Из жизни домашних хорьков

Он сделал вид, что ничего не заметил. Статью похвалил, вычеркнул несколько наиболее острых высказываний в адрес телезвезды, сказал: «Добавь еще пару реверансиков, чтобы не только в негативе ее рисовать — и можно будет печатать».
И я пошла добавлять «реверансики»…
Джефф вернулся из управления полиции недовольный — только время зря потратил.
Брифинг оказался абсолютно «пустым». Офицер полиции по связям с общественностью заявил, что они-де уверены, будто это два совершенно разных, не связанных между собой эпизода, и в первом случае никакой попытки похищения, скорее всего, не было — ребенок просто заблудился, а потом соврал про «дядю». А во втором — да, действительно, имела место попытка похищения — к счастью, никто не пострадал; полиция ведет следствие. Но говорить о «серийном педофиле» нет ни малейших оснований.
Словом, обычная болтовня, чтобы народ успокоить.
К обеду погода немного разгулялась, в тучах появились просветы, даже солнце порой проглядывало. Да и настроение у меня стало чуть получше.
Окончательный вариант статьи Билл одобрил, написал «В печать» — так что рабочая неделя моя была, наконец, закончена. Ну, и раз так, я решила съездить домой за Гарольдом и отправиться вместе с ним на гулянку. Я уже два дня никуда его с собой не брала, и он наверняка соскучился по светской жизни!
Нет, гулянка — это не вечеринка с коктейлями, и вообще не какое-то организованное мероприятие. Просто по субботам, после обеда, владельцы хорьков обычно собираются на лужайке за университетским кампусом и дают своим питомцам пообщаться, а сами пока обмениваются сплетнями «из жизни фреток».
К тому времени, как я подъехала, на лужайке уже собралась неплохая компания: больше дюжины фреток и человек восемь владельцев. Хорьки сновали в траве, знакомились и общались — а люди, собравшись в кружок, возмущенно что-то обсуждали. Как выяснилось, речь шла о показанном позавчера по третьему каналу сюжете про хорьков (как же это я пропустила?!)
Оказывается, «эти поганые журналюги» (как выразился владелец близнецов-альбиносов Томми и Бобби) публично, по телевизору, обозвали хорьков «хищными грызунами»! Нет, вы представляете, какими-то паршивыми грызунами, вроде крыс и кроликов! Не удосужились проверить даже, а то узнали бы, что хорек — это самый что ни не есть хищник, близкий родственник росомахи (интересно — росомаха для них тоже грызун?!!!)
Впервые мне было стыдно за свою профессию. Хорошо, что здесь никто не знает, что я журналистка!
К счастью, тема разговора быстро сменилась на не менее актуальную: как отучить хорька грызть электропровод. Тут я с гордостью выложила свой (точнее, Стивена) патент: намазать провод маслом для отвинчивания приржавевших винтов. Керосин хуже: запах быстрее выветривается.
То и дело я посматривала на Гарольда — не убежал ли далеко. Но он, как обычно, играл со своей сестричкой Генриеттой, а когда она устала, начал вынюхивать что-то в траве, потом нашел подходящее место для норы и заработал лапками так, что только земля в разные стороны полетела.
Владельцы тем временем заговорили на «нехорьковую» тему — о том, какие ужасы творятся в городе. Речь шла о похищении детей в парке Баллантайн. Тут уж я навострила уши: из таких разговоров много чего интересного можно узнать!
— В полиции просто сплошные бездари сидят! — сообщила хозяйка черненького Макса (мой Гарольд с ним как-то подрался). — И работать не хотят! Ведь еще на позапрошлой неделе в парке этом ребенка пытались похитить, я точно знаю: это сынишка подруги одной женщины, с которой я в прачечной разговорилась, пока белье стиралось. Она мне все рассказала! На минутку в туалет забежала, вышла — и видит, что мальчика на месте нет, где она ему стоять велела; оглянулась — а его какой-то мужик по дорожке ведет. Ну, она закричала, кинулась к ним и пока добежала, ребенок уже один на дорожке стоял, а мужика как ветром сдуло.
— А в полицию она обращалась? — спросила я.
— Вот еще! Она сына схватила и домой побежала! Потом, правда, сходила в полицию — так ей там сказали: «Опишите мужика». А как она его опишет, если только со спины видела?! Ну мужик и мужик, с задницей!..
