Память Древних (СИ)

— А если, — не давая Тальваде уйти, затараторила Данан, — я захочу увидеться раньше. Спросить… совета… об ордене и не только… и, может, поговорить про Редгара — ну, знаете, я-то знала его хорошим командором, а вы все время говорите, что он трус и… Словом, могу я…
— В любое время, — улыбнулась Тальвада, пресекая внеплановую исповедь. — Ты теперь командор Смотрителей Пустоты. Я так и быть, сообщу об этом Гартамасу. Тебе отныне открыты двери в каждой стране, Данан, — добавила эльфийка серьезнее. — Успей заглянуть за них. Времени не так много.
Данан кивнула. Её губы сами собой вытянулись в хмурую прямую линию. Тальвада хлопнула чародейку по плечу и направилась прочь.
Данан провожала её взглядом, а, услышав оклик любимого гнома, заторопилась вперед. Хольфстенн, Жал и Гарн с еще восемнадцатью ведомыми смотрителями Пустоты уже ждали верхом.
Чародейка ловко поднялась в седло и велела держать умеренный темп.
Привал застал их уже вечером. Данан кинулась по привычке сучить руками, активно участвуя во всех приготовлениях к биваку. Хольфстенн, улыбаясь, подошел ближе и тонко намекнул, что командоры так не делают, если только не путешествуют одни. Жал уже разговаривал с Гарном, страшно пугая его сточенным эйтианским зубом, и говорил, что было бы неплохо подготовить для ночлега. Гарн не хотел, чтобы его учил «какой-то проходимец», но «проходимец» отвечал тем, что отлично знает повадки и привычки леди-командора.
Удостоверившись, что все относительно нормально, Данан поблагодарила Стенна и, уединившись, развернула сведения, собранные подданными Тальвады.
Было темно, Данан развесила привычные огоньки-светильники и углубилась в чтение. Гарн подошел первым, спросил, не надо ли чего леди-командору. Чародейка едва не огрызнулась: «Вот у неё и спросите!». Но, честное слово, они же не виноваты в её назначении. Посему Данан ответила, что все в порядке и ей просто нужно отдохнуть. Гарн кивнул:
— Мы на подхвате. Если что понадобится — позовите нас, командор.
— Да, — отозвалась Данан и вдруг решилась на фразу, которую, как урожденная августина, должна была освоить с детства, если б не Цитадель Тайн. Прочистив горло, чародейка учтиво кивнула и добавила: — Можешь идти.
Гарн воспринял это совершенно спокойно и направился к остальным. Впрочем, почему и нет? — задумалась Данан, наблюдая. С поста лейтенанта его ведь никто не снимал.
Все, выполняя пожелание командора об отдыхе, внезапно оказались чем-то заняты. Данан осмотрелась: ну, все как обычно, она опять сидит наособицу.
Всю жизнь — наособицу. Сначала в семье, потом среди магов, потом среди товарищей, теперь — среди Смотрителей. Чертов Диармайд! Он ведь обещал ей! Или нет? Или они просто делились планами? Чародейка напряглась, стараясь вспомнить. Может, это архонт нашептал ей, что Диармайд пообещал отправить её в Цитадель? Данан прислушалась к себе, замерев каждой клеточкой тела. Нет, в голове тихо и свободно. Так тихо, как не было со времен, когда она вела жизнь чародея в Цитадели Тайн.
Цитадель, сладко подумала женщина. Другая жизнь, где она не зависела от зелий смелости Хольфстенна, носила длинные волосы, упражнялась с Клейвом духовным мечом, вспоминала Пророчицу Митриас в молитвах, а не в ругательствах вместе с её «сиськами», «задницей» и еще какими-нибудь частями…
Проклятье, Дей не мог не знать, чего она хочет! Это, наверное, была его месть: он не хотел быть королем, и она не спросила его. Она не хотела иметь больше ничего общего со смотрителями Пустоты, и уж тем более командовать ими! И он тоже не спросил. Может, ему нужен свой, надежный человек на этом посту? Или, может, Дей в самом деле думал, будто этим командорством облагодетельствует её, отблагодарит, окажет честь?
Наверное, для кого-то высокий статус в самом деле является причиной для счастья и гордости, но она, Данан, не из их числа. Её радовало, что больше не приходилось носить ордовир, что у неё больше не было хозяина — колдуна, командира или мужа, — что в голове не звучал настойчивый низкий тембр Темного, который и её звал темным чародеем и толкал к самым опасным поступкам в мире магии. Её кровать не была пустой, во всяком случае до сего дня, и у неё все еще были друзья, не отвернувшиеся от того, чем она стала. Даже Жал, понимала Данан. Он может перестать быть её любовником, но если однажды их еще сведет жизнь, она сможет на него положиться.
 
