нам отправление из его карьера. Будет хорошо, если нам позволят просто забрать машину без разбирательств и расследований…
У меня появилась идея. Всё выглядело как шальное безумие, но...
— А как быстро вы планировали отправиться?
Он махнул рукой обречённо.
— Что уж о том говорить, коли мы лишены машины.
— Ну а всё-таки?
— Она полностью готова к запуску! Абсолютно! Движители заправлены, резервуары заполнены водой, гелием и водородом. Прямо хоть сейчас и взлетай.
Я внимательно оглядел здание. Массивная деревянная дверь, ведущая в тамбур, была открыта настежь. С внешней стороны на ней были скобы, в которые продевался толстый брус, когда дверь необходимо было запереть. Сам брус стоял неподалёку, прислонённый к стене. На петле болтался открытый навесной замок. Кодовый “Эврика”, американский. Серьёзная вещица с несметным количеством комбинаций.
— А давайте и улетим прямо сейчас, мистер Уэллс, а? Как вам такое предложение?
Он посмотрел на меня недоверчиво. Как ребёнок смотрит на старшего брата, рассказывающего о встрече со Святым Николаем.
— Но… каким образом? Вы же сами были свидетелем моего… гм… отстранения…
— Очень даже запросто!
Я тихо прикрыл дверь. Взял брус, вставил в петли. Подёргал — держит крепко, наикрепчайше. Взял замок и защёлкнул в петле. Покрутил наборный диск, дабы спутать код.
Уэллс смотрел на мои действия с отвисшей челюстью. Я улыбнулся ему незамутнённой улыбкой озорника:
— Готово, мистер Уэллс. Пойдёмте за нашими пожитками.
— Но… он вызовет охрану и…
— Увольте! Дверь я запер. На окнах конторы решётки. До шлагбаума четверть мили. Дверь он не откроет — слишком крепкая. Даже если выбьет окно, то всё равно ни до кого не докричится. У нас есть время по крайней мере до конца смены.
Уэллс стоял оторопело и не мог решиться. Ох уж, сложные эти учёные.
— Ну? Что же вам ещё не нравится?
— Н-не знаю… Это, право, какое-то мальчишество и авантюра.
— Вам что важнее? Лететь? Или чтобы всё было исключительно по-взрослому? И я уже навесил замок на дверь, так что обратной дороги нет. Давайте не будем терять времени, сэр.
Уэллс предпринял последнюю попытку остаться в границах прежней реальности:
— Ну а если нас поймают? Что тогда?
— А и ничего! Скажем, ушли от мистера… этого, как его там? Макфи, ага. Решили забрать ценные научные приборы с машины, раз уж нельзя использовать её. А то что его кто-то запер — так мы и ведать не ведаем, мало ли кто это мог сделать после нас. Эвона, въезд даже не охраняется толком.
Он кажется принял этот поворот судьбы. Плечи его расправились, безвольно сгорбленная спина стала прямой, выражение лица — твёрдым. Наши взгляды встретились.