Мыс альбатросов (СИ)

Он почти не помнил своего отца — тот рано скончался, но кое-что навсегда врезалось Блейзу в память: волшебные мини-спектакли, которые устраивал отец, оживляя взмахом палочки перчатки, превращая их в бураттини. (1) Сметливый дурачок Пульчинелла — любимец маленького Блейза, трусливый забияка Скарамучча, трансфигурированный из полосатой рукавички, или славный непоседа Ковьелло с беличьим черепком вместо носатой маски — все они остались в далёком прошлом, в доме с виноградником, за красивой бархатной ширмой, раскрашенной золотом.
То, что получилось у Блейза в мрачном коридоре дома Блэков, трудно было назвать куклой. Перчатка вытянулась в плоскую нелепую фигуру в чёрном платьице с заплатками. Глаза размером с булавочные головки отважно засияли.
— Найди Снейпа, «Коломбина»! — приказал Блейз, опустив её на пол. Получившееся «существо» скользнуло в проём между полом и ближайшей дверью.
Блейз зажмурился, пытаясь сосредоточиться на своей маленькой юркой шпионке. Простой заговор, отскакивающий от зубов, и он увидел мир её глазами: плинтусы, крошки, тельца мотыльков, до которых не добрались местные пауки… и наконец туфли Снейпа.
Директор привёл Роули в комнату и стал о чём-то расспрашивать. Только тут Блейз, чертыхнувшись, сообразил, что надо было наколдовать кукле уши!
Ему оставалось только наблюдать за двумя волшебниками. Через несколько минут Снейп устало прикрыл глаза и, не глядя на собеседника, ударил его заклинанием. Жёлтый дым Империуса окутал Роули мягким облаком. Голова Торфинна закачалась из стороны в сторону, словно это он был куклой. Снейп жестом указал ему на дверь, и ноги Роули, казалось, сами по себе вынесли его из помещения.
Директор, оставшись один, будто бы сдулся. В один миг перед Блейзом предстал уставший от жизни человек. Он открыл окно, впуская бледный лунный свет ноябрьского вечера. Серые пятна легли на подоконник и пол. «Коломбина», попятившись от лучей, заползла под кресло и прижалась к резной ножке, мигая глазами-бусинами. Блейз, стоящий в коридоре в нескольких ярдах от неё, задержал дыхание.
Снейп вскинул палочку и отточенным движением вызвал сияющий ярче луны патронус. Серебряная лань выслушала указания и в один прыжок вылетела в раскрытое окно. Ставни захлопнулись. Директор покинул комнату, не заметив скрючившуюся в три погибели перчатку.
Забини часто-часто заморгал, привыкая к полумраку коридора.
«Предатель, — стучало у него в голове, — Снейп совершил предательство».
Пусть Блейз пока и не понял, в чём конкретно оно заключалось.
Его помощница вскоре выползла к нему. За ней волочился хвост из нескольких «пыльных зайчиков», собранных по дороге. Забини наклонился за перчаткой, а когда выпрямился, встретился взглядом с Беллатрисой Лестрейндж.
«Вот и кровожадное чудовище, которого ты так боялась, Панси».
Губы знаменитой Пожирательницы смерти в самом деле выглядели неестественно красными.
— Что ты здесь делаешь? — спросила Беллатриса и сама же пришла на помощь Блейзу: — Заблудился? Тебе не по себе здесь, верно?
— А… о… вы совершенно правы, мадам.
Она осталась довольной его ответом.
— Как твоё имя?
— Забини. Блейз Забини.
— Иностранец, — в голосе волшебницы не было ни упрёка, ни удивления. — Следуй за мной!
Блейз подчинился, направившись за ней по погружённым в безмолвие коридорам особняка. Свечи на стенах трещали и искрили, озаряя неровным оранжевым светом портреты волшебников и волшебниц. Все они молчали, заинтересованными взглядами провожая Забини в компании повзрослевшей Беллы Блэк.
Заметив, что её спутник разглядывает встречающиеся по пути полотна, Беллатриса пошла медленнее, а потом вовсе остановилась.
— Эта дама очень похожа на вас, — сказал Забини, поравнявшись с ней возле картины, изображающей пышногрудую женщину, копна её тёмно-каштановых волос кокетливо выглядывала из-под остроконечной ведьмовской шляпы. — Потрясающе! Только взгляд у неё…
— Добрее? — снисходительно подсказала Беллатриса. — Это моя прапрабабка Кассиопея. В детстве мы с сёстрами часто спорили, кто из нас больше на неё походит. Андромеда, моя дорогая сестрица, оставившая семью ради жалкого грязнокровки, — её точная копия. Теперь она прячется где-то вместе с Реджи. Трусиха. Энди сама избрала такую судьбу.
 