Хотя бы в одном.
Жал и Стенн подобрались неслышно, с обеих сторон, откровенно дурачась. Данан, однако, внезапность не проняла. Мужчины пристроились с двух сторон от чародейки с едой и подогретым вином. Жал тут же спросил, что она такое интересное читает.
— Это про Фирина, — отозвалась Данан, протягивая товарищу тут же наспех скомканный сверток. — Фирин сказал, что он происходит из семьи Илласэйл, и Тальвада почему-то решила это проверить.
Жал, разворачивая листок, сделал вид, что ужасно увлечен этим, стараясь не выдать себя.
— Согласно тому, что нарыли её смотрители, род Илласэйл сыграл большую в истории высоких эльфов. Он дал Ирэтвендилю трех королев и семь государственных советников первого ранга. В последнем поколении семьи в самом деле, как Фирин и говорил, было два сына и дочь. Дочь погибла родами, ребенок пережил мать ненадолго. Отец семейства с обоими сыновьями погиб в войне с темными эльфами в триста семьдесят восьмом году новой эпохи.
Триста семьдесят восьмом? Стенн насупился:
— Это же было сразу после Второй Пагубы… Быть не может, что он настолько стар!
Данан утвердительно покачала головой.
— Я не знаю, кто такой этот Фирин на самом деле, на то, что он застал столь давние времена, говорит само за себя.
— Что он колдун со времен Ас-Хаггарда? — недобрым шелестом спросил Жал, предполагая самое худшее.
— Что он лжец, — припечатала Данан. — Род Илласэйл прервался в той войне. А все, что было до этого, если эльфы Тальвады не врут, задокументировано.
И никогда, даже среди бастардов клана, у Илласэйлов не было мальчика по имени Фирин. Он неоценимо помог нам, и был хорошим товарищем, я не спорю и не умаляю нашей общей признательности. Больше того, уверена, у него были причины лгать…
— Но все равно неприятно? — вразнобой предположили и эльф, и гном.
— Но все равно неприятно, — согласилась Данан. Хольфстенн, погрустнев, задумался.
Мужчины более никак не отзывались. Во всяком случае, сразу: то ли потому, что нечего было сказать, то ли потому, что не хотелось думать, то ли просто потому, что были заняты ужином. Оглядев их, Данан присоединилась тоже. У них было вяленое мясо, кусок свежего сыра, который очевидно Стенн спер с королевской кухни Диармайда, немного овощей и отличное горячее вино со специями. Не то, конечно, великолепное зелье смелости, которым гном щеголял прежде, но тоже весьма и весьма достойный вариант.
Хольфстенн рыгнул, утер усы и бороду. За сутки, проведенные в Галлоре, он успел заново побрить лысину, отполировать заколки в бороде, поспать, и выглядел теперь вполне довольным жизнью. Хотя — это читалось только во взгляде — все еще утомленным.
— Что будешь с этим делать? — спросил гном чародейку, взглядом указав на сверток в руке Жала. Тот положил бумагу перед собой прямо на землю, чтобы она ни у кого не занимала рук и, тем самым, не мешала есть. Стенн передал эльфу мех с вином.
— Пока не знаю, — честно ответила Данан. — Не хочу думать об этом сейчас. Потом — может быть, да. А, может и нет. Сейчас у нас есть гораздо более насущное дело, не так ли? — Женщина попеременно посмотрела направо и налево. Задержавшись взглядом на гноме, она набралась смелости услышать ответ на вопрос, который предстояло задать.
 
— Пойдешь со мной в Калагорн?
Хольфстенн сладко потянулся с едой в руках, душераздирающе зевнул. Потом добродушно улыбнулся и качнулся, толкая Данан плечом в плечо.
— Увы, дружище. Я вообще-то с самого начала шел в Таз’Гарот, и думаю, самое время добраться домой.
Данан с улыбкой кивнула: ей оставалось только принять решение гнома, даже если из-за него поперек горла вставал ком слез.