Пленительная страсть

— Откуда тебе это известно?
— Потому что, прости меня, братишка, но мужчины думают чреслами, а не головами. Если бы они думали головами, то не вели бы себя так глупо! Говорю тебе, они ищут вслепую. В лучшем случае они найдут каких-нибудь диких пиратов и потопят их корабли. А возможно, и сами погибнут в бою. Однако я полагаю, что дней через десять они вернутся домой, беснуясь и кипя от злости. Как раз поспеют к балу у Цезаря, — легкомысленно и весело щебетала Сирена.
— Скорее всего, бала не будет.
— Бал будет. Сегодня прислали приглашение из дома Цезаря.
— Это должно быть интересно, — улыбнулся Калеб.
— Очень интересно! — согласилась Сирена.
* * *
Медленно тянулись дни. В доме ван дер Риса ожидали возвращения Ригана. Калеб ежедневно ходил на пристань, но никаких новостей не было. На девятый день он опять сидел у причала и вдруг заметил на горизонте знакомый парус. Возбужденно замахав руками, он подбежал к краю причала и замер в ожидании.
Пока корабль приближался, минуты казались часами. Наконец судно причалило.
Риган первым сошел на берег, и, как говорится, лица на нем не было.
— Ни Морской Сирены, ни человека с крюком, ни каких-либо следов, Калеб. Наверное, ветер донес слух до этого подонка — вот он и затаился или отправился в дальнее плавание. Мы наткнулись на небольшое пиратское суденышко, которое намеревалось скрыться от нас. Но мы просигналили, что у нас мирные намерения и что мы ничего не имеем против маленького фрегата без флага. Тогда они приблизились к нам и рассказали, что встречали Крюка несколько месяцев назад, но никто из них представления не имеет о его теперешнем местонахождении. И хотя все головорезы похожи друг на друга, но я уверен, что они говорили правду. Выкуп, назначенный за голову этого ублюдка, очень уж заманчив. Мы также расспрашивали в портах островов Борнео, Сулавеси, Бали, но, увы, все тщетно. Мы даже хотели отправиться дальше, к Молуккским островам и Новой Гвинее, но решили отложить эти дальние плавания на более позднее время.
— Возможно, Морская Сирена отказалась от поисков, — неуверенно заметил Калеб.
Риган обнял мальчика за плечи, и они направились в офис голландской Ост-Индской компании.
— Я так не думаю. Но в то же время я уверен, что ей было известно о нашем плавании, и наверняка сейчас, в эту минуту, она смеется над нашей глупостью. Я признаю, что было смешно отправляться в море вот так, как мы. Когда на карту ставится все состояние, то человек способен совершить много глупостей. Пиратка снова выиграла.
— Как она могла выиграть, если даже не последовала за вами? — спросил озадаченный Калеб.
— Она нас всех одурачила! — войдя в помещение офиса, Риган закрыл за собою дверь и сел в кожаное кресло. — Не подашь ли ты мне сигару, Калеб?
Мальчик окинул взглядом небольшой кабинет и направился к тяжелым деревянным полкам. Пробежав глазами по многочисленным предметам, стоявшим там, он наконец наклонился и протянул руку к квадратной кожаной коробке для хранения сигар, но вдруг, поколебавшись, вместо большой коробки взял другую, размером поменьше, деревянную. Схватив коробку обеими руками, он протянул ее менееру.
Глаза у ван дер Риса сверкнули, а зубы оскалились, как у охотничьей собаки.
— Почему ты взял именно эту коробку? — строго спросил он.
Испуганный его тоном, Калеб отступил назад, прижав коробку к груди.
— Но... вы... сказали... достать вам сигару.
— Я прекрасно знаю, что я оказал. Но откуда тебе известно, где они лежат?
— Я... не знаю, должно быть, я видел, как вы их доставали когда-нибудь в моем присутствии. Я что-то сделал не так? В этом коробке не сигары, а что-нибудь другое, чего я не должен видеть? Простите меня, менеер!
Риган устыдился, что испугал мальчика, и тон его сразу смягчился.