 
Нечего и говорить, что весь этот волнующий рассказ был тщательнейшим образом записан на диктофон. Без своих «рабочих инструментов» я из дома не выхожу — мало ли что подвернется!
Затем все начали спорить о том, почему хорькам нельзя есть апельсины — а я задумалась: как бы половчее подкатиться к Биллу, чтобы он отдал мне записи Джеффа по пресс-конференции? В сочетании с тем, что у меня в диктофоне, выйдет неплохая статья, обличающая бездействие полиции!
Но ведь он может и наоборот сделать — сказать, чтобы статью писал Джефф! Нет, этого допустить нельзя!
Я невольно взглянула на колесо обозрения — с лужайки его было хорошо видно, парк Баллантайн совсем недалеко от кампуса. И, не знаю почему, мне вдруг захотелось туда пойти. Наверное, сработало то самое «чутье журналиста», которое, как утверждает отец, у меня наследственное.
Для начала меня в парк не пустили.
— С собаками нельзя! — сказал билетер, указывая на Гарольда, который чинно трусил рядом со мной на поводке.
Я не стала читать парню лекцию по зоологии и объяснять, что фретка — это не собака, не кошка, не барсук, не хомяк, не крыса, не выхухоль — и так далее. Просто отошла на несколько шагов, посадила Гарольда в сумку и вошла через соседний турникет.
Уставший за время прогулки хорек, едва оказавшись в привычном меховом гнездышке, свернулся в клубочек и решил поспать. А я отправилась бродить по парку.
По дороге я объяснила самой себе, зачем я сюда пришла: чтобы сделать несколько снимков людей с детьми, трогательных и колоритных, а потом вставить их в статью с подписью: «Догадываются ли эти люди, какая опасность грозит их детям из-за бездействия полиции?!» Возможно, то, что у меня, помимо диктофонной записи, будет еще и готовый фотоматериал, убедит Билли отдать статью мне?
Сделав около дюжины снимков, я решила вознаградить себя за трудолюбие — тем более что снимки должны были получиться на редкость удачные: кругленькая уютная старушка с двумя внучками-близнецами; отец, вручающий сыну только что выигранный в тире приз — огромного надувного жирафа; девочка, похожая на гномика в папиной куртке с капюшоном — читатели от умиления прослезятся.
Поэтому я купила себе мороженое и села на скамейку напротив колеса обозрения. Вздохнула: с колесом этим у меня связаны самые сентиментальные воспоминания — когда-то, уже больше трех лет назад, здесь мы со Стивеном впервые поцеловались. Дело было ранней весной, и я до сих пор помню, какой у него был холодный нос!..
Мороженое было вкусное, с шоколадным стерженьком внутри; я ела его медленно и с удовольствием. Слава богу, Гарольд крепко спал — а то бы непременно учуял сквозь сумку свое любимое лакомство, и пришлось бы делиться!
Начинало смеркаться; вокруг было тихо, спокойно и мирно.
— Па-ап, а мы на колесо пойдем? И в «качающийся дом» тоже, да? А как ты думаешь, я на ногах там устою, па-ап?.. — радостный детский голос я услышала еще до того, как «па-ап» с сынишкой появились из боковой аллеи недалеко от меня.
Мальчишке было лет шесть — с улыбкой до ушей он подпрыгивал, цеплялся за руку отца и трещал не закрывая рта:
— Па-ап, а мороженое ты мне до колеса купишь или после? Лучше после! А мы на карусель пойдем?
При этом он выглядел таким по-щенячьи счастливым, что я не удержалась и быстро незаметно его сфотографировала. Не в эту статью, так на будущее пригодится — уж очень пацаненок забавный!
На отца я взглянула лишь мельком, лицо его показалось мне смутно знакомым. Но они уже прошли мимо, и, глядя на его удаляющуюся спину, мне оставалось только гадать — не этот ли тип в прошлом месяце мою машину ремонтировал? Или тот пониже и поплюгавее был? Во всяком случае, судя по простецкой красной рубахе в клетку и по общей небритости, к тем VIP-персонам, которых любой журналист обязан знать в лицо, человек этот явно не принадлежал.