Жест Лицедея (СИ)

Охренеть! Ну ты и сучка! Сделать мне больно? Когда-нибудь я воткну тебе не в вагину, а в жопу без вазелина. Это в ответ на все твои ненормальные желания. С этой минуты (а может быть раньше) мне показалось, что мы становимся вовсе не любящими друг друга близкими существами, а этакими скрытыми противниками, которых очень крепко связывает секс и еще букет болезненных устремлений друг к другу. Хотя почему с этой минуты? Это случилось давным-давно, когда тело сусла еще не принадлежало мне. Во что я вляпался в отношениях с этой ведьмой? Хотя может я заблуждаюсь? Очень хотелось, чтобы я заблуждался на ее счет. Меня привыкают добрые отношения, без чертовщины. Возможно ли это с ней?
— Эй, проснись, мудило! — я несильно пнул охранника, завозившегося, когда Наташа проходила мимо.
О, чудо! Он открыл один глаз и что-то промычал. Вот это уже радовало. Нам очень нужен мужчина, чтобы успокоить Ирину и заняться связанным Бабашем. Я не поленился присесть на корточки и как следует растормошить его. Наташа здесь не сглупила и занялась вторым со своей ведьмачей бесцеремонностью: сначала взбодрила его оплеухой и когда тот зашевелился, дернула за ухо. Но, как ни странно, быстрее всего вернул его к жизни Лаврик. Едва наш доблестный страж увидел забавную и рогатую мордочку веса перед собой, как издал вопль:
— Черти! — и вскочил на ноги, точно его пружина толкнула.
Теперь у нас имелось два охранника, медленно, но верно приходящих в чувства. Очень быстро я ввел их в курс дела. Вчетвером мы поднялись на второй этаж. Один из стражей заново перевязал руки Бабаша, кстати очнувшегося, когда ему стянули запястья болезненным узлом. Второй обследовал мою комнату, где были разбиты стекла и осмотрел сад и прилегающую территорию из окна. Затем сообщил неприятное:
— Максима, наверное, убили, сволочи, — добавив к своему пистолету теперь бесхозное оружие Кулиева, побежал к лестнице, чтобы разобраться в произошедшем в саду.
— Мам, ты иди в свою комнату и сиди там, — сказала Наташа, когда второй охранник увел Бабаша вниз. — Мы с Сашей придем через полчаса. Он мне магию в саду покажет — здесь такое делать опасно. И поучит кое-чему. Хочу в Петербург прибыть уже умеючи кое-что.
Завязывая халат, я едва не рассмеялся: как быстро сестренка превратилась в хитрую некоторых вопросах, похотливую стерву. Ирине Львовне идея дочери сильно не понравилась, и лишь после того, как я ее убедил, что все связанное с нападением полностью закончилось (хотя мы еще не знали, что творится в саду), она кое-как успокоилась, попросила у меня сигарету из коробки «Граф Орлов» и удалилась в свою комнату.
Охранник, выбежавший в сад, тот рослый бородатый — его звали Игнат — оказался прав. Их товарища, дежурившего ночью в беседке, застрелили. Скорее всего он погиб в перестрелке с Кулиевым, заметив того, крадущемуся к двери в наш особняк. Все-таки этот Бабаш резвый малый: с пятидесяти метров невезучего Максимку точно в грудь двумя выстрелами. Потом еще успел открыть дверь и бросить склянку с алхимической гадостью раньше, чем отреагировали люди Лапина. Хотя нет, вру… Полноту картины дополнил еще один труп, который я увидел чуть дальше: азиат, явно друг Бабаша, он лежал на клумбе с дыркой во лбу. Значит, Макс успел кое-кого прихватить, отлетая на Небеса.
— Точно больше никого нет? — спросил я Игната, придирчиво оглядывавшего садовые заросли.
— Вроде как… — он с опаской покосился на весса, наверняка казавшемуся стражу проявлением нечистой силы.
— Его не бойся, — успокоил я. — Это редкий зверь из Мадагаскара. Магической природы. Практически безвреден. Ладно, мы с Наталией Владимировной пройдемся немного, а ты ступай в дом. Приведи в чувства дворецкого — он в коридоре лежал. Жандармов пока вызывать не надо.