— Извини меня, Калеб. Все дело в том, что мой сын обычно доставал мне сигары из этой коробочки. Прежде я хранил сигары в большой кожаной коробке, но моему малышу не было еще и пяти лет, ему было тяжело поднимать ее. Потому я переложил сигары в небольшую коробочку, которую ты сейчас держишь. Когда ты вот так наклонился за этой коробкой, мне что-то показалось... я вспомнил далекие дни. Извини, если я испугал тебя, думаю, что это все от усталости. Наверное, я был слишком долго в море. Иногда прошлое так вдруг накатит, что я теряю ощущение реальности и власть над собой.
 
— Должно быть, вы очень любили своего сына, — неуверенно произнес Калеб.
— Да, очень, — тихо отозвался Риган. — Но тебе лучше отправиться домой. Увидимся за ужином. Скажи сестре, что я прибыл целым и невредимым, если она поинтересуется.
— Я обязательно передам, менеер, — ответил мальчик, закрывая за собою дверь.
Риган мерил шагами небольшой кабинет, и мысли путались в его голове. Он был уверен, что никогда не доставал сигары из маленькой коробки в присутствии Калеба. Дело в том, что Риган предпочитал марку сигар с обрезанными концами, которые хранил дома, но всегда носил с собой несколько штук в кармане рубашки. Обычные же сигары он держал в офисе, угощая приезжих купцов. Сердце бешено забилось в груди, когда одна мысль пришла ему в голову...
* * *
Легкий бриз, дующий из гавани Батавии, раскачивал китайские бумажные фонарики, которые на расстоянии напоминали сотни светящихся мотыльков, танцующих над тропическими деревьями, окружавшими дом сеньора Альвареса. Расположенный на элитной улице Лиан-авеню дом Цезаря превосходил по роскоши и красоте другие городские дома.
С просторной веранды в сад лилась музыка. Грандиозный бал удался на славу. Гости пили превосходное вино из бокалов на длинных ножках, провозглашая тосты в честь хозяина. На празднество явились все многочисленные приглашенные: испанцы, голландцы, португальцы... Даже английские и французские купцы были здесь.
Супружеская чета ван дер Рисов примерно на час опоздала, так как в последнюю минуту Ригана задержало неотложное дело в порту. Сирена не знала, что это было за дело, но настроение мужу оно порядком испортило. Лицо его было мрачнее тучи: густые брови соединились в одну хмурую линию, желваки играли на чисто выбритых щеках, а черные зрачки сузились, превратившись в колючие точки, источающие едва сдерживаемый гнев.
Перед тем как отправиться на бал к Цезарю, Сирена робко спросила Ригана, что произошло. Она даже решилась предложить не идти на бал, если ему не хочется. В ответ он расхохотался, и смех его был злым и ядовитым.
— Остаться дома?! — воскликнул он. — Никогда! Я пошел бы туда, даже если бы мне пришлось ползти.
Озадаченная Сирена села в экипаж, подобрав свои юбки и освобождая мужу место рядом с собой. Всю дорогу, до самого дома Альвареса, они ехали молча. Менеер сердито пыхтел сигарой, крепко зажав ее в зубах.
И теперь они стояли у входа в зал, где бал был в разгаре. При ярком свете свечей волосы Ригана казались серебристыми, а глаза его беспокойно обшаривали зал — не с простым любопытством, а с какой-то иной целью. Сирень поняла, что он ищет что-то... или кого-то.
Мефрау ван дер Рис раньше своего мужа заметила приближающуюся к ним Гретхен. Когда блондинка шла через весь зал, все головы повернулись в ее сторону. И тому была причина! Платье немки было попросту бесстыдным и шокирующим! Сшитое из яркого голубого шелка и украшенное драгоценными камнями по глубокому вырезу, оно плотно обтягивало фигуру, ясно показывая, что под платьем больше ничего нет. Обтягивающее платье, словно змеиная кожа, подчеркивало каждый изгиб тела вдовы, откровенно выделяя впадину между ягодицами и углубление пупка. И тем не менее, несмотря на свое бесстыдно-откровенное платье, Гретхен несла себя с таким достоинством и грацией, словно была богиней, а не потерявшей стыд распутницей. Женщины были возмущены, а мужчины очарованы.
Насмешливая улыбка появилась на лице Ригана. По оценивающему взгляду, которым он окинул Гретхен, Сирена поняла, что холмы и долины ее тела были для него знакомой территорией.