— Что ж, по крайней мере портрет вашей сестры никогда не украсит эту галерею, — как бы невзначай заметил Блейз.
Миссис Лестрейндж рассмеялась.
— Какой славный мальчик, — протянула она. — Что ты думаешь о сегодняшнем вечере? А о нашем господине министре?
— Вам ни к чему проверять меня, — выдержав её острый взгляд, ответил Блейз. — Я служу Тёмному Лорду. Вас не было на моей инициации.
— Вот как? — искренне удивилась Беллатриса. — У тебя есть его метка? Как, говоришь, твоё имя?
Только теперь она по-настоящему проявила к нему интерес.
— Моя мать устроила этот вечер…
— Сирена? — перебила Лестрейндж. — Так ты её сын? Ну да, ну да. Забини… Это многое объясняет — хотя бы твою самоуверенность. Этого у твоей матери не отнять. Она уже нашла кандидата на роль следующего мужа? Признаюсь, мне не довелось познакомиться со всеми твоими отчимами. Я была немного занята.
— Зато вам повезло найти подходящего мужа с первого раза, — осмелев, ответил Блейз.
И снова Пожирательница смерти лишь расхохоталась.
— Идём. Твои друзья наверняка тебя обыскались или решили, что тобой закусил грим.
Словно в подтверждение её слов в галерее послышался лёгкий перестук когтей по полу. Блейз обернулся и увидел, что к ним с важным видом семенила Араминта Катриона — мальтийская болонка матери Панси. Одну пинетку любимица миссис Паркинсон где-то потеряла.
— Иди ко мне, Минти, — улыбнувшись, позвал Блейз. — Что, опять ускользнула от хозяйки?
Собака прижала уши и застыла у зеркала в узорчатой раме, отражающего лишь пустоту, как и большинство зеркал в доме. Она боялась подойти.
— Это можно исправить, — сказала мадам Лестрейндж, постучав по ладони волшебной палочкой. — Одно заклинание, и больше убегать не будет.
— Зачем? — весело спросил Забини, вынув из кармана найденный бубенчик. Привлечённая новой игрушкой болонка позволила Блейзу без труда взять её на руки. — Сама вернётся, когда захочет. Я скормил ей целую пачку сахарных тритонов. Я ей нравлюсь. Лучшим доказательством любви является доверие. Без него ничего не получится.
Беллатриса не ответила. Она подошла к зеркалу, внутри которого плескалась чернота, через которую едва-едва проступали силуэты, интерьер совсем других, далёких комнат.
— Доверие… — задумчиво проговорила миссис Лестрейндж, и по её ярко накрашенным губам поползла пугающая улыбка. — Почему бы и нет…
Комментарий к Глава 43 — Кукольник
1) Бураттини — итальянские перчаточные куклы. Главным героем представлений кукольников был Пульчинелла, известный в России как Петрушка. Иногда к Пульчинелле присоединялись другие комедийные персонажи, в основном мужские, но иногда и женские, например, находчивая служанка Коломбина.
========== Глава 44 — Тонкс ==========
— Нам не повезло с погодой, в остальном всё чудесно, — сказала Андромеда, поцеловав мужа в щёку. — Я люблю тебя, — и тут же попыталась убрать след от помады — безуспешно. Он уже не сотрётся. Он жёг, жёг и болел.
— Мы же волшебники, — Тед с большим трудом оторвался от бокала шампанского и поднял волшебную палочку к небу. Его рука дрожала, он слишком много выпил. А ведь Аберкромби предупреждал его: не напивайся на собственной свадьбе. — Метео Реканто! Ну вот, — произнёс Тед, обведя взглядом ещё больше сгустившиеся тучи. — Теперь всё хорошо.
 
У них всё хорошо, у него всё хорошо. Он всего-то слегка переборщил с выпивкой. Его шатало. Желудок болезненно сжимался. Тед прислонился к шершавой стене. Хотя бы минута передышки… Кто-то сунул ему под нос тарелку со свадебным тортом. То, что нужно!
— Спасибо.
— Ешь молча!
И Тед ел.
У десерта был вкус прогорклого хлеба. Похоже, отец использовал залежавшийся бисквит и старое масло. Он всегда так делал, считая, что несчастным в богадельне, где он работал, не на что жаловаться — кормят их, и ладно.