И мы пошли к морю. Пару раз я обращался к интуиции на предмет возможной опасности — она молчала, как и Наташа, шедшая рядом. Конечно, трахнуться перед нашей разлукой, было не только ее желанием. Мне того хотелось ничуть не меньше. Еще я поглядывал на блаженную улыбку на ее губах, и мне сильно захотелось дать ей сначала в рот. У девочки уже имелся начальный опыт, почему бы его не развить? Но Наташа — сучка не во всем предсказуемая, поэтому я решил прибегнуть к той самой хитрости, которая себя прекрасно зарекомендовала в наше первое бесстыжее и прекрасное знакомство.
 
— Слушай, детка, нужно чтобы ты хорошо, пососала, — сказал я, приобняв ее и направляясь к зарослям тамариска, поднимавшийся у самого берега. — Ты же понимаешь, чем лучше ты сосешь, тем дольше потом стоит член.
— Я не пойму, откуда тебе все это известно? Ты же всегда был задротом, — с раздражением сказала она. — Давай, признавайся, откуда знаешь?
— Книжки на этот счет читал. Много хороших книжек, — потешался я, чувствуя, как напрягается мой воин. — Потом я тебя еще многому научу. Пососешь?
— Да, если это так важно, — согласилась она.
Я обожаю таких девочек, которые вообще без проблем на этот счет. И я пошел в желаниях дальше:
— А в попу хочешь попробовать? Это так классно! Еще лучше, чем в киску!
— Ну, нет. Не сегодня. Давай, когда вернусь с Петербурга, — снова согласилась она.
Моя ты прелесть! Как говорится, девчонка хоть куда! Я в шоке от сестренки!
Слева, там, где берег соединялся с морем, появился краешек солнца, и мир вокруг наполнился светлыми красками. Какое приятное время, время очень удачное для минета ведьмочке. Устроившись под кустом на песке, я развязал халат и спустил трусы.
— Что-то он у тебя больше, чем вчера, — заметила Наташа, присев рядом и взяв его ладошкой. — Прямо в рот брать? — наклонившись, уточнила она.
— А чего тянуть. Ты только Лаврика отгони, — посоветовал я. — Как-то он странно поглядывает, — меня даже возникла забавная мысль: пока ведьмочка будет занята моим членом, весс подкрадется сзади и вставит ей. Вот было бы весело!
— Лаврик, иди туда, — она махнула рукой на тропу, следи, чтобы сюда никто не пришел.
Фамильяр, недовольно мявкнув, опустил длинные уши и поплелся за куст.
Я вздрогнул от первого прикосновения ее губ. Как же это божественно! А когда она полностью вобрала головку в ротик и начала посасывать, мой член окончательно одеревенел, и каждое касание ее язычка было столь чувствительным, что волосы вставали дыбом.
— Глубже, моя девочка, бери его глубже, соси сильнее, — инструктировал я прилежную ученицу. — Не забывай его вытаскивать из ротика, чтобы хорошо облизать. Это важно для его укрепления. Да, вот так, моя хорошая! Теперь кончиком языка яички, и снова в рот! Соси! О, да!
Бля, как она сосала! У меня захватило дух, и больше не было слов. От ее звонких чмоков вздрагивал живот и весь я. Трепетный жар пошел по телу сначала волной, потом завертелся, сводя мышцы живота, и я понял, что сейчас кончу. Кончу гораздо раньше, чем того хотел.
— Ах, сучка! — простонал я, кладя ладонь ей на затылок и нажимая. Тут же мой отважный боец дернулся, затрепетал, выбрасывая ей в рот море густой спермы.
Она резко оттолкнула меня и закашлялась.
— Ты дурак?! Тьфу! Кхе!.. Кхе!.. Ты вообще идиот, что ли?! — похоже, сестренке это не понравилось.
— Нет. Извини, так вышло, — я поймал ее руку и попытался, притянуть к себе. — Так иногда бывает у мужчин, когда они очень любят свою девушку. От этого они кончают неожиданно.
— Идиот! К-хе!.. К-хе!.. Тьфу!.. Идиот! — возмущалась она, сплёвывая на песок сперму. — Зачем ты голову мне держал?! Зачем глубоко так засунул?! И сукой еще назвал?!
— Наташ, я же объясняю, так бывает у мужчин. Они когда кончают, не контролирую себя, им хочется еще больше и глубже. В порыве страсти, могут говорить плохие слова. Раз я так делаю, значит, тебя очень люблю, — а что, неплохая отмазка, даже где-то близкая к истине. — И у девушек так бывает: когда они кончают, то могут от удовольствия царапаться и кусаться, — вот это, наверное, я зря сказал.
Она сняла халат и зашла по колени в море. Наклонившись, начала полоскать рот, смывать то, что так чудесно украсило ее милое личико.